Юбилей

    
    Нет, не мой, а Московского Метро. Я, конечно, не был свидетелем открытия первой станции в 1935 году, но мои отец и мать были. Открытие же станции «Новослободская» помню. Ребятами мы бегали смотреть на это чудо подземного дворца. На обратном пути кто-то вспомнил «Чёрную кошку», гулявшую тогда по Москве и бередившую умы, склонные к созданию всяких мифов и легенд, часто на реальной основе, как про злодея, входившего в квартиры со словами «Мосгаз». Они действовали как магический ключ. Им открывали квартиры на беду себе. Вот и на нас оброненные кем-то слова о «Чёрной кошке» подействовали так же. Они посеяли панический страх в детских душах, ведь было нам лет не больше шести, мы были настолько самостоятельными, что без взрослых совершали самостоятельные путешествия по Москве, например, в «Елисеевский» магазин за какими-то редкого сорта шоколадными конфетами. Мы, к стыду своему, заплакали. А вокруг кипела жизнь, сотни людей шли рядом, и никакой угрозы не было. Но страх, вселившийся в нервах с дней войны, бомбардировок и тревожных сообщений СОВИНФОРМБЮРО трагическим голосом Левитана, вдруг проснулся в нас. Чёрные «тарелки» тогда не выключались из розетки. И вот достаточно было нажать спусковой крючок. При этом трусами мы не были. Скорее наоборот. В нас жил дух победителей. Вот так одно сочетается с другим.
Но речь не об этом. Я заговорил о метро, увидев старые фотографии москвичей 35-го года на открытии первой станции. Вполне интеллигентные лица, костюмы, кепки по моде тех лет, кожаные пальто с каракулевым воротником. Можно спутать с американцами. К чему это я? Окольным путём я иду к своей теме, о которой  не могу говорить просто так. Долгое время я делил людей и жизнь вообще на этапы  до войны и после. Всё, что было «до» казалось мне из другой эпохи. Помню, фронтовик дядя Коля из соседнего парадного, видя нас, играющих в новомодную тогда игру «хоккей», выносил во двор зачехлённую клюшку и, показывая её, с гордостью говорил: «довоенная», подразумевая, «не то, что нынешняя».
Новая  эпоха, совпавшая с моим детством и юностью, начиналась после 45-го года. Теперь же, глядя на старые снимки 30-х, я вижу, что люди были такими же, ну, немного попроще, в основном из-за нахлынувших их деревень. И если бы не этот гад Гитлер (будь он семижды раз проклят), повинный в гибели миллионов людей, среди которых был и цвет любой нации, многие из нас не лишились бы отцов и дедов. Отец – это святое. Он даёт нам жизнь. Люди тридцатых долго были бы с нами и могли бы многое передать из жизни прежних поколений. И не было бы чувства разрыва во времени. И мы не чувствовали бы себя сиротами и не были бы обделены мужской поддержкой и чувством кровной непрерывной связи поколений. 
Вот такие ассоциации наплыли на меня на эскалаторе старого метро.