8. Соседи

8. СОСЕДИ. В 990-992 годах великий князь Владимир Святославич вновь подрался с поляками из-за червенских городов. В союзе с Болеславом II Чешским киевляне разгромили польские войска в сражении за Вислой и отбросили их от своих рубежей. Война с Польшей оттянула основные силы русских к западной границе, и этим не замедлили воспользоваться беспокойные печенеги.

В отличие от русских печенеги уже успели к этому времени принять ислам. Идеологические различия еще больше углубили и без того бездонную пропасть между Диким Полем и Киевом. Натиск степняков на восточные русские рубежи возрос в разы. Все это заставило киевские власти начать интенсивное строительство городов-крепостей по берегам Десны, Остера, Трубежа, Сулы, Стугны. В плодородные южные земли с севера сплошным потоком пошли толпы земледельцев. Киев миграцию славянских общин всячески поддерживал. Не возражали против этого и печенеги, которым теперь было кого грабить.

В 992 году степняки решили воспользоваться длительным отсутствием великого князя, прорвались сквозь оборонительные рубежи на Суле и двинулись прямиком к Киеву. На Трубеже их встретил сам Владимир, умудрившийся примчаться на выручку своей столице от самых границ Польши. Там же на Трубеже и сошлись для боя. Летописи утверждают, что сражение началось с единоборства двух поединщиков, русского и печенежского. Про печенега говорят, что он был тот еще вояка, и что в его послужном списке к этому времени уже числилось несколько громких побед в подобных единоборствах. Киевлянин был ниже своего противника ростом, и комплекцией тоже проигрывал, но физически оказался покрепче. Печенега он в буквальном смысле слова задушил в своих объятиях, тем самым доказав всем собравшимся что милость Небес сегодня на стороне русских. После этого киевлянам оставалось только дружно навалиться на степняков и обратить их в бегство. Разгромленные печенеги рассеялись по степям и затаились на целых три года, издалека наблюдая за тем, как русские продолжают укреплять свои рубежи. Согласно легенде, Владимир повелел заложить на месте битвы город, который в ознаменование победы русского витязя, «переявшего славу» у печенега, получил название Переяславль.

В 995 году печенеги вновь внезапно вынырнули большой массой из глубин Дикого Поля и обложили со всех сторон город Васильев на Стугне. Великий князь с малой дружиной поспешил на выручку осажденной крепости и там, у Васильева, потерпел едва ли не единственное в своей жизни поражение. Пока степняки секли бегущих киевлян, искавших спасения за рекой, Владимир сумел спрятаться под мостом и этим спас свою жизнь. Печенеги, еще какое-то время проторчали у стен города, взять его так и не смогли и вскоре отхлынули обратно в степь. Никто не знает, каким именно богам молился Владимир, сидя под мостом и наблюдая за тем, как доски настила прогибаются под копытами печенежских коней, но после ухода степняков он вернулся в Васильев и в благодарность за свое спасение велел срубить в городе храм Преображения Господня.

Обстановка на границе со степью меж тем продолжала накаляться. В беспрестанных мелких сшибках обе стороны несли тяжелые потери. В этой крайне опасной и неопределенной ситуации в 997 году Владимиру пришлось бросить все и спешить на север, в Новгород. Угроза, возникшая на северных рубежах Руси, показалась ему куда серьезнее печенежских набегов. В Норвегии в ту пору разгорелась жестокая война ярлов за власть в стране. Один из участников этой схватки, ярл Эйрик, потерпев поражение, бежал в Швецию, а оттуда с небольшой дружиной нагрянул на Русь и излетом взял Ладогу. Владимиру Святославичу понадобилось четыре года для того, чтобы выбить норвежских и шведских находников из ладожской цитадели. Пока же основные силы Руси были заняты на севере, печенеги, стянув со всей степи отряды всадников, решили еще раз воспользоваться отсутствием великого князя в Киеве и испытали на прочность русскую оборонительную линию в районе Белгорода на Днепре. Оборонявшие белгородскую крепость северяне, к подобным набегам были уже привычны, и без особого труда отбили все штурмы. Понимая, что перевалить через крепостную стену им очевидно не удастся, печенеги взяли Белгород в кольцо осады и попытались взять его измором. Однако на этот раз время было не на их стороне. Неожиданное возвращение великого князя с новгородскими полками поломало степнякам все планы. Орда была разбита и отброшена в степь. Свежие словенские полки внесли в затяжную войну решительный перелом. Обескровленные орды степняков расползлись по своим станам и вежам и запросили мира.

В 999 году в Чехии умер Болеслав II Благочестивый. Этим незамедлительно воспользовался сын Мечислава Польского, Болеслав Храбрый, уже успевший к этому времени присоединить к своему княжеству владения прусов и поморян. Поляки оторвали от Чехии город Краков с окрестностями, прошлись огнем и мечом по Моравии и Словакии и отодвинули границы своих владений до Дуная. Германский император, вассалом которого Болеслав Храбрый считался, помешать усилению Польши не мог. У него самого дела шли не лучшим образом. Его армия, ослабленная бесконечными боями во Франции и в Италии, не смогла справиться с лютичами и бодричами, сумевшими в конечном итоге отбить у Германской Империи все свои исконные земли в Прибалтике.

Византийский император, в отличие от своего германского коллеги, чувствовал себя на порядок лучше. Шеститысячный русский отряд, постоянная численность которого поддерживалась за счет прибытия новых ратников из Киева, по-прежнему входил в состав византийской армии. Ромеи использовали его словно палочку выручалочку в самых проблемных регионах. Русским наемникам пришлось мотаться по всей Империи. За один только 999 год отряд успел повоевать с арабами в Сирии, пару раз перемахнулся с ними же под Багдадом, сплавал в составе византийского флота в Сицилию и побродил с грузинскими союзниками императора по предгорьям Кавказа. Близ Эрзурума с отрядом произошел небольшой казус. Началось все с того, что русский воин подрался с грузинским из-за охапки сена. К завязавшейся драке вскоре подключились несколько грузин, которые «месили» русского всем скопом и, как и следовало ожидать, «замесили». Узнав о гибели одного из своих, все шесть тысяч русов немедленно взялись за оружие и тут же доказали союзникам, что клич «Наших бьют!» был популярен на Руси и в ту далекую эпоху. Остатки разгромленной грузинской армии в панике рассеялись по окрестным скалам.

В начале 11 века византийские войска вслед за Болгарией аннексировали Сербию и вплотную приблизились к владениям венгерского короля Иштвана Святого, главным покровителем которого считался римский папа Сильвестр II.

В 1001 году скончался основоположник первой на Руси удельной княжеской династии Изяслав Полоцкий. Поскольку ему так и не довелось побывать великим князем, его потомки больше не имели права претендовать на киевский стол. Им оставалось только радеть своему родному Полоцкому Княжеству, чем они и будут весьма активно заниматься все последующие столетия.

Около 1012 года в Киеве умерла великая княгиня Анна. Стареющий Владимир надумал жениться снова, но на этот раз его выбор пал на немецкую принцессу, внучку Оттона I по отцу и Генриха II по матери. Кроме того, была предпринята попытка породниться и с королевским домом Польши. Однако из этой затеи ничего путного не вышло. Дочь Болеслава Храброго, сосватанная за Святополка Туровского, прибыла на Русь не одна, а в сопровождении епископа Рейнберна. Епископ этот так усердно начал стравливать Святополка с отчимом, что рассвирепевший Владимир, не долго думая, бросил всю кампанию вместе с пасынком и невесткой в темницу. Болеслав, в то время выяснявший отношения с германским императором, поспешил заключить с немцами мир и, призвав на помощь печенегов, отправился в Киев вызволять свою дочь из заточения. Произошло это в 1013 году. От серьезной потасовки Владимира в тот год уберег только случай. Союзники чего-то там не поделили друг с другом, и их совместный поход к Киеву закончился крупной дракой, переросшей в настоящее сражение. Печенеги были истреблены, но перед смертью они так крепко надавали полякам, что Болеславу стало не с кем идти на Русь. В конечном счете, враждующие стороны все же договорились миром. Получив из Киева обещание свободы для дочери и зятя, Болеслав повернул назад, спалив для острастки несколько приграничных русских сел.