О ливне

Шел позднесентябрьский, горько-осенний строптивый ливень. До изнеможения он был холодным и вызывал грешное уныние в душе. Выйдя в своей темной куртке, на вид не промокаемой, она медленно собирала на себе капли, а то и целые бассейны, в складках, воды. Постепенно проникая внутрь одежды, обволакивая сначала футболку а потом и тело. Все время что я шел,н чувствовал себя изнасилованным  этим дождем, струи такой же жидкости стикали по моему телу, вызывая ощущение недомогания и скорби по утраченной сухой невинности. Все тело прожигали пули носящиеся по венам моего организма и я еле-еле дошел до магазина. Взяв газировку за 134 рубля, что на 34 рубля выше прежних цен, я оплатил товар на обезличенной кассе и направился к выходу. Океаны рек и морей разверзлись передо мной, а я как Моисей рассекал их своими резиновыми галошами, такими же уродливыми, как собянинские ямы, оставшиеся от ушедшей эпохи бордюров. Их сменили новые, такие же серые и безличные рядовые бордюры - по-видимому, новая гордость Москвы. Проходя по этим убитым и изрытыми братскими могилами, вместо дорог, я лишь мог терпеть убогую школу с неокрашенной парадной, однотипные хрущевки, на этажах которых не было ни грамма отполированности и чистоты. Но самое главное, чего не хватает здесь — жизни. То, что происходит в этом районе, когда наступает апрель, и тот же дождь не кажется таким: "Tristis" , в его прямом понимании латинского слова. И еще долго придется терпеть эти лужи постепенно превращающиеся в лед, а со временем опять в лужи. Так же со снегом и дождем. Возможно, мы и созданы именно для этого. Для скорби. И этот апрельский дождь - лишь ее отсутствие?