Вырваться из ада гл. 17. Так хочется жить!

                Из В Контакте 28 сент. 25 г.
  В лагере Гумрак под Сталинградом мы остро понимали, что наушники и иуды среди нас представляют серьезную опасность. Эти выродки, хмыри всякие могли выдать немцам за лишнюю чашку похлебки.

О смертях политруков, командиров и евреев по их наводке мы знали. Немцы уничтожали тех в первую очередь или собирали в жуткие концлагеря, где эти мученики долго не задерживались.

Всем было известно, что их крематории работали исправно, день-ночь пыхтели высоченные трубы, обильно разнося по ветру над Великой Германией пепел сожженных в печах сынов России, Белоруссии, Украины, Средней Азии...

А внизу кучами пепла удобряли досыта поля бауэров будущие жертвы-пленные и смачные урожаи с аппетитом проваливались в утробы довольных сынов и дочерей Третьего Рейха. Откормленные, сытые и призванные на уничтожение советских "унтерменшей"- недочеловеков немецкие полчища заполонили поля сражений под Сталинградом. Истерзанный, измученный город сражался в руинах, нес огромные потери, но фашистам не сдавался.

Конечно, никто в лагере не знал, что я советский офицер, и никому об этом не открывался. Немцы в таких прифронтовых, сборных пунктах каждого не допрашивали, никаких карточек не заводили. Это будет в продуманно-организованных ими крупных шталагах - стационарных лагерях, щедро разбросанных по Германии, в Польше, Австрии, Норвегии и далее.

Да и там пленные, кто продуманнее, на допросах скрывали свою фамилию и именовались другой, не называли свое звание, отнекивались незнанием расположения воинских частей, важных оборонных заводов.
Все старались прожить лишний день.

Попав в окружение, меняли в селах военную форму на гражданскую одежку. Однако потом полицаи догадались проверять нательную рубаху и кальсоны на задержанном, находили военное клеймо - и «погорел» солдат. Другие оставались в захваченных деревнях, назывались старостам придуманным именем, и, пристроившись в хозяйский дом, к вдовам, оставались вкалывать на сельхозработах. Да только до очередной облавы. Другие прорывались к фронту, чтобы сражаться дальше. Война никому даром не проходила. Горька, ох горька соль войны!

Жизнь наша часто сталкивается с подлостью и предательством. Но люди, крепкие духом, со стержнем внутри, противопоставляли этому свое мужество и честь. Загвоздка в том, что никто никогда не узнает, как поведет он себя, попав в плен.

Так вот. Однажды нас внезапно выгнали на плац. В земляном бункере остались лежать красноармейцы Романов Дмитрий, Еремов Иван и Смуленко Михаил – они ослабели и не могли встать от истощения; пахло мочой и потом.

Немцы вытолкнули на плац 13 человек, лица и головы в крови, все вываленные в земле и еле стояли на ногах. Шатались и поддерживали друг друга, чтобы не упасть. Гимнастерки в лохмотьях, обмотки на ногах сползли.
- Хана хлопцам, - кашляя, прошептал кто-то.

Среди них заметил Маслова, мы мимоходом толковали между собой, как вырваться отсюда, а остальных я не знал.

Долговязый офицер через переводчика объявил, что эти «руссише швайн» задумали побег из лагеря и их расстреляют. Ямы себе в земле они только что вырыли. Так будет с каждым. Кто сообщит о готовящемся побеге, тот получит добавочную еду. Я напрягся, вдруг Маслов покажет на меня, как-то спасая себя.

Обреченных во главе с Масловым поставили к стене сарая. Он молчал и не издал ни звука, ему я обязан жизнью…

Дула автоматов полыхнули огнем, и парни повалились на землю… Их тела валялись долго, начали разлагаться и смердеть, обнажились черепа. Нас гоняли мимо. В устрашение. Сердце мое каменело.

Желание «сдернуть» отсюда, покуда цел, становилось нестерпимым. Если тут не сдохнешь от голода, но скоро добьют холода, морозы и околеешь, как тот цуцик.

А как же там, в хмурой, стылой осени, среди тьмы эвакуированных из Сталинграда моя Валя с Шуриком и мама Рая?.. Какое-то чувство вины перед ними не давало покоя, никак не проходило.

В лагере многие питали надежду вырваться на волю и пересказывали случаи побегов и поимок отчаюг, которых возвращали обратно и прилюдно пороли, секли плетьми, забивали до смерти. Других убивали в погоне.

Читатель мой, в последующей истории побега Николая не всё ясно, может за давностью лет и событий.

Так или иначе, в это скорбное место судьба закинула девятым валом моряка Тихоокеанского флота. В Сталинграде бились и моряки, и таежные сибиряки. В ожесточенном уличном бою он был оглушен взрывом, потерял сознание и попал в плен. На допросе ему, несгибаемому, пересчитали все ребра и зубы. Передние он выхаркнул с кровью. Не получив от него каких-либо важных сведений, кинули сюда. Моряк перетерпелвсе мучения и ужасы, которые изверги творили с пленными.

- Чем тут сдыхать – лучше под пулями бежать! Своя земля спасет. Выплывем, выгребем! - Твердил он мне и 2-3 своим дружкам.

Но вплотную всех не сводил, остерегаясь предательства. И как в воду глядел. Во избежание провала, требовал одного. Крепко держать язык за зубами, при этом щерился, показывая рот без передних зубов. К нему каким-то образом попросилось несколько гражданских. Чем они его убедили, не сказал, но отрезал:
- Они крепко помогут. Забудь о них.

В глухую ночь перед рассветом мы очутились у высокого колючего ограждения. Ни звездочки, ни огонька, прямо волчья ночь. Однако гражданские уверенно вели за собой через проделанные в рядах колючки дыры.

Моряк приказал мне с сотоварищем замыкать группу и срыть проход, запихнуть проволоку обратно. Вдруг в последний момент вспыхнули прожектора, залились лаем овчарки – сквозь изгородь понеслись очередями пули, впиваясь в землю и отсекая нас от уже вырвавшихся на свободу.

Как из-под земли выскочили немцы, сбили на пыльную землю, скрутили… После изматывающих, с побоями допросов, меня убрали из этого лагеря, наверное, подальше от возможных соучастников.
Мне, вследствие необычного стечения обстоятельств, везения и желания выжить, удалось в этот раз избежать смерти.

…Ответ о неудачном побеге Николая раскручивался, становился понятным уже на передовой.

В землянку к майору Четвертухину, командиру отделения автоматчиков на линии фронта, доставили группу из шести человек, бежавших из плена. В беседе с перебежчиками участвовал младший лейтенант госбезопасности Савченко. Он как бы между прочим задавал каждому из них по несколько вопросов.

По худобе моряка, ветхости одежды и ярой ненависти к врагам было видно, что чашу мучений от выхлебал до конца. В то же время в группе изможденных военнопленных отличались от остальных несколько человек по внешнему виду, упитанности и одежде. Посему майор передал всех в распоряжение особиста Савченко, доложив об этом генералу С. Горячеву. Генерал приказал немедленно направить перебежчиков в штаб.

Спустя время Савченко сообщил Четвертухину, что среди перебежчиков действительно были военнопленные из лагеря Гумрак, но среди них оказались замаскированные фашистские агенты.

Как выяснилось на допросах, моряк в лагере создал группу для побега. Однако свои же донесли, заложили его и сие стало известно начальнику лагеря.

Тогда немцы разработали операцию. Завезли в лагерь группу гражданских лиц. Под ее прикрытием внедрили, впихнули несколько своих агентов.
Те умело установили контакт с группой моряка и поддержали его замыслы. Затем по разработанному фашистами плану, совместно подготовили бегство.

Так был инсценирован этот побег, для достоверности с автоматным огнем сквозь колючую проволоку. С целью перебросить агентуру через линию фронта для подрывной деятельности в тылу Советской Армии.

Давайте обратимся к воспоминаниям В. Шелленберга, начальника внешней разведки службы безопасности, под руководством которого велись разведывательные операции нацистской Германии.

Позиция его о лагерной агентуре на войне проливает свет на побег из Гумрака. Цитируем.

«В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории.
Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было политическое разложение населения и диверсии.
Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам.
Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе».

Вы спросите, а что же произошло с оставшимися военнопленными в этом лагере?

Из Акта обследования лагеря от 24 января 1943 года, подписанного комиссией из военнослужащих Красной Армии с участием санинструктора Ассесорова.

« В районе лагеря масса трупов красноармейцев и командиров, замученных и расстрелянных фашистскими людоедами при отступлении. Здесь обнаружено три ямы, в одной из них оказалось, по неполным данным, до 100 трупов. У большинства обморожены руки, ноги, на многих следы побоев.

Общее количество замученных, расстрелянных фашистами военнопленных, находящихся в этих ямах, не менее 350-400 человек».

Очевидец, солдат, татарин Мансура Абдулин рассказывает:
"После Питомника был Гумрак.
Фашисты оставили станцию после непродолжительного сопротивления.
Заходим в концентрационный лагерь для советских военнопленных. Часть людей была на грани смерти, но все же живые, и их срочно вывезли в госпиталь.
Несколько тысяч наших было замучено здесь...
Я видел эти тысячи — штабелями сложенные в открытом поле...

Один ужас сменяется другим. Как выдюжить мне этот кошмар? Если от пули не погибнешь, то обязательно сойдешь с ума! Если останусь живым, напишу книгу... Буду рисовать войну такую, какая она есть, — совсем без романтики.

От Гумрака до Сталинграда всего пятнадцать километров. Фашисты совсем не сопротивляются — бегут.
Первое февраля 1943 года. Подходим к окраинам Сталинграда...».

«Бойцов Красной Армии одолевало чувство мстительной злобы, которое переросло в ярость, когда советские бойцы наткнулись на лагерь для военнопленных.
Лагерь (Гумрак - автор) представлял собой вытоптанное поле, усеянное замерзшими трупами. Немногие выжившие больше напоминали скелеты, нежели людей из плоти и крови.
Пленные настолько оголодали, что, попробовав хлеба, которым с ними щедро делились солдаты, некоторые умирали на месте, не выдержав столь резкой перемены в рационе».

Так писал английский военный историк Э. Бивор, которого нельзя упрекнуть в большой любви к России, известный в мире своим капитальным трудом «Сталинград».

Кто из этих пленных остался жив, те отплатили оккупантам в боях.
Генерал, командующий 21-й Армией М.И. Чистяков вспоминает.

« У Гумрака оказался лагерь наших военнопленных.
Мне было приказано всех наших бойцов, бывших военнопленных, хорошо одеть, обуть, подлечить, накормить, дать им отдых 10-15 дней, а затем направить в тыл.

Я побеседовал с этими воинами и убедился, что настроение у этих людей такое, что они готовы в любую минуту идти драться с фашистами насмерть, чтобы отомстить за свое унижение и муки, за гибель своих товарищей…

Я отобрал из бывших военнопленных 8 тысяч человек, сформировал из них восемь батальонов, вооружил и отправил в дивизии».

И жизнь затем поставила все на свое место. Победители и побежденные поменялись местами.

В Гумраке появился теперь лагерь немецких военнопленных, под конвоем советских солдат.

Это стало после окружения нашими войсками под Сталинградом 6-й армии Паулюса. Ибо в ней на февраль 1943 года в плен было захвачена 91 тысяча человек и еще потеряно 140 тысяч человек убитыми.

В районе Сталинграда для для обмороженных, умирающих, истощенных и тяжело больных "завоевателей", несгибаемых в веках потомков Тевтонских рыцарей, было создано на скорую руку более десятка лагерей. Из них в приспособленные ранее тыловые лагеря удалось вывезти около 35 тысяч человек. К этому времени многие умерли, у других в организме начались необратимые процессы.

Немецкие исследователи считают, что домой из попавших в плен в ходе Сталинградской битвы вернулось всего 6 тысяч человек.
Остальные упокоились на русской земле, которую так жаждали завоевать их высокие командиры во главе с Гитлером.

"Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!", - звучало из уст Александра Невского, разбившего в 1242 году на льду Чудского озера немецких рыцарей. Уже тогда их агрессия   на Русь была пресечена. Не угмонились, сердечные. И снова, спустя столетия, жестко получили по зубам и головным шеломам-каскам. Надолго ли они поумнели?..

Итак, по нашему эпизоду. Немецкие агенты из предателей были вычислены и обезврежены на фронте сотрудниками госбезопасности, а группа военнопленных под руководством моряка возвратилась к своим.

Николай остался жив. Так и не зная, где пребывают и живы ли его близкие в потоке эвакуированных в клыкастую Германию.

И не ведая, куда же теперь гонят его из постылого Гумрака…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...