Про красоту

Как хочется быть красивой, мама Вера!

Для начала подробная цитата в качестве эпиграфа (не откажу уж себе в удовольствии): «Так хочется быть красивой! Я б тогда за всех обманутых девчат отомстила бы! Вот иду я красивая по улице, а все встречные ребята так и столбенеют, а которые послабей — так и падают, падают, падают и сами собой в штабеля укладываются! Вот!»

Хоть и есть пословица «не родись красивой, а родись счастливой», я уверена, что красивой хочется быть каждой женщине, да что там женщине, каждому человеку. Иначе мужчины бы не предпринимали такие титанические усилия для украшения себя любимых: усы, бороды, прочие небритости… Помню, в школе ещё училась, так у мужчин было модно носить на лацкане пиджака ромбик, свидетельствующий если не об уме, то, по крайней мере, об упорстве его носителя. Спросите, причём здесь красота? А ответьте честно себе на встречный вопрос, почему сейчас их не носят, ведь значки по окончании ВУЗа по-прежнему выдают вместе с дипломами? Вот то-то, было принято в те времена мужчинам именно так себя украшать, тем более что это было доступно не для всех, в отличие от нынешней поры. Как ранее представители сильного пола украшали себя кружевными жабо, туфлями на каблуках, расшитыми драгоценностями камзолами или хотя бы вышитыми косоворотками.

В общем, в красоте нуждаются все, всё живое, сейчас видела милую птичку – удода, с великолепным султанчиком разноцветных перьев на голове, а павлины, а грациозные даже в своей лени разнообразные кошачьи, некоторые свирепы и жестоки, но как красивы…

Решила тут на отдыхе перечитать «Туманность Андромеды» Ефремова, самую дефицитную книгу времён моего детства и отрочества, так у него и в этом романе, как и в «Лезвии бритвы», и в «Часе Быка» сквозной нитью проходит идея красоты как высшей степени целесообразности.

Как тут не вспомнить «…что есть красота, и почему её обожествляют люди?», но сейчас я не доросла ещё до таких философских вершин, разговор мой только о том, как всегда мне хотелось быть красивой.

Ведь Тося Кислицина выразила эту извечную женскую мольбу о личной красоте, причём не душевной, а самой, что ни на есть физической, чтобы и фигура, и ноги, и губки, глазки, реснички, и чтобы штабелями, штабелями складывались!

Я не помню себя такой, как на ранних детских фотографиях, но явно вижу, что желание быть красивой наблюдалось во мне с раннего детства.

Потом, правда, жизнь меня сильно придавила, возможностей материальных, чтобы хотя бы принарядить, приукрасить то, что бог послал, практически не было. Не могу сказать, что прямо сильно страдала по этому поводу, но отмечала всегда: вот бы мне такое платьице, такие сандалики.

Хотя одно моё страдание врезалось в память намертво. Зимы в Сибири суровые, и поверх чулок в 1-2 классе носила такие байковые тёмно-зелёные шаровары. От интенсивной эксплуатации (а в этих шароварах – и сугробы мерить, и с горки кататься) на коленках они протёрлись, и бабушка поставила заплатки. И вот на фотографии 2 «Б» класса сижу я в уголку в этих заплатанных штанах, и так мне жалко себя до слёз по сию пору… Всё мне кажется, что все видят эти заплатки и смеются надо мной.
    
Ещё одно публичное унижение, имеющее, хоть и отдалённое, но всё же отношение к теме.

Зимние каникулы в первом классе или просто зимнее воскресенье, точно не помню. Сидим дома у деда с бабой, мама тогда после туберкулёза была в доме отдыха, и я часто подолгу оставалась у них. Сидим, играем в карты, я очень любила играть в карты, а когда меня научили играть в «66», так вообще было счастье, если находился четвёртый партнёр, и можно было, наконец получить удовольствие по полной. Дед не считал меня полноценным напарником, поэтому всегда играла на пару с бабушкой. Дед сильно сердился, если вдруг проигрывал, а к классу шестому я стала играть настолько хорошо, что дед уже всегда выбирал меня, а бабе оставалось то, что оставалось. Но это я сильно отвлеклась!

Так вот, играем в «дурака», что само по себе для октябрёнка предосудительное занятие, как прибегает пара учеников из нашей школы, меня срочно разыскивают для участия в слёте отличников, что проходит в Доме Культуры. Почему об этом не предупредили заранее, неизвестно, вот и послали гонцов, чтобы они меня привели, такие вот коммуникационные возможности  в деревне в начале 60-х годов. Им пришлось сбегать ко мне домой, отец сказал, что я у деда, дал адрес, и ребята меня нашли, при этом очень торопили, им велели привести меня к определённому времени, и всё, кошмар, уже опоздали, побежали скорей! Как была, в домашнем сером байковом платье вышла на сцену, где мне вручили «за отличную учёбу и примерное поведение» книжку «Ленин в Разливе». А я испытывала жуткий стыд, вот он повод – словить свою минуту славы на ярко освещенной сцене, все меня поздравляют, аплодисменты, а я вся такая некрасивая, хоть плачь! По-моему, и поплакала от обиды пока шла домой.

Но это были ещё цветочки, когда «красота» было практически равно «красивая одежда». Настоящие проблемы начались в подростковом возрасте, когда и так-то не знаешь, куда себя деть, кто ты есть на этом свете, куда тебя потащит судьба-злодейка, как сладить с собой, а тут ещё мама называет «Алёшкой» (вот бы нынешние времена на дворе, так впору задуматься о смене пола) и говорит: ты у меня ещё не девушка, ты ещё юноша…

Когда я переехала в Павлодар (1968), классная руководительница Зоя Александровна Ведерникова сперва съязвила «ну посмотрим, на что годится деревенская отличница», а потом сильно полюбила меня (как пела группа «Фабрика» - и очень полюбила сильно!), в том числе и эксплуатировать: давать на проверку диктанты и изложения 5-6 классов. Мне вручалась красная ручка (опять тавтология и опять намеренная), и я, как взрослая, подчёркивала и исправляла ошибки, ставила оценки. Не сказать, чтоб мне сильно это нравилось, но отказаться было неудобно…

И вот поздняя весна 1970 года, идёт подготовка к выпускным (после 8 класса) экзаменам, и мне Зоя Александровна после консультации принесла пачку тетрадей пятиклассников с годовым диктантом.

Школа №17 – восьмилетняя тогда располагалась на улице Амангельды и представляла собой два одноэтажных здания барачного типа, соединённых буквой Т.
Учительская была прямо рядом с классом, в котором сидела я. Я сначала увлеклась проверкой, стремясь и сделать её побыстрее, но и выполнить-то на «5». Практически уже лето, жарко, окна распахнуты, и вот когда я уже всё проверила, а классной всё не было, я у окна сперва наблюдала за ребятами, что играли во дворе в футбол, и невольно услышала разговор двух учительниц, одна молодая, работала то ли первый, то ли второй год у нас, а другая – наша биологичка. А привлёк моё внимание их разговор тогда, когда я поняла, что они говорят о нашем классе. В 8 «В» было 20 девчонок и всего 4 мальчика. И вот эти учительницы по рядам, прямо как мы сидели в нашем кабинете (я как раз в нём и находилась) подробненько так, с чувством, с толком, с расстановкой, обсуждали достоинства наших девушек (по 15 нам уже), не стесняясь в выражениях: и внешность, и склонности характеров, и перспективы на будущее. У нас не было в классе признанных красавиц, но парочка моих одноклассниц получила вполне благосклонные оценки внешности. Я запомнила, что одну из девочек обозвали просто площадным словом, от такой неожиданной грубости мне поплохело. Хотя время показало, что не так уж они были неправы, она родила уже следующей зимой…

И вот я понимаю, что скоро моя очередь, ловлю каждое слово, боюсь, что вдруг не кстати вернётся классная, и слышу… Что же я слышу? «Барабанова – ну…она умная», и всё, следующая…

Много позже я смогла оценить эти слова как комплимент, а тогда это было как клеймо!

Только природная душевная стойкость и русская классическая литература помогли мне не впасть в жестокую депрессию и избежать непоправимого, ну или просто хватило ума. Раз уж констатировано, что он у меня есть, стыдно им не пользоваться.
А что касается литературы, то да «…ей рано нравились романы, они ей заменяли всё…», это была страсть с тех самых пор, как научилась бегло читать и улавливать смысл прочитанного. Я была очень обидчива и плаксива, развод родителей сказался на моём характере самым серьёзным образом, это травма на всю жизнь. Три самых важных года с 10 до 13 лет с точки зрения формирования мировоззрения я прожила без родителей. И только книги берегли меня и спасали, и утешали, и образовывали, и формировали. Все мерзости жизни отступали, если у меня была интересная книга! Мою любовь к чтению невозможно описать словами, ха-ха, если есть для меня на свете религия, то это любовь к литературе. И крупно, оказывается, повезло в жизни, что были такие библиотеки, а не тот мусор, что сейчас засоряет головы молодых. Не всех, и не всегда, но вниз-то всяко катиться легче.

Не то чтобы книги позволяли мне ощущать себя красивее, нет, более того, сравнивая себя с описаниями книжных красавиц, можно было словить комплекс неполноценности, но настоящая литература учит трезво оценивать себя, немножко отстраненно и с юмором воспринимать и себя, и окружающих, понимать, что всё бывает, что всё проходит, а «все самые большие глупости делаются с серьезным выражением лица». Роковая красота Настасьи Филиповны не принесла радости ни ей, ни окружающим, а дурнушка княжна Марья Болконская обрела своё счастье, а тут же красавица Элен – безмозглая дура, в «Аленьком цветочке», записанным С. Аксаковым со слов «ключницы Пелагеи», настоящая любовь способна превратить чудище в прекрасного принца – вполне себе утешительные примеры, коим несть числа в бессмертных литературных шедеврах.

В общем, я выжила и продолжала мучиться от собственного несовершенства, самоедство моё второе имя несмотря на то, что всё, что я выше написала – сущая правда. Я не махнула на себя рукой, и время от времени предпринимала усилия по улучшению своей внешности с разной степенью успешности. Так, прямо в день своего совершеннолетия я впервые обесцветила волосы. Не уверена, что именно это подействовало на Альметьева (Аскольд Григорич, замдекана, памятная фигура для всех студентов энергофака тех лет), что он поставил мне пятёрку по истории КПСС на следующий день. 

Мечта быть красивой существовала на каких-то уровнях сознания, не истязая, впрочем, сильно, но и не покидая меня, в общем, такое мирное сосуществование мечты и действительности имело место.

Но вот что-то случилось весной и летом 1974 года, я вдруг однажды обнаружила, что привлекаю внимание лиц противоположного пола. При этом, я не понимала, что в моей внешности так изменилось, но это было такое классное ощущение. Я просто купалась в нём, упивалась… месяца три, а потом опять же «вдруг однажды» почувствовала, что больше не хочу, чтобы мне под ноги падали все, кто ни попадя (пардон!). Как-то научилась различать, что этот или тот вот-вот упадёт и штабелем сразу начнет складываться, и старалась заранее обойти это место падения. И мужчины, они же чуткие существа, рисковать никто зря не будет, так что как-то быстро всё мужское внимание ко мне рассеялось «как сон, как утренний туман».
 
И не сказать, чтобы самоуверенность появилась у меня какая-то, я вообще очень сомневающийся в себе человек, но поняла, что внимание всех мне не нужно, оно напрягает, и если красота требует такой платы, то стоит не раз подумать, прежде чем мечтать.

Ну так вот я и жила все студенческие годы как девушка со средней внешностью, порой даже сама себе нравилась, но не долго, о похудении тогда не принято было беспокоиться, а с остальными недостатками внешности мирилась, куда ж от себя денешься.  Моя однокурсница спустя несколько лет после института и по другому поводу сказала о себе: «я знаю, что я не очень, но я с претензиями…» Вот и я такой как раз была. Наряжаться любила, мама мне в этом потворствовала в меру возможностей, разумеется, никакой фирмЫ, вся одежда из обычных советских магазинов, что-то в ателье заказывала, научилась вязать по рекомендациям в «Работнице», с пряжей, правда, была напряжёнка, но на первом самом главном свидании была в связанной собственноручно кофточке.

Влюбившись без памяти, я досконально изучала себя в зеркале на предмет выявления заметных глазу изменений. Ничего не обнаружила, что было очень странно, ведь мой мир изменился совершенно, как этого может быть незаметно снаружи, непонятно?! Допускаю, что стороннему наблюдателю изменения всё же были заметны. Поскольку много позже сама была таким сторонним наблюдателем. У нас училась дочка Валериного институтского друга Света Николенко, славная такая девочка, в меру симпатичная, отличница. Я у них читала курс лекций, а потом консультировала её по дипломному проекту, расчёты на ЭВМ переходных процессов, что-то в этом роде. Так вот, именно в это время Света влюбилась, и всё происходило просто по классике: юбки укоротились на 20 сантиметров, яркая косметика на милом девичьем лице, а сама в полной прострации. Что-то ей объясняю, Света, Света, ты меня слышишь?, а она, очнувшись, смотрит совсем одурело… Так, задним числом, я подумала, что, может, и на мне было также написано крупными буквами ВЛЮБЛЕНА!

Разумеется, мне хотелось быть для него самой-самой красивой, и это даже получилось... один раз. Как-то 10 (20?) лет спустя я упрекнула Валеру, что он никогда не называл меня самой красивой, он отшутился, но оказалось, что напрасно я его подозревала, вскоре я нашла в одном из его писем эти так нужные мне слова. То есть, однажды это всё же случилось!

Хотя сразу стало ясно, что быть единственной – это главное, быть любимой важнее, чем красивой, любить самой – дар судьбы! Я надолго выпала из своей привычной сферы общения, вселенная существовала как бы параллельно, ибо «познал я глас иных желаний», настолько силён был «солнечный удар», что все мои упования были только внутри нашего семейного круга. Он рос, и только когда родилась Маша, я понемногу стала взаимодействовать с внешним миром.

Но красивой быть всё же хотелось. Красивой мамой, красивой молодой женщиной, а даже самые близкие люди не признавали меня таковой. Вера, любимая моя золовка говорила: «про тебя не скажешь красивая, ты эффектная». И всё?!!! Эх, жизнь моя жестянка! Много позже, правда, она же, вспоминая молодость, говорила, «с тобой же невозможно было рядом ходить, на тебя все встречные мужики бросались». Может быть, не замечала, видимо, обходила, что б не падали рядом штабелями. А Вера тоже хороша, не могла сразу сказать, вот бы я порадовалась!

Короче, впервые от постороннего человека я услышала столь желанное для меня признание только уже под сорок. Наверное, в 93 или 94 году в Павлодаре был судебный процесс над казачьим атаманом по сфабрикованному делу, освещать который приехала корреспондент «Маяка», фамилию её не помню, а вот звали Светлана Петровна. По окончании суда собрались у нас дома, ну там выпить-закусить, я накрыла стол, точно помню, был Зубарев, ещё разные люди, но не суть, это не имеет отношения к теме. А вот хорошо накушавшись (во всех смыслах, ну почти), Светлана Петровна, разглядывая наши семейные фотографии сказала: «дети, какая мама у вас красавица». Ну, всё, дождалась! И то ведь правду говорят, если вы некрасивы в двадцать — это ваша беда, а если в сорок – это ваша вина. Ну, значит, не виноватая я!

А потом как попёрло, чем ближе к пятидесяти, тем чаще я стала слышать, какой красивой, я, оказывается, была в молодости. Ключевое слово здесь «была», ведь ложка-то дорога к обеду, а когда уже с ярмарки едешь, и только вдогонку слышишь слабым дуновением «была красива», толку -то!

Году так в 2004-5 в группу, где я читала в одном семестре сразу три дисциплины, и сама же практику вела, то есть 3/4 всего их расписания занимала я, на день рождения комсомола я принесла свой комсомольский билет. Я всегда поздравляю своих студентов со всеми праздниками, что попадаются в календаре во время наших встреч. Так вот, один из студентов, разглядывая фотографию в билете, восхищенно присвистнул: это вы?, а девочка из этой же группы начала говорить: я всегда знала, что вы в молодости были красивой, но спохватилась, нет, нет, вы и сейчас красивая, смутилась до слёз, бедняга, а мне осталось только посмеяться и над ней, и над собой.

В семейном чате я всегда выкладываю фотографии, когда куда-нибудь езжу. Нынче летом Кира про одну из моих фотографий сказала: ну невозможно быть такой красивой! Я посетовала, что мне в молодости никто так не говорил, поэтому теперь и дочь, и невестки усиленно меня убеждают в моей красоте, дождалась! Хотя «красивая бабушка» совсем не то, что «красивая девушка»! Но тоже приятно.

Просьба ко всем, кто будет читать этот опус: не надо, пожалуйста, меня жалеть, убеждать, что я и сейчас красивая. Я всё про себя знаю. Я писала этот текст с улыбкой, просто сочинение на вольную тему, воспоминания без всякой тоски и боли. «Успокойся, всё пройдёт, что пройдёт, то будет мило!» Именно так и есть!