Глава 2. Советская триада

                *Текст опубликован после смерти автора
                в соответствии с его желанием


Новые времена.
Глава 2. Советская триада

Первое путешествие чуть не сорвалось по весьма банальным причинам: в1978 году вдруг ни с того, ни с сего стоимость бензина увеличилась вдвое и стала стоить двадцать копеек за литр (2 рубля за десять литров)! Учитывая нынешнюю стоимость бензина, сейчас смеялись бы, а мы с другом серьёзно обсуждали ехать – не ехать! Для нас это была прямо-таки беда. Больно дорого казалось!

Советский народ привык к стабильности цен. На моей памяти цены только снижались, но никак не поднимались. Поэтому повышение цен, происходящее сейчас, показалось бы немыслимой катастрофой, стихийным бедствием, как цунами! Вспомним Новочеркасские события (были и другие, но для ростовчан самыми памятными остаются именно они). Снижение расценок с одновремённым скачком цен на мясо, масло привело к восстанию.

С повышением цен на бензин могли смириться при незначительной величине, как, например, в 1977г. повысили стоимость Аи-93 на пять копеек. Он стоил 95 копеек за десять литров, а стал стоить один рубль – это просто не заметили. Но в основном цены на бензин не менялись с 1968 и были одинаковыми по всей стране, хоть в Москве, хоть во Владивостоке! Прейскуранты цен приводились за 10 литров, а не за литр. Это происходило в связи с тем, что автозаправочные колонки не имели возможности отпускать по литрам: они не обладали точностью. Бензин Аи-76 стоил 75 копеек за 10 литров, а 93-й – рубль. И вдруг перед самым отпуском подарок – два рубля за десять литров!
 
И без того путешествовать на автомобиле было делом непростым. В дороге всякое может случиться – поломка, повреждение шин и т.п. С собой возили ящик инструментов, приспособления – съёмники, монтировки, спец. ключи для регулирования клапанов, например. Всё делали сами, всё умели. Кроме всего прочего имели молоток, топорик, сапёрную лопату. В дорогу брали запасные камеры, двенадцативольтовые вулканизаторы, латки, клей – всего и не упомнишь.

Станции техобслуживания или хотя бы небольшие ремонтные мастерские можно встретить только в крупных населённых пунктах. Никаких шиномонтажных – это сейчас они на каждом шагу.

И главное – автомобилисты и так сталкивались с дефицитом бензина, а тут ещё повысилась его цена. В Ростове и других крупных городах бензин был всегда, в республиках Прибалтики, на Украине… Зато на дорогах центральной части страны часто встречались АЗС с закрученными шлангами на заправочных колонках. Это означало, что бензина нет. Возили по две и больше двадцатилитровых канистр, возили шланги – они требовались в случае необходимости слить бензин с грузовиков на дороге. Надо сказать, что водилы входили в положение, да и бензин у них можно было слить дешевле, но заправлялись они 76-м бензином, а прокладки под головку блока для жигулей ещё не вошли в моду. Повсеместно прокладки использовались уже в восьмидесятые годы.

За счёт прокладки толщиной в полмиллиметра увеличивалась камера сгорания, и можно было использовать бензин с более низким октановым числом. А 76-й бензин сливали во всех автохозяйствах. На кругах отстоя автобусников даже выстраивались очереди.

Как выбирали маршрут путешествия? Москва и Ленинград не обсуждались – там у нас обоих жили родные, а дальнейшее вышло как-то само собой. Но конечную цель оговорили сразу – Одесса!

Решили ехать на моих «Жигулях» одиннадцатой модели, которые я приобрёл за год до путешествия.

Сейчас это звучит просто, как сходить в супермаркет за продуктами. Есть деньги – иди в любой автомобильный салон и выезжай на железном коне! Хошь – на японском, хошь – на немецком или ещё каком! А если денег нет или не хватает, можно взять автокредит!

А в советские времена приобретение автомобиля было делом очень- очень непростым. Говорят: автомобиль не роскошь, а средство передвижения – это совершенно несправедливо для советских людей. Советский человек передвигался на трамвае, автобусе, поезде, самолёте, такси, если были в кармане деньги или при нужде, а больше пешком…


У Самуила Яковлевича Маршака есть эпиграмма «Мера веса». Там говорится что даже в среде инженеров человеческих душ, писателей, передвигались по-разному:

Писательский вес по машинам
Они измеряли в беседе:
Гений – на ЗИЛе длинном,
Просто талант – на "Победе".
А кто не сумел достичь
В искусстве особых успехов,
Покупает машину "Москвич"
Или ходит пешком. Как Чехов.

Прав был Маршак только наполовину. Может быть Союзу Писателей и выделяли машины «от пуза», но нам такие блага и не снились!

Крылатая фраза «автомобиль – не роскошь, а средство передвижения» принадлежит герою романа «Золотой телёнок». Остап Бендер произнёс это на митинге в городе Удоеве на Новозайцевском тракте во время автопробега.
Ох, неоднозначная эта фраза …

Роскошь – не роскошь, а в советские времена машина олицетворяла безусловную вершину достатка.
– Он, знаешь, как живёт? – услышал я как-то у себя за спиной, – как сыр в масле! У него всё есть: и квартира, и машина, и дача!
Тут надо было бы ещё добавить: гараж. Но это отдельная статья. Поговорим и о ней.

Тогда я не обратил на это никакого внимания, потому что всего добился своим трудом и считал, что всё, что имею – имею по праву и совести. Никого не ограбил и не убил, не подличал и не юлил, меня никто не продвигал, и папа с мамой были нищими актёрами, скитающимися порознь по городам и весям.

В те времена актёр провинциального театра получал зарплату в сумме 60-80 рублей в месяц, а пенсию – 40! В кино жили лучше, но тоже только ведущие актёры. Грустная это история. Главный «чёс» у актёров советского времени, который ждали с нетерпеньем и надеждой поправить своё финансовое положение, – были новогодние ёлки. На заработанные деньги дедов морозов и снегурочек можно было купить новые штаны и поменять прохудившуюся обувь… Помню анекдот из актёрской жизни, рассказанный отцом:

Старого актёра – еврея с зарплатой в 60 рублей, занятого в театре только в одной пьесе и то без слов – он уже постоянно забывал текст, пригласили на ёлку в детский сад Дедом Морозом.  Он раздал подарки из мешка, приготовленного родителями, кое-как прошаркал ногами в хороводе с детворой и, чуть не свалившись от головокружения, уселся на стул.
– Детки, – устало спросил он октябрят, вытирая пот со лба, – вы любите загадки?
– Любим, – весело заорали и запрыгали детки.
– Ну тогда слушайте загадку. Деду Морозу, то есть мне, старому актёру Семёну Моисеевичу Шниперзону, за одну ёлку платят сорок рублей. Меня пригласили на три ёлки, и таки спрашивается в задачнике, сколько заработает Дед Мороз за Новый Год?
Один смышленый пацан крикнул:
– Я знаю, я знаю, Семён Моисеевич, сто двадцать, сто двадцать!
Дед Мороз грустно вздохнул:
– Хрен вы угадали, детки… А налоги?

А сейчас? Не знаю, как вам, а мне стыдно смотреть даже по телевизору на дворцы и замки артистов и так называемых звёзд шоу-бизнеса. На их гулянки и тусовки. Стыдно за них. Недавно в авторской программе «Бесогон»  Михалков озвучил доходы артистов сериалов и кино. Например, актёр Деревянко получает за съёмочный день триста тысяч рублей! Да и остальные тоже имеют «не хило». И после «этого» они ещё выражают недовольство «кровавым режимом» и призывают выходить на улицы! Пусть это останется у них на совести.
 
Себя я сделал сам и шел к этому смешному сейчас атрибуту советского достатка не один год.

Сейчас задумался. Задумался, почему именно «квартира, машина, дача» стал советским идеалом шестидесятых-восьмидесятых годов? Почему именно об этих вещах мечтали простые люди в СССР? Ну, квартира – понятно. Советские люди, пережившие страшную войну и настрадавшиеся в послевоенную разруху, жившие в бараках, полуголодные, носившие военные обноски, были несказанно рады односемейным хрущёвкам. Маленькие, с неудобной планировкой комнаты, с потолками высотой два с половиной метра и пятиметровой кухней казались дворцовыми покоями!  Получить такую – казалось верхом желаний.

А вы получали новую квартиру? Не купили, как сейчас, влезая в мыслимые и немыслимые долги, а именно выстрадали её в очереди, пройдя все круги ада?

После окончания института по распределению молодых специалистов меня направили в Ростовскую мебельную фирму «Дон». Первый год я нелегально жил в общежитии завода «Ростсельмаш» у институтского друга Вани Матюшина, которого направили в Ростсельмаш.  Спали «валетом» на одной кровати.

Позже около года жил в общежитии фирмы в восьмиместной комнате, а когда после окончания института ко мне приехала жена (я женился ещё во время учёбы в институте), снимали флигели. Ростовские флигели заслуживают отдельного описания. Я ранее постарался: http://proza.ru/2015/08/07/54 и http://proza.ru/2015/01/10/704.

А если кратко – это сарайчики, в которых жили хозяева после войны. Сляпанные из чего Бог послал, с угарной, нещадно чадящей печкой, неумело сложенной хозяином. Жили и строили себе дом, а после сдавали флигель таким же бедолагам, как я. А деньги за проживание брали вперёд за полгода из расчёта тридцать рублей в месяц. Это составляло треть зарплаты!

Теперь скорее поймёте, что квартира являлась голубой, красной, синей, какой угодно мечтой.

Поэтому стояли в очереди и ждали… Ждали до одурения, до дрожи в коленках, до «посинения», до инфаркта (как раз первый сердечный приступ стенокардии у меня случился именно за неделю до получения квартиры). Ждали «всем смертям назло», добивались любыми правдами и неправдами! Многие в этот период вдруг «заболевали» хроническими болезнями, стоящими в перечне на получение льготного жилья. Я тоже стоял в отдельной льготной очереди, но как молодой специалист, имеющий направление на работу от министерства среднего и высшего образования.

Кто помнит эти очереди на квартиры и их распределение? Только наше умирающее поколение.  Последние из могикан. И тем не менее получали! Я получил впервые бесплатно двухкомнатную квартиру (к тому времени у нас сыну уже было четыре года) на втором этаже в фирменном доме через пять лет после окончания института. Дочь родилась уже в этой квартире.
Представить все чувства, обуревавшие меня при вручении ключей квартиры, вы всё равно не сможете. Даже не пытайтесь! Позади скитания по частным квартирам, купание сына в корыте, приобретение дров и угля, печки, ругань с хозяйкой по поводу электроплитки и многое-многое другое.

И вот, наконец, заветные ключи в руках. Их вручал перед домом председатель заводского в торжественной обстановке. Войдя в квартиру, мы не верили своим глазам: неужели это всё наше? Эрмитаж! А в этом эрмитаже две комнаты «трамвайчиком», по которым сын носился, как оглашенный. С балкона открывался раздольный вид на пустырь и кладбище, а перед ним тополя, за которыми виднелась пивнушка, выкрашенная синей краской, немедленно получившая название «Голубой Дунай». Вот так я и получил первый атрибут советского достатка! Отмечали до конца месяца – у каждого на балконе скопилось по мешку пустых бутылок для сдачи стеклотары!
Позже и я сам руководил распределением квартир…

Вернусь ко второй составляющей триады: автомобилю. Многие, как и я, прошли путь от мотоцикла к машине.

Я начинал в секции авто- и мотоспорта в Обществе ДОСААФ в далёком 1960-м году. Первый год мы с товарищами (все они уже были студентами института, один я работал на заводе токарем) по секции мыли, разбирали и собирали минские мотоциклы М1М. Это был лёгкий, хлипкий мотоцикл с объёмом 125 кубиков. У новых форсировали двигатель, выносили наверх выхлопную трубу, удаляя из неё начинку. На кроссе их нещадно разбивали, и мы из двух-трёх собирали один работоспособный. За это тренер разрешал ездить по кругу двора, показывал приёмы кроссовой езды, а уж только потом выпускал на трассу. С автомобилем Москвич-408, а потом и 412 была такая же история. Первые права на мотоцикл, автомобиль и трактор я получил в 1961 году. В этом году – юбилей: ровно шестьдесят лет я за рулём!
 
С детства, кроме техники, занимался музыкой. Сначала учился играть на домре в школьном оркестре, позже стал уже серьёзно учиться игре по классу кларнета. Потом и саксофона. Ко времени поступления в институт я уже работал в разных коллективах, в том числе и ресторане. На заработанные деньги купил сначала мотороллер Вятка, а позже мотоцикл Ява-350. (Как всегда тайно от деда, бабушка добавила недостающую сумму). Куда я только на нём не ездил! Несколько раз гонял в Москву, катался в Крым и на Кавказ.

После окончания института я уехал на работу в Ростов, а мотоцикл остался стоять в сарае дедова дома. Мне было не до мотоцикла: работал сутками, постигал профессию. Да и девать его было некуда. Сам болтался, как цветок в проруби!

После смерти дедушки в марте 1968 года и продажи дома мне в наследство достались книги и холодильник Саратов, который вместе с мотоциклом я отправил в Ростов в контейнере.

Мы с женой снимали флигель, где спали на матраце, уложенном на полу. Зато у нас было около двух тысяч томов книг, холодильник и мотоцикл! Пришлось книги и мотоцикл разместить на складе мебельной фабрики. Мотоцикл продал в мае этого же года, а с книгами носился, как с писаной торбой! Зато кладовщице Зине привил любовь к чтению.

Деньги, вырученные от продажи мотоцикла, явились базой для дальнейшего владения техникой.

Вот написал эти строки и вспомнил своего коллегу и приятеля – директора филиала фирмы, выпускающей стулья, Игоря Гасановича. Весьма колоритная фигура. Высокий, восточный, могучего телосложения, с хитрыми чёрными глазами. Ездил на Волге-24-10. Очень вальяжный человек, мог совершенно неожиданно, прямо «по-барски», прийти на помощь в нужную минуту. Волга – автомобиль – мечта уже высшего класса, элиты! Купить её даже для такого человека как Игорь Гасанович было почти невозможно, но только не на чёрном рынке. Стоила она там баснословных денег.

И вот, как-то находясь с ним в командировке в Киеве на мебельной фабрике «Боженко», после ужина в ресторане в номере гостиницы «Ленинградская» я неуклюже спросил, как это он умудрился приобрести ГАЗ-24-10? Он хитро усмехнулся и поведал историю, которую, видимо, рассказывал не одному мне:

Понимаешь, – доверительно начал он, – был у меня мотоцикл. Я продал его, дядька мой чуток добавил, и я приобрёл другой мотоцикл, но уже с коляской, который продал уже за бОльшие деньги и купил Москвич. Ну, дядька опять в стороне не остался, помог немного. А потом, через год, я продал Москвич, поехал в Москву и приобрёл там Волгу в южном порту. Дядька добавил, конечно… Мне немного не хватало.

У меня такого дядьки не было. Приобрести машину за собственные средства могли очень немногие, а уж сам факт приобретения ГАЗ-24-10 расценивали в народе как наличие исключительности или получения, как тогда выражались, нетрудовых доходов.

Да я тогда и не мечтал об автомобиле. А вот мотоцикл продал практически за те же деньги, за которые и покупал!

В те годы дефицит средств передвижения распространялся и на мотоциклы, особенно на тяжёлые. Например, мотоцикл Урал или К-750 в магазине стоил 1850 рублей, а продавали его на чёрном рынке минимум за 2500. И цены никто не ломил – сами давали, ещё и упрашивали! А на селе тяжёлый мотоцикл был мечтой. На него можно было свободно нагрузить четыре, а, если постараться, и пять мешков картошки! И он пёр за милую душу!

Кто мог купить автомобиль в советские времена? Передовые механизаторы колхозов, ученые, деятели искусств, большие спортсмены, передовики производства, добившиеся выдающихся результатов. О чиновниках высшего ранга и космонавтах упоминать не буду.

Легально купить автомобиль рядовому гражданину можно было только через профсоюз своего завода или организацию. Подать заявление, потягомотиться в очереди. Кто пять, кто семь, а кто и десять лет. Уж как получится!

Я расскажу, как это было у нас в объединении. Нам выделялась квота по линии Обкома профсоюза, причём не ежегодно. Это зависело от вышестоящих организаций с длинной цепью отраслевых ступенек и не каждый год. На моей памяти квоты выделялись всего два-три раза с 1969 по 1982гг.

Так вот в июне 1973 года меня назначили заместителем главного инженера ростовской мебельной фирмы «Дон» им. Урицкого, а через год фирме выделили квоту на легковые автомобили. Так получилось, что в выделенных авто для управления оказался ЗАЗ-966, Запорожец, проще сказать. И охотников на него не нашлось. Вечером за рюмкой шеф сказал мне:
– А чего бы тебе не взять? Пора уже стать солидным человеком… С машиной.

Я пропустил это мимо ушей, а через два дня меня остановил в коридоре наш профсоюзный деятель с вопросом, почему это я до сих пор не подал заявление на приобретение запорожца? Оказывается, главный ему «мягко намекнул», что я хотел приобрести невостребованный Запорожец. Дома я задумался, а поутру пошёл к главному бухгалтеру. Он выслушал и сказал, что в порядке исключения он может выдать мне в счёт зарплаты полугодовое жалование: «На что жить будешь, сынок?». Наш финансовый начальник всех называл сынками.

Таким образом, до автомобиля оставалось полторы тысячи рублей. И тут я вспомнил Игоря Гасановича. Он неожиданно легко ссудил мне необходимую сумму на год. А на следующий день по рекомендации я взялся преподавать на вечернем отделении сопротивление материалов в техникуме и написал заявление на приобретение автомобиля.

Получив машину в марте, я продал её в мае за пять тысяч рублей, и не надо меня обвинять в грехах. Я ничего не умею продавать. Чтобы не пытался продать по жизни, мне никогда ничего не удавалось. Продавал за бесценок. А тут я не успел и рта раскрыть, как мой Запорожец «улетел» за баснословную для меня сумму. Я, выплатив долг, остальную сумму положил на книжку с дальним прицелом. Машина мне была уже не нужна. Я стал генеральным директором с персональной машиной и водителем.

И вот в 1977 году история повторилась. После занятия первого места в соцсоревновании научных и опытно-конструкторских организаций министерства с вручением переходящего красного знамени на объединение выделили квоту на автомобили, и я загорелся желанием приобрести Жигули. Но, только я шевельнулся, от очередников посыпались жалобы в Облсовпроф. Тогда я не стал дразнить гусей: «умный в гору не пойдёт…» Я вызвал из Грозного своего директора завода по изготовлению нестандартного оборудования, который входил филиалом в наше научно-производственное объединение, и договорился с ним, что выделю ему на завод автомобиль, который оформлю на себя. Особой сложности в этой комбинации не было, и я стал обладателем автомобиля красного цвета ВАЗ-21-11, на котором мы и собрались путешествовать!

Почему в советское время идеализировались именно эти материальные блага? Может быть потому, что вначале они были малодоступны. И хоть население и выходило из послевоенной нищеты, но в большинстве жили без достатка и представляли, что квартира, машина и дача – это и есть предел мечтаний. Просто в те времена ничего другого и в голову не могло прийти советскому человеку!

А дача – это совсем другой разговор. Во-первых, это не современные дачи, а пресловутые шесть соток, которые сейчас смотрятся тесно и уныло. Строили неказистые дома и выращивали овощи. И тем не менее для многих этот кусочек земли, полученный не в собственность, а в аренду (собственнические инстинкты пресекались), являлись настоящими островками счастья!

Тут, на мой взгляд, чтобы не было спекуляций современными молодыми всезнайками, необходимо пояснить, опять надо начинать с истории.

Сталинская индустриализация давала колоссальный рост экономики (это я специально для тех, кто утверждает, что в советское время экономики не было, а был сплошной дефицит). Темпы роста превышали нынешние китайские в четыре раза!

Уверен, что, если бы не война, Сталин построил бы идеальное государство. Сейчас болтают что ни попадя, а я своими глазами видел, что осталось после войны от когда-то цветущего Воронежа – груда красного кирпича! До сих пор не понимаю, как это всё можно было восстановить, построить! Разруха, дефицит всего и не только товаров, а и рабочих рук. В сельском хозяйстве не было техники, лошадей, скота… Промышленность ещё не перешла на мирные рельсы, а ударил голод 1946-1948 годов. Сами голодали, а в страны восточной Европы гнали эшелоны продовольствия!

В начале 1949 года правительством принимается решение раздать под огороды свободные земли городов и посёлков. Раздавали даже полоски отвода железнодорожных веток. И тут, в первую очередь, заботились о ветеранах ВОВ и семьях погибших, а потом обо всех остальных. Дед с бабушкой получили участок вдоль дороги за посадкой. Он был в лесу на поляне, и мы раскапывали землю вокруг деревьев. Кустарник дед вырубил, а мы с бабушкой выкорчёвывали корни… В огороде стоял танк Т-60 с разбитой гусеницей, а за первыми деревьями уже располагались окопы. Участок был в пятистах метрах от наших бараков. Сажали картошку, морковку, свеклу.

Сейчас я понимаю, что эти огороды многих спасли от голода, а может и от смерти. Промышленность стала выпускать удобрения и инвентарь для садоводства и огородничества. А в 1955 году участки стали выделять бессрочно и разрешили строить летние домики.

Вот так и развивалось дачное движение. Участки выделялись бесплатно. Практически всем желающим, но в приоритете, конечно же, опять были рабочие – передовики и далее по списку. Но надо сказать, что дача – не автомобиль, затраты на неё отсутствовали.  Почему дача входила в «джентльменский» набор достатка, не совсем понятно. Наверное потому, что некоторые умудрялись превращать свои дачные домики в терема… Хотя законодательно были ограничены параметры строений. Во всяком случае, советская дача, думаю, не могла служить предметом зависти.

В послесловии хочу заметить, что меня всегда мучил вопрос: почему выделяли только шесть соток? А разгадка оказалась проста: оказалось, что эта площадь была вычислена агрономами и экономистами тех лет по заданию партии. Дело в том, что среднестатистическая семья из трёх-шести человек могла обеспечить себя сельхозпродукцией именно с шести соток земли.
Посадить немного деревьев, несколько грядок овощей, в том числе картошки, построить сараюшку и домик от непогоды и всё! Чтобы не возникало желание вырастить излишки, которые можно будет продать. Надо, товарищи, социализм строить, а не наживаться, как буржуи!

Продолжение следует…