Глава 3. С почином вас, дорогие ростовчане

                *Текст опубликован после смерти автора
                в соответствии с его желанием


Глава 3. С почином вас, дорогие ростовчане. Дела партийные.

Собирались в путешествие основательно. Предварительно закупили сгущёнку, рыбные консервы, тушёнку, крупу, макароны… За два дня до старта уложили основное по списку. Пристраивая в багажнике две двадцатилитровые канистры с бензином и одну с водой, стало понятно, что без багажника на крышу не обойтись. Его решили поставить перед отъездом.

Установив багажник, я закрутил гайки «от руки» со своей стороны, а Юрий Иванович со своей. Осталось их закрепить, но мы вместо этого стали увязывать на багажник здоровый чемодан и две сумки. За гаечным ключом надо было идти в гараж или рассупонивать багажник – вот и отложили «на потом».

Колготились, суетились, но к двенадцати всё-таки выехали. Часа через два на кочке «улетел» незакреплённый багажник с чемоданом и сумками.  Слава Богу, трасса была безлюдной. За нами никто не ехал. Никого не убили и не покалечили! Багажник спарусил, отлетел метров на пять и, пару раз подскочив на дороге, затих. Я, как мог, виртуозно выразился по-русски. Юра осуждающе посмотрел. Он редко использовал эти фигуры речи, особенно при детях, не в пример мне, и сурово с осуждением спросил:
– Ты гайки на багажнике затягивал?
– Нет, я думал ты затянешь…
– У семи нянек дитя без присмотра, – пробурчал Юрий Иванович, мрачно исподлобья посмотрел на меня и пошёл за багажником. Я за ним в помощь.

Час потеряли, пока рассупонились, вынули инструменты, поправили погнутую при ударе об асфальт лапу багажника, потом искали в ящике с запчастями болт на десять с гайкой – родные отскочили в неизвестном направлении.
Злые поехали дальше.

К вечеру заночевали, проехав Воронеж. Путь лежал на Москву. За рулём Юрий Иванович выглядел импозантно: в очках, с немигающим взглядом, как влитой, степенно сидел в кресле и, не шелохнувшись, смотрел вперёд. Катил строго восемьдесят километров в час (!), и никакие события или обстоятельства не могли изменить режима его вождения. Сначала я бесился, но привык и уже не обращал на внимания. Куда надо – доедем, – говорил Юрий Иванович, – это крейсерская скорость! Перед въездом в любой город он останавливал машину и, вылезая из-за руля, предлагал дальше вести машину мне. Я спросил, зачем он это проделывает? Ответ был невозмутим и, как всегда, основателен:
– Машина не моя, город незнакомый, режим движения более опасен, чем на трассе, поэтому за рулём должен сидеть хозяин автомобиля.
– Чудачество, – думал я, но у нас у каждого свои фокусы, у меня их тоже немало.

Вскоре я заметил, что водители обгоняющих машин поворачиваются и откровенно смеются, показывая на нас. А одна дама вообще покрутила пальцем у виска. Подумали, что у нас опять проблемы с багажником и остановились посмотреть. Я заметил, что дети спешно прячут чего-то на полке перед задним стеклом. Оказалось, что они выставляли в стекло плакат:
«ПОЧИН РОСТОВЧАН: РАБОТАТЬ БЕЗ ОТСТАЮЩИХ».

Без объяснений читатель не поймёт, что это за «зверь»!
Это почин… Опять непонятно? Сейчас информационное поле и даже наше с вами общение переполнено словами «локдаун», «хайп», «амбассадоры», «импичмент», «оффшор», «дефолт», «электорат», «флешмоб»  и т.д. А в советское время это были почины, социалистические обязательства, встречный план,  соцреализм, победитель и отличник соцсоревнования, техпромфинплан, скрытые резервы и т.д. Такие «ругательства» в нынешнее время вызовут недоумение, и не одна умная голова почешет затылок – что же это такое?

Так вот «почин – это начатое кем-либо, по инициативе кого-либо дело, предприятие; начинание».  Так трактуется слово «почин» в словаре Ожегова.

Почин в советское время был всегда обязан развиваться снизу и добровольно. Например, «Пятилетку за 3.5 года» или «Каждый день, каждую неделю, каждый месяц перевыполнять сменные задания» или «Шестидневное задание за пять дней» и т. д.

Вот и ростовский Обком КПСС подсуетился в модных течениях и в начале семидесятых «снизу» выдвинул почин «работаем без отстающих». Он предусматривал обязательное выполнение производственных планов всеми без исключений и по всей области! Вроде бы сами трудящиеся решили разбиться насмерть, но не допустить ни одного отстающего предприятия от Ростсельмаша до городской бани! Инициаторами записали слесаря-инструментальщика Красно-Аксайского завода пластмасс А. Алешко, руководителя группы отдела главного механика В. Лысенко и фрезеровщика А. Берёзкина.

ЦК утвердил почин и лозунг. Вскоре он был развешан по всему городу. О нём протрубили в газете «Правда», и вскоре другие области подхватили почин.

Дети на «допросе» заявили, что нашли плакат в мусорке возле гаража и решили похвастать почином на дорогах страны. Юрий Иванович непедагогично скомкал плакат и вышвырнул на обочину. Почин ростовчан таким образом был нами завершён.

Я так подробно рассказал об этом малозначащем эпизоде, потому что у меня с почином произошло судьбоносное событие: вступление в ряды КПСС!

Дело в том, что ещё в 1973 году после вступления в должность заместителя главного инженера я подал заявление на приём в партию после разговора с заместителем начальника по кадрам и быту Всесоюзного Промышленного Объединения (вышестоящая организация) Сергеем Тимофеевичем Петровым. Он настоятельно «советовал», так как видел во мне определённый потенциал. При советской власти дальнейший рост для беспартийного технаря, коим я являлся, был невозможен.

Сейчас это обстоятельство является поводом для разного рода насмешек и других инсинуаций, но это вполне логично вытекало из системы государственного устройства страны. Коммунистическая Партия Советского Союза являлась руководящей и направляющей. Поэтому любой руководитель – не член партии выпадал из-под её контроля, а это невозможно допустить, даже если ты директор бани или вытрезвителя. Порядок должОн быть в войсках!

Хотите верьте, хотите нет, я не «бил копытом» и не лез в руководство, но меня, не скрою, увлекал этот вид деятельности не из-за положения в иерархии производственной машины, а потому что это было привлекательно по складу характера и ума и возможностью принятия стратегических решений, что и проявилось впоследствии.

Конечно, появлялись и другие индивиды, которые стремились пролезть в партию любым путём, чтобы, как им казалось, быть ближе к кормушке номенклатуры. Но вспоминая долгие годы руководящей работы, я в душе даже жалею этих людей. Главным по жизни для меня всегда был интерес к тому, чем я занимался. Я по-настоящему любил свою профессию. Вне её себя не мыслил, а представление о «кормушке номенклатуры», мягко говоря, сильно преувеличены. У производственной номенклатуры, не в пример высшей партийной, никаких кормушек-то и не было. Был блат, но это совсем другое. Как-нибудь позже поговорим и об этом.

А если вспоминать тех, кто искал в партии и должности выгоду – они при определённом упорстве и стараниям могли залезть туда, куда их не звали, но были обречены на бездарное и глупое существование в должности, занимая чужое место. Пыжиться и надувать щёки при отсутствии мозгов и способность приносить пользу не каждому по нраву и даже по плечу. Написал это и сразу вспомнил любимый когда-то кинофильм «Волга-Волга», где был как раз такой руководитель Бывалов.

Весь фокус при вступлении в партию состоял в том, что по партийным правилам должно было выдерживаться соотношение в партии 1 к 10. То есть на одного партийного служащего должно было быть принято десять рабочих, а они, то есть рабочие, в партию особенно не стремились, а партия обязана состоять преимущественно из рабочих и крестьян.

Мои перспективы в этой части находились в плотном тумане. Вот тут-то и сыграл свою роль бравурный марш Ростовского Почина!

Бывает, что вдруг из ничего по жизни создаётся уникальная ситуация: генеральный директор Борис Петрович Галкин отправился в отпуск. По законам в промышленности первым заместителем директора всегда оставался главный инженер. Но и он внезапно вынужден был уехать на предварительную защиту диссертации.

Все заместители директора оставались на месте. И по вопросам производства, и по капитальному строительству, снабжению и сбыту, по экономике… Но, повторяю, что в отсутствии генерального руководил всем главный инженер. А я был его заместителем. Таким образом, в случае необходимости при появлении какого-то щекотливого вопроса можно было свалить его на меня – ещё достаточно «зелёного» в таких делах. Так и произошло.

Наступило первое число следующего месяца, и надо было рапортовать о выполнении производственного плана. За несколько дней до этого вышло постановление правительства и министерства о поквартальном учёте продукции, которого ждали как манну небесную, потому что практически все предприятия страны работали неритмично.

Поставки сырья и материалов, кооперированные связи начинали «раскачиваться» в первых числах месяца, и массовый выпуск продукции начинался в десятых-пятнадцатых числах. Вы спросите, как же тогда выполнялись производственные планы? Да никак. Просто приписывали выполнение и всё. Шла мышиная борьба с приписками. Но они являлись изъянами «планового» ведения хозяйства.

Правительство, возглавляемое А.Н. Косыгиным, решило учитывать выполнение планов предприятий поквартально для того, чтобы дать промышленности возможность манёвра с поставками сырья, кооперированными связями, децентрализованными закупками. В течение месяца допускалось смещение в объёмах выпуска продукции, лишь бы предприятия выполняли квартальные планы. Умный мужик был Алексей Николаевич!

Это лишало предприятия необходимости приписывать выполнение месячных производственных планов.

По завершении составления месячного отчёта заместитель гендиректора по экономике заявил, что поскольку главный инженер, исполняющий обязанности генерального директора,  отсутствует, а его штатным заместителем являюсь я, то мне и подписывать документы, предоставляемые в статуправление и другие вышестоящие органы о выполнении месячного производственного плана.

 Со стороны зама это являлось обычной уловкой многоопытного и хитрого управленца, не желающего ставить свою подпись под сомнительным документом, а я клюнул на эту подставу по молодости лет и подписал недовыполнение плана производства по месяцу. То есть подписал фактическое невыполнение плана производства.  Это недовыполнение по расчётам перекрывалось в следующем месяце.

Начальник планового отдела Краев, который присутствовал при разговоре предупредил, что этого делать нельзя – получим по мордам! В Ростове вовсю действовал почин «Ростовчане работают без отстающих»! Но я был тогда глупым и от того храбрым зайцем.

Начался грандиозный скандал. Сначала меня полоскали по линии райкома партии, потом позвонил второй секретарь по промышленности и резким тоном посоветовал не валять дурака, а срочно представить новый отчёт. Но я, обнаглев, опять сослался на постановление правительства о квартальном учёте, где ясно написано, что планы производства теперь будут учитываться поквартально, и у меня нет сомнений в выполнении квартального плана, а внутри квартала теперь допускаются сдвижки по выпуску продукции.
На что секретарь жестко сказал в телефонную трубку: «Я вас предупредил…».

Не то, чтобы я струсил, но разговор оставил неприятный осадок.

Минут через пятнадцать из городского комитета сообщили, что я приглашаюсь на завтра в восемнадцать часов в Горком КПСС. Слушается моё персональное дело. Я спросил инструктора, в чём дело?
– Всё Вы прекрасно знаете и без пояснений! – голос резанул металлом, – Ваша фирма единственная в городе не выполнила производственный план!

И это то время, когда вся Ростовская область приняла почин «Работать без отстающих», одобренный ЦК партии.

Упоминание о почине ростовчан, одобренном Центральным Комитетом, прозвучало у меня в ушах как похоронный звон. Далеко в животе возникло непреодолимое желание покаяться, а в голове зазвучал первая музыкальная фраза «Па-па-па-пам» из пятой симфонии Людвига ван Бетховена.

Инструктор продолжал наотмашь бить меня голосом инквизитора:
– Вы рапортуете о невыполнении плана и еще удивляетесь, в чем состоит Ваше персональное дело. За такие дела можно и партбилета лишиться!
И тут я запальчиво выдвинул железный аргумент:
– Чтобы лишить меня партийного билета, надо, как минимум, его иметь!
 В трубке зависла продолжительная пауза.
– А Вы что, не член партии? – отупело спросил инструктор и положил трубку, из которой послышались победные для меня гудки.
– Ну, – подумал я, – как я их, а то – персональное дело, персональное дело!

Но «не долго музыка играла»… Меня срочно пригласили ко второму секретарю  октябрьского райкома партии тов. Лукашенко.
– Ну что же, давайте знакомиться, – произнес второй, – как это могло случиться, что Вы не член партии?
– Да, собственно, я хотел, – начал я, – и заявление подал давно, но никак не набирается десять рабочих…
Секретарь с интересом посмотрел на меня и ответил:
 – Ну что же, мы, коммунисты, обязаны помочь в выполнении самого главного желания в жизни. Сейчас и примем!
Я буквально обалдел. Потом слегка очухался и спросил, желая показать свою осведомленность в правилах приёма и знания Устава КПСС:
– Но ведь сперва должна принять первичная организация?
– А она Вас уже приняла. Вы же писали заявление. Вот протокол партийного собрания, его нам сейчас передал Ваш секретарь парткома. Он же Вам дал рекомендацию для вступления в партию.
– Но должно быть две рекомендации!
 – А вторую Вам даст наш старейший общественник, участник войны Иван Семёнович Козлов.
А вот и он! В дверь, предварительно постучавшись, вошел пожилой человек с военной выправкой и колодками орденов.
– Иван Семёнович, садитесь, пожалуйста, надо вот этому молодому руководителю написать рекомендацию для вступления в партию. Он со всех сторон достойный человек. Семья, дети, исполняет обязанности директора мебельной фирмы…
Не прошло и часа, как мне вручили зеленую книжицу кандидата в члены КПСС и тепло поздравили. Лукашенко, широко улыбаясь, сказал:
 – До встречи, Вадим Анатольевич, на бюро Горкома.

Прилетев на фирму с «партбилетом», я вызвал начальника планового отдела и попросил срочно переделать представленные ранее документы по выполнению плана производства за отчётный период. Через полчаса план был «выполнен», и бумаги улетели с курьером во все заинтересованные учреждения.

Ростов-на-Дону мог вздохнуть полной грудью: все предприятия области выполнили августовский план производства. Я не посрамил ростовчан, которые вдруг решили работать без отстающих!

 До Москвы доехали без приключений. Спросили детей, куда бы они хотели пойти. Я предложил театр – у моего брата был пропуск ВТО, и можно было бесплатно посмотреть спектакли, но дети твёрдо сказали, что хотят посмотреть орудия и бронетехнику. Пришлось поехать в Центральный музей вооружённых сил, где они скакали по технике, как скаженные. Они бегали, а устали мы. Надо было готовиться в дорогу. Впереди был Ленинград.

Продолжение следует…