коллекция

Она годами коллекционировала его измены: билеты в кино на двоих, чеки из кафе, женские волосы различной длины и цвета, блестки с его одежды. А еще запахи чужих женских духов и сладких сигарет, странные смс, вечерние задержки на работе и срочные командировки… Каждый предмет, признак — гвоздь в крышку её терпения. Сегодня, в их годовщину, она поставила на стол коробку с «коллекцией».

Стол был празднично накрыт. Его любимое рагу парило в глиняном горшочке, дорогое красное вино дышало в бокалах, две свечи отбрасывали на стены трепетные тени. И посреди этой идиллии, как гроб посреди пиршественного зала, стояла картонная коробка из-под обуви, перевязанная сверху бантом из простой бечевки.

Ключ щелкнул в замке ровно в восемь, как он и обещал. Он вошел с улыбкой, с букетом тех самых алых роз, которые она когда-то так любила. Его взгляд скользнул по столу, задержался на вине, и она увидела, как в его глазах вспыхнуло удовлетворение — всё хорошо, всё спокойно, супруга смирилась, привыкла, ждет.

— С годовщиной, дорогая! — он протянул цветы и наклонился для поцелуя.

Она позволила коснуться губам своей щеки, взяв букет так, будто это была охапка крапивы. Пальцы сами потянулись к черенку ножа для мяса, лежавшего рядом на столе, но она удержалась.

— Спасибо. Садись, ужин остывает.

Он причмокнул, оценивающе глянул на рагу, разлил вино. Поднял бокал.
— За нас!

Она не стала поднимать свой. Ее взгляд был прикован к коробке. Он наконец заметил ее.

— Что это? Подарок? — в его голосе зазвенела игривая нотка. Он любил подарки.

— В некотором роде. Открой.

Он с любопытством потянул за бечевку, снял крышку. Первое, что он увидел, — салфетка с номером телефона брюнетки из фитнес-клуба. Потом его взгляд упал на смятый чек из ресторана «La Scala», где он был с той, рыжей, из отдела маркетинга. Потом — на прядку белокурых волос, аккуратно перевязанных ниткой.

Его улыбка застыла, а затем медленно сползла с лица, как маска из размокшей глины. Он молча копался в коробке, выуживая свидетельства своих побед: колечко, оброненное стройной брюнеткой, фантик от конфет для той девушки, что любила сладкое, игривую записочку с парой слов от блондинки.

Он поднял на нее глаза. В них не было ни раскаяния, ни ужаса. Лишь холодная, настороженная ярость.

— И что это значит?

— Это значит, что я всё знаю. Знаю всё. Каждую. За каждый год нашего брака. Здесь ровно двенадцать «экспонатов». По одному на каждый месяц последнего года.

Он откинулся на спинку стула, сделал глоток вина. Сыграл в расслабленность, но пальцы сжимали ножку бокала так, что костяшки побелели.

— Ну и что? Что ты хочешь? Скандала? Развода? — он бросил это вызывающе, привыкший к ее молчаливой покорности.

Она медленно покачала головой. В ее глазах не было ни слез, ни гнева. Лишь ледяная, выверенная до миллиметра пустота.

— Нет. Я не хочу скандала. И развод… это слишком просто для тебя. Ты просто найдешь себе новую глупышку, которую будешь кормить завтраками еще пять лет, пока я буду делить имущество и выцарапывать себе жалкие алименты.

— Тогда чего? — прошипел он.

Она впервые улыбнулась. Ее улыбка была похожа на тонкий лед на поверхности темной воды.

— Я хочу, чтобы ты знал. Чтобы ты видел эту коробку каждый день. Чтобы ты понимал, что ни одна твоя ложь, ни одно предательство не прошли незамеченными. Они здесь. Они учтены.

Она поднялась из-за стола, взяла свою сумку и пальто, висевшее на стуле.

— Я съезжаю. Не пытайся меня искать и не звони. Все документы мой адвокат направит тебе в свое время.

— Ты просто оставишь всё это? — не поверил он. — Дом? Нашу жизнь?

— Это не моя жизнь уже давно. А дом… — она обвела взглядом уютную кухню, — он всегда был лишь декорацией для твоего театра. Но запомни, — ее голос стал тихим и острым, как лезвие, — эта коробка теперь твоя. Это экспонаты твоих побед. Твоего предательства. Храни ее. Смотри на нее. И помни, что ты ничего не смог от меня спрятать.

Она повернулась и вышла из кухни. Он не побежал за ней. Он сидел и смотрел на коробку, из которой, казалось, исходил запах чужих духов, лжи и распада.

Хлопок входной двери прозвучал как последний удар молотка, вбивающий тот самый, последний гвоздь. В крышку их отношений, их брака.