Полуостров. Главы 94-95

Глава 94.
- Ешь суп, Коновалов... - я порезал хлеб и положил перед ним кусок. - Хватит на холодильник пялиться, на нем ничего не написано...
- Сейчас Мария Борисовна придёт... - вяло сказал он.
- Ну, и что такого, скажу, к ЕГЭ готовились... Не заморачивайся, - невзначай заметил я, - он всегда так себя ведёт... Ты мне лучше объясни, где ты канон достал?
- Это то же самое... - Коновалов практически опустил голову в тарелку. - Где мне другое взять...
- То же смертельное, - не поверил я.
- Это, если человек... А жук маленький!.. Павел Александрович! - он оставил тарелку в сторону. - Разве предыдущее такое уж хреновое было?.. Ну, скажите!..
- Да перестань ты! Нормальное... В твоем возрасте, при твоём уровне подготовки даже очень и очень!.. Нас с двенадцати лет учили, он, видно, забыл...
Я говорил абсолютную правду, но отдавал себе отчет, что он, скорее всего, не верит ни единому слову. Кому, как ни мне, было знать, как хорошо Виталий Валентинович умеет унижать...
- Сдохнуть хочется... - прошептал Коновалов.
Я с грохотом поставил пустую тарелку в раковину.
- Ты это брось, слышишь! Сейчас домой отвалишь, а мне потом в голову брать?..
- Ну, а зачем жить?.. - он подчерпнул ложкой суп, посмотрел на него и вылил обратно в тарелку.
- Ты полностью охренел? - осведомился я.
- Павел Александрович... Я её вчера с Шварценбергом видел, в ТЦ за покупками ездили... Она меня увидела, но сделала вид, что не знает. Я подошёл, поздоровался. Она Шварценберга под руку взяла, и у неё такой вид был, словно я ей рожу бить собрался...
Я прошелся по кухне, раздумывая. Сказать, или от этого будет только хуже?..
- Иван, на свете очень много девушек, я тебя уверяю... Она тебя приворожила просто, но это рано или поздно кончится. Сейчас остаточные явления, как температура после гриппа... Найдёшь другую, и все забудется...
Он поднял голову от супа.
- Вы сами-то верите в то, что говорите? Вы - нашли?
- Ну, в конечном счёте нашёл...
- Но это - не то, правда?
- Женщины - не марки коньяка, чтобы их сравнивать! - попытался возмутиться я.
- Но это - не то? - повторил Коновалов. - Ну, скажите! Вы же всегда утверждали, что вы за честность! А мы все сутками пиз...м...
- Да, - сказал я. - Не то. Но мне не надо другого.
- А мне надо...
В двери защелкал замок, открываясь.
- Паша, ты где?
За день она написала мне четыре раза, и три раза я отвечал, что со мной все в порядке. На четвёртое сообщение я не ответил.
- Здрасьте, Марьборисна...
- Здоровались уже, Иван...
Она остановилась в дверном проёме, сложив руки на груди. Весь её вид выражал неодобрение тем, что он в этот вечерний час находится на нашей кухне.
- Я пойду... - засобирался Коновалов.
- Доешь хоть... - сказал я.
- Да я уже не хочу...
Он встал из-за стола и ушёл в прихожую, а потом, не прощаясь, молча открыл дверь и тихо прикрыл за собой.
Все это время мы с Марией Борисовной смотрели друг на друга.
- Тебе, что, супа жалко? - спросил, наконец, я.
- Мне жалко своего времени, Паша! - она ушла в спальню и вернулась, переодетая в идиотский халат. - Я прихожу с работы и хочу отдохнуть, а не видеть посторонних людей... Для тебя же существует только школа! И ученики...
- Он опять завёл ту же шарманку, - неохотно признался я.
Мария Борисовна изогнула брови.
- Значит, нужно, чтобы он обратился к психиатру! У него родители вообще есть?..
- Я же тебе рассказывал!
- Паша, но это же не твоя зона ответственности... Ты от них потом не отвяжешься. Так и будут приходить со всеми проблемами...
- И дальше-то что? - я поднял со стола кухонный нож и начал крутить его в руках. - Нужно общаться только с теми, кто подходит по возрасту? Или по статусу?..
Мария Борисовна, несколько раз чиркнув спичкой, зажгла газ под кастрюлей.
- У меня был репетитор, я была в него влюблена, - сказала она своему отражению в кухонном шкафчике. - Он стал моим первым мужчиной. Мне было восемнадцать, а ему года двадцать три... Незадолго до этого он окончил университет и вот вернулся в родной город... Очень умный был, я им восхищалась...
Я ошарашено смотрел на неё.
- Ты, что, сдурела, что ли?..
- Паша, ты сам говорил, что ты занимался не только с Ваней, но и с Валей Зайчиковой... И мне в школе рассказали...
- Что тебе рассказали? - я швырнул нож в раковину, и он со звоном стукнулся о тарелку.
- Ну, что ты уделял ей особое внимание...
- Что ещё тебе рассказали?.. - я повернул кран, заливая тарелки водой. - Причем я даже знаю, кто это был! Наш уважаемый психолог!..
- Паша, я сама помою посуду... Ты себя плохо чувствуешь...
- Я чувствую себя великолепно! Лучше всех! Особенно, когда мне не имеют мозги... - я вышел из кухни. - Если нужно отчитаться, то я пошёл тетради проверять!..
Из кухни донеслись рыдания.
Я поставил четыре "двойки" и один "трояк", потом захлопнул пятую тетрадь и вернулся на кухню.
Она плакала, склонившись над тарелкой с супом. Я подумал, что он и так пересолен, не стоило бы...
- Маша, я с самого начала предупреждал, что ненавижу, когда мне кидают предъявы... Я тогда начинаю звереть!
- Зачем ты женился? Зачем? - она провела рукой по глазам.
- Затем, что считал, что так будет лучше... - признался я. - Ты же хотела замуж...
- Спасибо тебе за царский подарок, Павел Александрович!..
- Маша... - я сел напротив неё. - Я не могу рассказать тебе все. Когда-нибудь ты узнаешь... Но пока рано, я так считаю...
- Что я должна узнать?.. - она машинально доедала суп. - У тебя есть дети? От любовницы? И они живут в другом городе?..
- Да нет же! - я досадливо поморщился.
- Тогда - что?..
- Дай мне, пожалуйста, телефон Владимира нашего Артуровича... - попросил я. - Я завтра с ним по душам поговорю...

Глава 95.
- Пошли вы, знаете куда?.. - Коновалов вырвал из рук Шварценберга рисунок, изображавший стоящую спиной девушку, в которой, тем не менее, явственно угадывалась Зайчикова. - Не собираюсь я ни в какой ваш кабинет идти!..
- А на учёт ты хочешь?.. - бархатным голосом спросил тот.
- Да пофиг... - он, нагнувшись, начал собирать с пола оставшиеся рисунки.
Руки у него тряслись, как у алкоголика с тяжёлого похмелья.
- Павел Александрович!.. - воскликнул стоявший неподалёку Козлов. - Очень хорошо, что вы пришли! Он мне зуб выбил.
- Да не выбивал я тебе, б..., зуб!..
Козлов, тем не менее, непристанно сплевывал в бумажный носовой платок.
- Что. Здесь. Произошло? - я тоже наклонился над рисунками, в беспорядке рассыпанными по полу.
На некоторых из них красовался грязный отпечаток кроссовки. Как бы я хотел стереть его физиономией Козлова, использовав её вместо швабры...
Коноваллв, судя по его нервным движениям, полностью разделял моё мнение.
- Я просто шёл по коридору! Честное слово, Павел Александрович! Просто шел, случайно столкнулся с ним! - округлив глаза, врал Козлов. - Ну, упало все это! Но я же случайно! А он мне в зубы засвистел... И один выбил... Вон, кровь как хлещет...
Шварценберг, с выражением буддистского спокойствия на лице, наблюдал, как Коновалов складывает рисунки в стопку. Взглядом с Козловым он явно предпочитал не встречаться.
- Владимир Артурович, это правда?..
Шварценберг развёл руками.
- Я же не стоматолог, Павел Александрович... Я пришёл, когда драка уже началась...
- Я не дрался с ним! - гордо заявил Коновалов, отряхивая листы от грязи. - Буду я ещё об этого м...а руки пачкать!..
Он добавил в адрес Козлова длинную тираду, в которой не было ни одного приличного слова.
- Иван, за речью следи!.. - покачал головой Шварценберг. - Мы же в школе, а не в ночном клубе...
Я подошёл к Козлову.
- Рот открой!
- Чего? - оторопел тот.
- Ну тебе зуб выбили! Хочу посмотреть, насколько все серьёзно!
Козлов с явной неохотой немного сдвинул нижнюю челюсть в сторону подбородка.
- Все зубы на месте! - весело сообщил я. - Можешь в медпункт сходить, ещё нет одиннадцати, там тебе их пересчитают и зафиксируют нехватку. Если она, конечно, имеется..
- Глумитесь все, Павел Александрович... - с ненавистью произнёс Козлов. - Ну, ничего, когда-нибудь глумиться перестанете... Между прочим, это я отца убедил в ментовку на неё не заявлять!.. Пожалел убогую...
Коновалов резко развернулся в его сторону.
- Владислав, иди на занятия... - ласково произнёс Шварценберг. - Павел Александрович сказал, что у тобой нет ничего серьёзного, а я доверяю его профессиональному мнению... Ну, и, конечно же, стоит еще показаться медсестре в медпункте... - он ободряюще улыбнулся Козлову, и я искренне позавидовал его выдержке. - А ты, - он положил руку на плечо Коновалову, - сейчас пойдёшь со мной...
Тот дёрнулся, словно бы прикосновение Шварценберга вызвало у него ожоги.
- Я никуда с вами не пойду!..
- Я могу побеседовать с тобой в присутствии Павла Александровича... - предложил Шварценберг.
Коновалов умоляюще посмотрел на меня.
- Фриц, ну, у меня же уроки... Давай потом...
Он сморщился, словно откусив от испорченного продукта.
- Павел Александрович, я говорил вам и ещё раз повторю, не надо имён! И у стен есть уши, а имеющий их, да услышит... Надо что-то решать, Пауль, - еле слышно добавил он. - Стуканет же опять...
- Почему не зачищаешь память? - он постучал согнутым указательным пальцем Коновалову по лбу. - Все Павлу Александровичу за тебя делать?.. Вот что мне сейчас писать? Что у тебя немотивированная агрессия, тебе показано наблюдение психиатра и должна быть назначена медикаментозная терапия? - ухмыльнулся Шварценберг, глядя на Коновалова, у которого начала отливать кровь от лица. - Ты понимаешь, что тебя потом ни в один ВУЗ не возьмут? Особенно, в твой вожделенный медицинский! Ты иди, Павел Александрович, иди, - он махнул мне рукой, - мы с ним нормально поговорим... Думаю, он, наконец, поймёт, что меня не ненавидить надо... Со мной надо дружить!..
- Иди с ним, Иван, - кивнул я. - Так будет лучше..