Warcraft. Отрёкшиеся

Вот уже не один день небо здесь оставалось фиолетово-чёрным, испещренным рваными клочьями пепельных, невесомо-громоздких туч. Алая полоса кровавого зарева пожара, дрожащая над горизонтом в свете сотен источающих ядовитое зелёное пламя факелов, становилась всё меньше и меньше по мере того, как непроглядная тьма ночи сгущалась над проклятым городом. Серые очертания голых, искореженных Чумою скелетов деревьев словно растворялись в этой вязкой жиже, исчезая, оставляя лишь небольшую полосу покрытой щербатым, отражающим мириады причудливых теней, камнем головного тракта. Пелена мелкого, противного, непрекращающегося вот уже вторую неделю дождя мгновенно прибивала к земле клубы пыли, поднимающейся следом за бесконечным войском оживших мертвецов. Безмолвие шаркающей тишины лишь изредка прерывалось высоким, леденящим душу воем и до боли в зубах ужасающим, нечеловеческим скрежетом. Армия нежити, гигантским трупным червём, источающим тошнотворное сладкое зловоние гниющей плоти, выползала из осквернённого чрева павшего Стратхольма, и воинам её не было числа.
Похожие друг на друга и, в тоже время, такие разные. Защитники Лордерона, когда-то они были живыми людьми, но теперь, повинуясь воле могущественного Короля Мёртвых, изуродованные и извращённые Чумой, будто в насмешку над судьбою, они стали послушными рабами Плети, силы – в борьбе с которой отдали свои жизни. Волочащейся походкой, сгорбленные, облачённые в остатки проржавевших, рассыпающихся металлической трухой доспехов, они шли на запад, не ведая усталости, гонимые одной только единственной жаждой – жаждой убивать.
Осознание самого себя пришло внезапно, яркой вспышкой молнии пронзая мысли, в безумной ритме вырывая из памяти обрывки прошлого, такие яркие и такие смутные. Это случилось на столько неожиданно, что безукоризненно ровный строй воинов преломился, сломался, сбиваясь с ритма, застопорился, остановился. Сотни пар ввалившихся глазниц, ещё мгновение назад лишённых и проблеска мысли, удивленно и испуганно уставились друг на друга. Тысячи иссушенных глоток взорвались в промозглом воздухе безумным рёвом. Миллионы когтистых, изъеденных язвами и трупными пятнами пальцев сжались в кулаки, царапая потрескавшийся пергамент кожи.
Парящий в нескольких дюймах над землёю Лич удивлённо замер, переводя изумлённый взгляд полыхающих изумрудным огнём глаз с одного воина на другого, попятился. Стоящие по обе стороны от некроманта абоминаторы, повинуясь безмолвному приказу, выступили вперёд, поднимая ужасающего вида громадные тесаки, врезались в застывший строй, спустя несколько секунд появившись с обратной стороны дороги, развернулись, снова вгрызаясь в толпу. Тёмные фигуры в изукрашенных колдовскими рунами мантиях с надвинутыми на самые глаза островерхими капюшонами обступили со всех сторон, плотным кольцом окружив Лича, намереваясь до последнего вздоха защищать своего господина. Хищные изогнутые волнистые лезвия ощетинились стальными зубами ритуальных кинжалов. Они понимали, что это конец.
Понял это и Лич, понял, когда казалось несокрушимые машины смерти – абоминаторы, завязли в толпе обретших свободную волю мертвецов, голыми руками разрываемые на части беснующейся, жаждущей мести толпою. Понял, когда передний ряд аколитов кровавыми брызгами раздираемой плоти смялся под диким натиском бывших воинов Плети, корчась в агонии. Понял, когда почувствовал, впервые за всю свою мёртвую «жизнь», что жизнь эта окончена, и что дни его в этом мире сочтены. Понял, но уже ничего не мог поделать, потому что Ледяной Трон в далёком Нортренде содрогнулся, покрываясь миллионами крошечных трещин, треснул…