The Book. Часть 3. Кухонный разговор. На Луне
– Ну и чушь вы несёте, Александр Сергеевич! По-вашему, искусство - инструмент познания мира и вселенной? Ха-ха! Чушь! Обман честного человека – вот, что такое искусство! Об-ман!
Лаврентий замолчал и стал аккуратно разливать по специальным чашечкам свежесваренный кофе.
Александр уже в сотый раз, наверное, с тоской посмотрел в иллюминатор. Ничего нового! За бортом, на фоне космического мрака простирался унылый ночной лунный пейзаж: пыльные поля, гряды и кратеры, тускло освещаемые единственным прожектором, установленным на крыше, да мерцающие красные капли сигнальных светодиодов на невысоких пластиковых столбиках, отмечающих направления движения для гравилётов.
Александр прижался лбом к стеклу. Даже через подогрев ощущалось, что за тонкой обшивкой модуля царит невероятной силы холод, способный мгновенно и беспощадно умертвить любую жизнь в этой тьме...
– «Сквозь волнистые туманы пробирается луна,
На печальные поляны льёт печально свет она.
По дроге зимней, скучной тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный утомительно гремит...» – прошептал он, даже не заметив, что читает вслух.
– Ха! Вспомнили тёзку? – усмехнулся Лаврентий. – Только сейчас это мы с вами, Александр Сергеевич, сидя верхом на Луне пробираемся сквозь эти самые волнистые туманы, которые, на самом деле - в четырёхстах тысячах кэмэ под нами... Всё перевернулось и Пушкин более не актуален!
Александр вздохнул и, вдоволь насмотревшись на тоскливую безжизненную картину, оттолкнулся рукой от иллюминатора, а ногой - от пола, и ловко перелетел точно на свой пластиковый стул. Усевшись поудобнее, отпил еще тёплый кофе из специальной «лунной» чашечки каплевидной формы.
– Нет, Лаврентий Палыч, миленький, не согласен я с вами, – наконец ответил он. – В смысле материальном искусство, может быть, и обман, но разве хлебом единым жив человек? Наоборот, искусство уводит нас от обмана материального мира к истине, к душевной чистоте...
– Да будет вам! Какой там еще обман материального мира? Наша жизнь проста: деньги и удовольствия! И чем больше, тем лучше!
– Ну..., а еще, к примеру, любовь и стремление к свободе, а?
– В мечтах - что хотите, про счастье ваше дурацкое, кстати, забыли... В реальности, Александр Сергеевич, наша жизнь – деньги и удовольствия. Ну, для избранных – большие деньги. Ну, ещё - слава и власть. А что же ваше искусство? Куда оно ведёт?
– К высоким духовным наслаждениям! К пониманию высшей красоты!
– Ой, не смешите меня своей высшей красотой! Вот, возьмите, к примеру, кино. Это ж иллюзия! А театр? Театр всех времен и народов состоит из палок и тряпок... Сплошной обман, там даже слово специальное есть - бутафория!
– Так он этими палками и тряпками, как вы говорите, любезнейший Лаврентий Павлович, только намекает нам на окружающую материальную действительность, как бы говоря нам о её второстепенности! Так и должно быть! А истинная сущность театра – в духовной жизни по обе стороны сцены! Драматурги, режиссеры, актеры, отдавая всех себя без остатка, создают свой мир, который пробуждает в зрителе самые добрые чувства, очищая душу от копоти окружающего мира ...
– Обман, обма-а-ан, Александр Сергеич! Обман чистой воды. Обман начинается с вешалки и кончается буфетом, в котором втридорога подают дешёвый коньяк. Все эти палочки и тряпочки - обман, и грим - обман, и костюмы... И драматурги - обман, и режиссеры, и уж, тем более - актеры, которых так и называют - ли-це-де-и! Если бы не было обмана - не было бы театра вообще. А название этого обмана: «Как-было-бы-хорошо-если-бы-так-было-на-самом-деле !» А на самом деле ведь так никогда не будет! Ни-ког-да! Ой, да что театр, там хотя бы люди настоящие, если, конечно, мы не о театре кукол говорим... Литература - вот самый гадостный обманщик, ли-те-ра-ту-ра!
Александр, захватив чашку, уже опять стоял у иллюминатора, глядя на осточертевшие до чёртиков лунные поля и кратеры: чужие, серые, мёртвые, равнодушные...
«Ну хоть бы одно чахленькое деревце! Хоть бы ёлочка какая-нибудь захудалая! Хотя бы что-нибудь новое за все эти годы!»
– Литература... – словно эхо, повторил он за Лаврентием последнее слово. – Чем же вам литература-то не угодила, любезнейший?
– А тем, что «слово высказанное есть - ложь», Александр Сергеевич, и вы это прекрасно знаете! А я бы добавил: «а написанное слово - ложь вдвойне», так как написанное слово не несет даже интонационной окраски! И этими написанными, дваждыложными словами авторы тщатся вызвать у читателя или зрителя эмоции, чувства, ощущения... А читатель-то или зритель, он быстро ко всему привыкает, ему скучно становится! И тогда авторы ещё сильнее стараются, придумывая всё новые и новые словесные сочетания... И вот, рождаются «всесокрушающая страсть» и «неодолимое влечение», «беззаветная вера» и «отчаянная смелость»... И это уже учетверённая ложь .
– Боже мой, как же страшно!
– Но, хуже всего то, Александр Сергеич, - не унимался Лаврентий Павлович, - что писатели придумывают ... истории. Которые тоже подгоняются ими под усталое читательское или зрительское восприятие, так же, как и их выдуманные чувства: всё острее пишутся, всё запутаннее, всё необычнее... И вот мы уже спрашиваем себя: «где в этом клубке событий правда, где тут истина?» Нет ничего, враньё сплошное, ложь в красивых одеждах!
– Ну, расписа-ал, Лаврентий Палыч..., – протянул Александр Сергеевич, наблюдая за тем, как его собеседник, подпрыгнув, ловко взвился в воздух, к буфетной полке и, плавно опустился на своё место, выложив на стол несколько фруктовых конфет.
– Угощайтесь!
– Благодарю вас!
– Сюжет, история, – вот главное средство обмана в литературе, уважаемый Александр Сергеевич! - продолжил, жуя конфетку, Лаврентий. – Сюжет можно выдумать, он имеет начало и конец, а можно ли выдумать жизнь, и имеет ли жизненная ситуация начало и конец? Нет, конечно нет!
– Да, помилуйте, Лаврентий Палыч, ведь задача сюжета - поставить героев в такие ситуации, когда они ярче всего демонстрируют свою сущность, свои характеры, сюжет является главным средством демонстрации состояния общества на данный момент, его достоинств и пороков, он лучше всех других средств выразительности в литературе может раскрыть отношение автора к обществу, к его порядкам и нравам. В конце концов, именно сюжет в первую очередь увлекает читателя и подогревает его интерес к книге!
– Вот тут я с вами полностью согласен: сюжет первым обманывает читателя и обманом подогревает его интерес, высасывая оный, как вампир высасывает кровь своей жертвы! А потом на втянутого этим обманом в процесс чтения человека набрасываются другие средства литературной выразительности, точнее, литературного обмана.
– Да поймите вы, что...
– Простите, Алексндр Сергеич, я закончу! Ведь главное: к чему все это ведёт, весь этот обман? А ведёт он к искажению картины мира у человека, у читателя, зрителя, упрощает ему эту картину! Человек начинает думать: «Ну вот, я буду честным, открытым, искренним, порядочным буду – вот как все эти герои моих любимых книг – и тогда всё у меня будет хорошо!» А ведь не будет! Потому что жизнь человеческая – это борьба, в которой, зачастую - все средства хороши, в которой честность, искренность, извините, далеко не безопасные для жизни качества!
– То есть, Сервантес, Лондон, Толстой, Достоевский и прочие, – все они жили зря и писали зря? Так получается по-вашему? – зло спросил Александр, нервно постукивая пальцами по стеклу иллюминатора.
– Нет нет, всё то, о чём мы с вами говорили, все средства литературной выразительности придумали талантливейшие люди, гении, и придумали они всё это из самых благих побуждений! Но чем всё это кончилось? Вымостили дорогу сами знаете куда: все открытия этих гениев ныне взяли на вооружение сонмы литературных дельцов, дешёвых писак, бездарных рифмоплётов, которые, прикрываясь невероятно высокой значимостью книг и чтения, обеспеченную Сервантесом, Лондоном, Толстым, Достоевским, Гоголем, Булгаковым, Маркесом и другими гениями, производят ежегодно тысячи тонн литературной макулатуры: низкопробных боевичков, женских романчиков, детективчиков, сериальчиков и прочей дребедени! – Лаврентий так сильно хлопнул рукой по пружинящей пластиковой крышке стола, что стоящие на ней каплевидные чашечки подпрыгнули и медленно стали опускаться назад... – Фу, чёрт! Никак не могу привыкнуть к тому, что здесь всё такое тонкое...
– Сила тяготения меньше, поэтому меньше вес у всего. – пояснил зачем-то Александр. – Нет нужды в прочных вещах...
– Да понятно..., – вздохнул Лаврентий Павлович, и неожиданно сменил тему. – Нет, нам, пенсионерам, на Луне хорошо: ноги не устают, не болят. Я вот, в свои семьдесят прекрасно здесь себя чувствую..., лет на пятьдесят примерно! А вы?
– Согласен с вами, передвигаться значительно легче. И, главное, мы с вами здесь снова можем работать!
– Да-а, сила тяготения, сила тяготения... Эти писаки уменьшили силу тяготения к литературе. И литература стала легче. То есть, её просто не стало: той самой, прочной, основательной... Улетела литература!
Он снова вздохнул и махнул рукой:
– Ну, туда ей и дорога! Нечего было столько лет людей обманывать!
– Вы, Лаврентий Павлыч, человек интеллигентный, не стыдно ли вам мешать в одну кучу одноразовые дешевки и настоящие книги?
– Артиллерийские орудия тоже бывают разного калибра, но все они сеют смерть и разрушения. Только в разных масштабах - в зависимости от калибра!
– О, господи... Да вы - сумасшедший, Лаврентий Палыч! Считать искусство - оружием...
– Увы, Александр Сергеич, нет! Нет, я - не сумасшедший. Спросите об этом мою жену, моих сослуживцев, нашего врача, – они подтвердят. Хотя, честно говоря, лучше бы я был сумасшедшим, юродивым. Юродивым на Руси верят больше, чем таким остаткам интеллигенции, как мы с вами. Можно даже прославиться ! Вы хотите прославиться, Александр Сергеевич?
– Нет мне этого не надо! Мне достаточно того, что я все ещё просто живу! – раздражённо ответил Александр. –Тем более, что мы с вами, к сожалению, не на Руси, а на этой чёртовой безжизненной Луне, где никаких волнистых туманов..., зато строжайшая дисциплина и каждые полгода - медосмотр. И, если вдруг обнаружится, что вы, Лаврентий Павлович, повредились рассудком, то никто не поверит вам, а просто отправят вниз на нашем любимом лифте. Нажмут нижнюю кнопку и – на Русь. Без заветного выходного пособия, ради которого мы все тут и горбатимся...
– Вот то-то и оно! – неожиданно дрогнувшим голосом почти прошептал Лаврентий. – Вы..., Саша..., меня правильно поймите! – в глазах Лаврентия появились слёзы. – Мне очень больно, что не стало места в нашей жизни моим любимым книгам, которым я безоглядно верил, по которым, как мне казалось, я учился жить и строить себя... Не стало места искусству... И мне... не стало места...
Он несколько раз глубоко, с дрожью, вздохнул, вытер глаза и продолжил:
– Вы сами видите, Саша: где сейчас я, человек, который всю жизнь был уверен в том, что вот-вот наступит моё время, такое, как в моих книгах, время для таких, как я: людей открытых, искренних, бесконечно любивших и тонко понимающих искусство? Где сейчас я, прочитавший всё, до чего смог дотянуться, я, обладающий огромными знаниями, которые с радостью готов был бы сейчас передать новым поколениям, только возьмите...
Голос Лаврентия снова дрогнул:
– Я, Саша.., я работаю безымянным уборщиком номер 23 коридоров переходного коллектора на этой треклятой Луне, ожидая выплаты подачки - мизерного выходного пособия, которое точно рассчитано, чтобы позволить мне кое-как дожить свою жалкую жизнь, до самой смерти глядя на эту осточертевшую лунную пыль, на эти серые коридоры... Я просто... - человеческий мусор, Саша... И мне очень, очень обидно! И очень больно...
Александр Сергеевич, уборщик № 18 переходного коллектора, не ответил ему. Он опять смотрел в иллюминатор. Там, в пыли, вроде бы произошло какое-то движение, но Александр даже и не подумал присматриваться: сейчас он слышал только хруст снега под копытами усталой лошади, заунывную песню ямщика под надоедливый перезвон колокольчика, и видел перед собой освещённую лунным светом бесконечную зимнюю дорогу с полосатыми верстовыми столбами и далёкими огоньками крестьянских хат.
***
«– Да вы там что, ополоумели совсем! – орёт читатель – Нашли, о чём поговорить! Заткнитесь лучше, оба! И как вообще вы оказались на Луне?»
Часть 4. "Как любовь спасла мир": http://proza.ru/cgi-bin/login/page.pl
Свидетельство о публикации №225092700029