Чайка реж. Додин, МДТ СПб

1

Театр и сам еще не понял, какие шикарные времена для него настали.
На всем можно экономить, от костюмов до реквизита. Задник — суровые,  грубо сваренные, небрежно крашеные серым листы железа.
Декорации —   пол да  стул. Занавес —  залатанные застиранные простыни.

Все  сработает на художественный процесс, выворачивается в сторону самобытности и  минимализма.
Оттеняет, углубляет проекцию. Работает  нейтральным фоном  ради мироточащего главного.

И нас уже почти  приучили к аскетизму. Как так и надо. Иногда, впрочем   так и надо. Меньше визуального шума- легче сконцентрироваться на главном.

На весь спектакль из декораций — четыре лодки.  Никто их не скрывает, между прочим,  даже до начала волшебства.
 Народ заполняет зал, суетится, улыбается неуверенно, шуршит  программками,   а лодки уже начали повествование.
Колышутся  на неустойчивом основании, всем своим видом показывая: все зыбко. Все переменчиво, ненадежно  и трепетно.
Держитесь за поручни во избежание  падения. Ищите опору. Даже если пока не чувствуете подвоха —  кто знает,  будет ли тверда почва под следующим шагом?
 
Спектакль насыщен символами,  намеками, репликами, эхом летающими от героя к герою.
Повторами фраз,   жестов,  криков — чтобы наверняка дошло?
 
Додин, конечно, оставил свои мысли на полях всем знакомой рукописи.  Отсек лишнее.  Сократил слишком длинное. Подобрал размазанное.
 
Можно по разному относится к вольному обращению  с  первоисточником.
Лично мне бы не понравилось, если б  мое сократили   через слово. 
А у других  смотришь : вот  почему бы и не сократить, «Пиши-сокращай» библия  современности.
Ну и тысяча лет в медицине даром не проходит.
В результате  смотришь и соглашаешься :   и это можно вырезать, и это. Тут отжило, тут уже само отвалится скоро.  А здесь просто  некрасиво висит.
Чужое же не свое, не больно резать. В случае «Чайки»- я  была рада некоторому конспектированию / да простят меня Чехов и его  адепты/ .

Так случилось (сбой матрицы, не иначе) что я накануне посмотрела два  фильма  по чеховской «Чайке». Один голливудский, другой — наш.
В первом мне не хватило «русского духа», во втором   дух замутило от переизбытка   деталей. 

А тут мне было всего в самый раз.
 
Время диктует  другие скорости,   другие сочетания,   оно уже  поменяло и мировоззрение, и  темы для  страданий.  Только вечное держится: любовь,  слава,   упущенные надежды, невыполненные мечты.  Ну и разрыв между «видится со стороны» и «чувствуется изнутри» все катастрофичнее.
 
Додин  умудрился попасть в яблочко, целясь  в сердца.
 
Да, сократил количество персонажей,   убрал часть  реплик, перетасовал часть линий. В результате получил более емкий, более четкий  фокус, все герои прописаны  выпукло, понятны,   поступки их логичны, мысли — читаемы.

 Аскетичный,  невзрачный  фон только  оттеняет смысл.  На этом беспросветно сером отлично видны молнии,  летающие от одного актера к другому. Вызывая понимание   в каждом  моменте, в каждой  сценке, вызывая   ощущение погружения. Может, и не сочувствия, но хотя бы  желания — задуматься над историей, примерить на себя. 
 
Вокруг  действа все на полутонах, все на полу-пальцах. Цвета почти всегда монохромные,   свет почти всегда приглушен.  Лишь несколько ярких акцентов за почти полные три часа:  кроваво красное  платье,  дерзкое,  на фоне  скромных одежд,  кроваво красный журнал с печатными работами в руках   героев. Чайка, кровавая —  в первом акте, белоснежная — во втором.
 
Все пронизано символами, намеками,  загадками. Когда знаешь  контекст, интересно искать   отгадки, дверцы в  известные логические цепи, которые здесь полунамеками, полушепотом.
 
Спектакль играется уже давно,  течет плавно, масляно,  нигде не застревая и не  пробуксовывая. Увлекая,  не давая  времени даже  опомниться,  завораживая.
 
Актеры органичны, все, как один. Все на своем месте, в своей лодке.   Движения —  грациозны,  голоса —  плавны,  даже  попытка публичного оголения  не  вызывает отторжения, смотрится перчинкой  в кексе,  будит тех, кто пытается задремать.
 
Спектакль умудрился остаться современным, не теряя  своего  лица, а ведь  пьесе вот-вот 130. 
За это время,  он актуальности не потерял,  только жанр поменял. Какая уж тут комедия?Что не десятилетие, то разворот на 180 градусов.  После всех этих демонстраций феминисток, голливудских сценарных школ и  смены ориентиров почти во всех областях жизни?
   
А кто бы не превратился в трагедию за такое-то время? Кто удержался бы? 
 
Очень емко, четко, хлестко. Временами  оглушающе,  местами смешно( комедия, если кто забыл). Хотя  в целом смешного  —  только   то, как подпрыгивала  публика от внезапных звуков выстрела.
 
2
 
Отличный нуар с  шикарным кастом.
 
Да, было комедией,  знаю. А что вы хотите? За 130 лет от империй — следа не остается, не то что от пьесы.
За  такое время сам  мир  неоднократно сошел с ума. Множество раз ударился о земь, обернулся своей противоположностью.

Только и осталось, что верить в лучшее. Даже горевать бесполезно.
Вот и спектакль - беспристрастное повествование. Хладнокровная констатация фактов.
 
Одни противопоставления,  баланс на контрасте, попытка найти твердую почву под ногами.  Оба акта — как на тех качающихся лодках,  под нежный плеск воды.

Все — зыбко, все непредсказуемо.

Потому  что: как же предугадать, из чьих уст услышишь  важные фразы, если их персонажей сократили?
 
Декорации минимальны,  от этого концентрации на действии — больше.  И внимания к бесчисленным мелочам — от  50 оттенков серого в одеждах,   до  эхом  повторяющихся фраз, скачущих от персонажа к персонажу.
 
Все три часа  - одна большая игра. Сначала  на неустойчивом основании, а потом, когда уже все перевернуто вверх дном — на том, что осталось.

Все друг с другом связаны,  все разные, каждый по своему ярок и неповторим, никто не счастлив.
Крохотный, восхитительно описанный  мир  на болотце... на колдовском озере, простите.
 
Додин сократил много, словно пересказав от себя. 
Пересказал   так, чтобы стало понятнее  нам, привыкшим к более динамичному миру,  с его емкими, краткими и  вычурными современными сториз.

Мне (простите те, кому не зашло) все понравилось.

Аркадина — своей  расчетливостью и непреклонностью. Константин — тем, что не ввалился в  окончательную психиатрию до финального занавеса. Тригорин — за здоровую самокритику. Семен Семеныч с Машей тоже, между прочим, вполне себе гармоничная пара — оба добились своей цели, оба поняли, что цель была ошибочна.
И только  Заречная  осталась    в сомнениях, как это  бывает  иногда, чтобы пощекотать у зрителя под   исподним.  Со своей нескончаемой любовью, отрицанием очевидного и надеждами на  невозможное.

Все немножко  вылезают за грани, кто за свои, кто за чужие. Одно наслаждение любоваться.

Мне хватило и  образов, и намеков, и  символов, чтобы проникнуться каждым. Чтобы понять основные линии и  задуматься о.

В конце концов, чтобы вернувшись со спектакля со светлым  послевкусием ( несмотря на то, что и чайка вдрабадан и   Константин) —  еще раз перечитать  оригинал.