Соломея 7 глава черновик

  7 глава
Всю ночь Дедал, не жалея себя, торчал в кабинете своей внучки и разбирал ее бумаги. Делал он это очень осторожно и осмотрительно. Каждый листочек проглядывал, и если не находил его вредным, клал обратно аккурат на то самое место, откуда и взял. А вот «вредные» записи безжалостно отправлял в черный маленький сундучок, специально принесенный для этой цели с чердака. Алгоритм действий был таков: отсортировать бумаги, поместить ненужные в сундук, запереть на ключ, ключ выбросить куда подальше, а сам сундук спрятать в старом сарае за семейным склепом. Туда его неугомонная Соломка точно не полезет. Что ей там делать? Абсолютно нечего.
«Вредными», кстати, дед считал любые записи, сделанные рукой его внучки, на которых было хоть что-то отдаленно напоминающее магические формулы. Содержание оных старик не понимал, но искренне ненавидя специальность, выбранную его любимицей и единственной наследницей рода, считал своим долгом убрать все подозрительные бумажки со следами проклятущей магией, куда подальше. Дабы не соблазнилась его неразумная девчушка снова, как в детстве, мечтать о собственной клинике по снятию чар, заговоров и проклятий. Ни к чему ей ведьмой становиться! Пусть с ним живет, старость его тешит, а он уж жениха ей подходящего сыщет, богатого, умного, красивого, с хорошей родословной. Сыщет! Босяка сопливого близко к дому не подпустит. И за дурака тоже не отдаст. Уж он-то за этим проследит! Больше никаких поблажек. И так уже одну глупость сделал: пошел на поводу, согласился отпустить ее на учебу в академию целительств, будь она неладна. Обвела его тогда вкруг пальца мартышка его любимая. Обещала поступить на факультет по лечению глазных болезней. Он и растаял, отпустил из дома, учебу оплатил, все дополнительные занятия тоже, пять лет деньгами обманщицу снабжал исправно, не требуя взамен никакого отчета. И на тебе!  Только полгода назад узнал, что учится его внученька не на лекаря, а на колдунью! И от кого узнал-то! От соседа, недруга заклятого. Тот сам к нему утром с газетой прибежал, мол, поздравляю, внучка-то твоя первое место по стране заняла как специалист по снятию порчи. Чуть удар не хватил, думал ехать за ней, силой из академии увезти. Но… пожалел. Полгода всего до получения диплома оставалось. Пожалел. Гневное письмо ректору, в котором возмутился, что как опекун не был поставлен в известность, на каком именно факультете обучается его воспитанница, написал, отправил. Извинение в ответ получил. А с ним и восторженные отзывы о невероятных успехах внучки. Ну и снова растаял. Даже объясняться с ней не стал. Вот приедет, тогда и поговорит.
Бумаг с «вредными» записями нашлось так много, что старик с трудом закрыл крышку сундука. Пришлось надавить, как следует, чтоб замок защелкнулся. Может, конечно, что и лишнее отобрал, но береженного Бог бережет. А потом, за пять-то лет учебы забыла, наверное, Соломка его про дурость свою детскую. Наверняка забыла. А если, не приведи. Господи, вспомнит ненароком, он все на прислугу свалит. На Пилар хотя бы, няньку ее старую, она ж слепая почти. Да и расстройством памяти страдает. Ей Солли любое прегрешение простит, слова плохого в ее адрес не скажет. Да что там слова! Взглядом не укорит. Было бы, конечно, лучше и вовсе сжечь писульки эти, да… нельзя же! Вдруг в них и вправду что важное было, а он и не понял. Потом, если что, сделает вид, что у себя в кабинете нашел или еще где. А пока пусть в сарае макулатура полежит себе, места в усадьбе, слава Богу, достаточно.
Дождавшись утра, Дедал, как ни в чем ни бывало, вошел в столовую и тут же накинулся на сидящих там в бездействии кухарку Дафну, няню Пилар и личного его тренера Игнасио. Первым под раздачу попал физкультурник.
- И этот человек рассказывает мне, как вести правильный образ жизни! А как же утренние омовения? А как же разминка членов? А потом… что вы едите? Жареные яйца? Это в семь утра! Я так понимаю, Игнасио, ты по дому соскучился? Что ж, не скрою, не планировал я с тобой расставаться, ну да вольному воля.
Бедный Игнасио, не ожидавший такого поворота событий, покраснел до ушей и, с деланным отвращением отодвинув от себя тарелку с яичницей, несвязно залепетал:
- Да я… Да как же это? Да я случайно сюда зашел, поздороваться только. Что Вы, господин Дедал! Буду я такую дрянь есть перед разминкой-то! Что Вы! Просто подумал, что спите Вы еще и зашел вот… поздороваться. Но, если Вы встали, то скорее в сад! Солнце сегодня не жаркое будет, облачка вон на небе. Жду вас на стадионе, как обычно! Пять минут только позвольте, будьте добры! Вот, кеды забыл надеть. Простите пожалуйста!
Дедал, довольный его испугом, покровительственно похлопал горе-тренера по плечу и ободряюще заверил:
- Прощаю! И да, не спеши, мне тоже еще переодеться нужно, минут десять у тебя есть, Игнасио.
Дафна не стала ждать грозы, и сама быстренько ретировалась в кухонное помещение. Гром посуды вскоре оповестил всех обитателей старого дома, что приготовление завтрака для господина начато.
Няне Пилар бояться было нечего, так как жила она здесь в последнее время на правах приживалки за старые заслуги праздно и никаких обязанностей перед членами приютившей ее семьи не имела. Поэтому старушка осталась благочинно сидеть за сервированном на три персоны столом, неспеша прихлебывая свой кофе с молоком.
Дедал расположился рядом и обратился к ней:
- Вы, нянюшка, как себя нынче чувствуете?
- Да слава Богу, полегче спине-то. Спасибо!
- Солнышко наше сегодня приезжает…
- Да неужто?! Вот радость-то какая! Дедал! Так комнатку ее приготовить нужно!
- Да я, собственно, и хотел Вас попросить об этом, приберитесь там, если не трудно. Только если не трудно! А то я горничную позову, она приберется…
Но Пилар не дала Дедалу даже договорить:
- Какую еще горничную? Да ее и в комнату нельзя впускать! Разобьет еще чего ненароком. Или выбросит что сдуру. Для меня радость – Солнышку нашему услужить! Трудно! И ничего я не старая. Я еще пригожусь вам! Вот девонька замуж-то выйдет! Я ее детишек-то еще побаюкаю. Так чего-то я расселась тут?! Иду-иду! Вот радость-то, солнышко мое приезжает.
И, резво поднявшись со стула, выбежала из столовой, и как шустро выбежала! Дедал даже усмехнулся, глядя ей вслед. Вчера еще ныла, что спину разогнуть не может, а тут – здоровее молодок. А ну и ладно! Будет на кого, если что, пропажу бумаг свалить. И ладно. А теперь переодеваться, и в сад – на разминку! Купаться-то сегодня не рискнет, пожалуй. Ветерок прохладный, да и на небе, вон, облачка стягиваются. Застудится еще. А ему ни в коем случае болеть нельзя. На нем забота о внучке! У бедняжки никого на этом свете, кроме него, и не осталось. Так что да! Болеть нельзя!