Космическая слизь на шконке

    Звали его Глэрг. Если, конечно, этот звук, похожий на бульканье воды в раковине, можно было передать земными буквами. Его цивилизация, Глубинные Плавники с туманности Андромеды, славилась безупречной логикой и высокоразвитой эмпатией. Миссия Глэрга была проста: установить первый контакт с землянами.

    К сожалению, его биозонд, замаскированный под ржавый «Запорожец», приземлился не на поле для гольфа, как планировалось, а прямо посреди прогулочного дворика в исправительном учреждении номер 666. Бдительный надзиратель Васюков встретил исследователя Вселенной градом ударов по мягкому, желеобразному телу. Не смертельно, но обидно.

    - Прочухал силу "демократизатора", урка? - спросил надзиратель, брезгливо вытирая о рукав телогрейки, палку РП-73, когда к незванному гостю уже подбегали дежурные.

    Так Глэрг, чье тело от удара сжалось в полупрозрачный куб, похожий на дрожащее желе, оказался в камере предварительного заключения. Великий исследователь космоса навсегда запомнил лицо надзирателя Васюкова, искаженное гримасой праведного гнева. Глэрг, будучи эмпатом, просканировал его мозг. В голове Васюкова бушевала буря: «Опять эта шпана! Морды бить надо!». Глэрг пришел к логичному выводу: это стандартное земное приветствие. Он попытался воспроизвести гримасу, вытянув свою эластичную кожу в подобие улыбки. Васюков отшатнулся:

    - Ты чё, рыло корчишь, мутант? В карцер охота?.

    Слово «карцер» прозвучало для Глэрга как «ка;рцер» — возможно, место для духовных практик. Он кивнул, излучая волны благодарности. Васюков, плюнув, запер дверь.

    Камера, куда его определили, была обитаема. На нарах, как истуканы, восседали двое: здоровенный детина по кличке Крыло, с лицом, хранившим следы горячей дружбы с монтировкой, и тощий, юркий тип по имени Шпунтель. Глэрг, следуя протоколу первого контакта, расправил щупальца в дружественном жесте и мысленно послал стандартный пакет: «Я из мира Глубинных Плавников. Мир вам и проценту годовых».

    Крыло мутно посмотрел на него и изрек:

    - Чё мелюзга пузырится? Придурок, штоле?.

    Глэрг записал в бортовой журнал: «Земляне общаются краткими, емкими фразами, насыщенными метафорами. «Придурок», судя по контексту, — синоним слова «неофит» или «ученик»».

    Шпунтель, чей взгляд напоминал взгляд старого кота у рыбного прилавка, оценивающе осмотрел Глэрга.

    - Новенький, – сказал он. – Аморфный. Интересно». Он подошел ближе. - Ты по какой статье?

    Глэрг честно попытался объяснить, что он – исследователь, но все, что у него получилось, это булькающее: «Глэрг! Картофель! Дробь!».

    Шпунтель задумался. «Понимаю. Хищение сельхозпродукции с применением оружия. Статья суровая. Значит, свой в доску».

    С этого момента началось настоящее погружение в культуру. Глэрг был прилежным учеником. Он узнал, что «западло» – это высший этический императив, «забить стрелку» – ритуальное действо для разрешения споров, а «поднять бабла» – основа местной экономики. Ему объяснили, что «ментов» надо бояться, «стукачей» – презирать, а «авторитетов» – почитать. Глэрг, чей мозг обрабатывал информацию со скоростью квантового компьютера, быстро усвоил иерархию. Крыло был «блатной», «пахан». Шпунтель – «шестерка», но умная, «советчик».

    Физиология Глэрга вызывала уважение. Когда Крыло в сердцах швырнул в него железной кружкой, та просто прошла насквозь и застряла в желеобразной массе. Глэрг вежливо выдавил ее обратно. Крыло оценил: «Непробивной». Это был высший комплимент.

    Однажды произошел конфликт с соседней камерой. Какой-то «отрицала» начал кричать через окно оскорбления в адрес Крыла. Крыло рванул к решетке, но Глэрг остановил его. Он спокойно подошел к окну, принял форму, максимально приближенную к человеческой (получилось нечто среднее между медузой и аквалангистом), и издал звук, который его наставники описали как «настоящий блатной прогон». Это был низкочастотный рык, от которого у «отрицалы» задрожали стекла в очках и отвалилась известка со стены. Соседняя камера замолчала на неделю.

    После этого случая авторитет Глэрга, теперь уже известного как «Слизь» или «Железный Баклан», вырос невероятно. К нему приходили «на правку» даже из других корпусов. Он мирил враждующие «братвы», его слово стало законом. Шпунтель, ставший его главным идеологом, шептал: «Слизь, ты – сила. Тут твое место. На воле эти козлы в пиджаках друг другу глотки за бабки рвут, а тут – все честно. Зона – она правдивая».

    Глэрг смотрел на своих новых друзей. Да, их общество было примитивным, но в нем была своя, железная логика. Чести здесь уделялось больше внимания, чем в проспектах его родной планеты. Он чувствовал себя не узником, а… этнографом, который возглавил изучаемое племя.

    И вот настал день, когда его корабль, выполняя протокол, начал поиск. Забытый посреди прогулочного дворика «Запорожец» вдруг ожил, испустил луч. В небе над тюрьмой возникла светящаяся сфера – телепорт. Сфера медленно с шипением опустилась вниз, дезинтегрировав на своем пути, часть тюремной стены, за которой на нарах восседал Слизь.

    В камеру ворвался перепуганный Васюков:

    - Едрить вас всех раком! Вы мне за спиленную стену ответите, урки!

    Он замахнулся, было, своим "демократизатором", но вдруг побледнел и свалился без чувств на пол.

    Из приблизившейся к Слизи сферы раздался голос на языке Глубинных Плавников: «Глэрг! Экстренная эвакуация! Покидай этих примитивных дикарей!»

    Крыло и Шпунтель смотрели на это, раскрыв рты. Глэрг (Слизь) посмотрел на них. Он видел их суровые, но честные лица. Он вспомнил понятия: бросать своих – западло. Убегать от судьбы – высшее западло.

    Он поднял свое щупальце, принявшее форму, очень похожую на неприличный, но однозначный жест. Голос из сферы запищал: «Глэрг! Что ты делаешь?»

    – Отстань, космос, – булькнул Глэрг на своем новом, богатом языке. – Я тут по понятиям. Я – пахан. Я – землянин.

    Он повернулся к Васюкову, который только приходи в себя, непрерывно крестясь и бормоча молитву, которой учила его бабушка.

    – Начальник, – вежливо, но твердо сказал Глэрг. – Закрой хату. И шконку мне поменяй. И пайку притарань. Внатуре.

    Сфера померкла и исчезла. Крыло медленно подошел к Глэргу и обнял его желеобразные плечи.

    – Правильно, браток, – хрипло сказал он. – Свобода – она тут. В мозгах.

    А Глэрг, он же Слизь, он же Железный Баклан, смотрел в решетчатое окно на клочок неба и знал, что он нашел не просто контакт. Он нашел себя. И обретенное место в строгой, но справедливой иерархии Вселенной под названием «Зона» было куда дороже всех звезд Туманности Андромеды. Теперь его главной задачей был не полет домой, а подготовка к этапу. Говорили, на северах пайки жирнее.

27.09.2025г.


Рецензии