Глава 7. Чему и как нас учат?

                *Текст опубликован после смерти автора
                в соответствии с его желанием


Новые времена

Глава 7. Чему и как нас учат?

К четырём прибавить два,
По слогам читать слова
Учат в школе, учат в школе, учат в школе.
Книжки добрые любить
И воспитанными быть
Учат в школе, учат в школе, учат в школе.

Из песни: «Чему учат в школе» 
Автор текста: М. Пляцковский
Композитор: В. Шаинский

Поднимаясь в шесть утра, по утрам я выгуливал Графа – мощного и очень красивого статного добермана, чемпиона породы – зависть всех доберманистов области, но неотдохнувшая за ночь голова продолжала «переваривать» вчерашние события и продумывать день сегодняшний. А в семь тридцать у подъезда меня уже ждала машина…

Сначала на экспериментальную фабрику – там строится восьмиэтажное управление объединения, затем – в противоположный конец города на стройплощадку девятиэтажного жилого дома и дальше по кругу других объектов. Последним посещаю грандиозное строительство на въездной магистрали города – Салон мебели, размещённый в южной части парка Островского (северная сторона Ростова, въездная магистраль в город). Ни один объект так не вмешался в мою жизнь и судьбу, как Салон мебели. В моей производственной деятельности не было других таких важных, определяющих сооружений и событий, как Выставочный Салон Мебели. Другим знаковым объектом стал комплекс работ по монтажу и освоению импортного оборудования на мебельной фирме «Дон» им. Урицкого (по этому комплексу работ существовало даже специальное постановление правительства СССР).

Салону отдано, по самым скромным подсчётам, пять лет жизни, и он достоин отдельного рассказа.

Решив текущие вопросы, я отправлялся в управление, где уже ждал следующий круговорот. Почта, службы, приём, выезды в советские и партийные органы, в Промышленное Объединение, текущая работа (техсоветы, рассмотрение проектов и пр.), командировки, совещания. Частые выезды в собственные филиалы: Волгоград, Майкоп, Краснодар, Грозненский завод по производству нестандартного оборудования для мебельной и д/о промышленности.

Возникали и специальные задания ВПО «Югмебель» (министерства) как, например, строительство и оснащение правительственной гостиницы в Волгодонске, участие в реконструкции Шолоховских объектов в станице Вёшенская, организация выставки  мебели в г. Краснодаре для проведения всесоюзного совещания по развитию мебельной промышленности, организация проведения ежегодных мебельных ярмарок, выставок в Москве и т.д.

Работы хватало. После сна часто возникало ощущение, что башка гудит от проблем, которые подлежали немедленному разрешению, и вот-вот из ушей посыплются вопросы и вопросики, не решённые ранее. Глупое ощущение, но помню его до сих пор. Вечером к концу дня накатывала не столько усталость, сколько напряжение. Поднеси лампочку – загорится. Раньше восьми-девяти вечера домой не уходил. Часто после работы с ближайшими помощниками, а частенько и со своим куратором, заезжали «расслабиться за рюмкой» водки. Разговоры при этом велись всё те же и всё о том же. Мы «варились» и работали в интересах отрасли, её политики и задач.

Кто сидел за этой «рюмкой»? Опять одни и те же. Но один коллега и руководитель достоин более подробного рассказа. Это мой шеф и куратор впоследствии, Павел Васильевич. За глаза его называли ПашОй или Бульдозером. Ушло время, и многое вылетело из памяти, но это и не важно для читателя. Зачем тогда я пишу о нём? Да потому, что это определённый типаж руководителя советских времён, и ещё потому, что брал с него пример, подражал, и многим обязан ему. Не в продвижении – в этом он не помогал, скорее наоборот, а в становлении.

Но прежде о том, как я вообще стал мебельщиком. История головокружительная и для меня совершенно неожиданная.

Я уже писал, что школу ненавидел, особенно учителей по русскому языку и литературе. Правда был ещё враг – химичка Дура Паловна! Конечно, это кличка. Её звали вполне пристойно: Дора Павловна, но школьники её называли по-своему. Однажды она мне поставила одиннадцать единиц за учебный год, и опять встал вопрос о моём отчислении. Нас с моим другом Копчёным систематически выгоняли. После войны стало модным исключение на неделю-две с вызовом родителей и разбором в учительской на педсовете. Практиковали разборки в пионерской или комсомольской организациях. Я никаких разборок не боялся: дед не влезал в дела воспитания. Максимум предупреждал бабушку: «Смотри за ним, а то вырастет бандитом!».

А бабушка слишком меня любила и жалела, чтобы применять какие-либо жёсткие меры воздействия. Копчёному было намного хуже: его отец мог жестоко избить и даже выгнать из дому, что он неоднократно и проделывал.

Вернёмся к единицам. Думаю, что читателю понятно, что одиннадцать единиц – это «перебор»!  Поставлены они были не за знания, а за хулиганство: мы с Копчёным (друг мой сердечный Борька – самый-пресамый) зарядили чернильницу карбидом и незаметно поставили на учительский стол, предварительно плотно заткнув резиновой пробкой. Эффект превзошёл ожидания: Дура Павловна была вся в чернильных брызгах, а мы – в единицах. Нас спас директор школы Тит Титыч (Титович) Титов – это не прозвище, его действительно так звали.

А литераторши: одна – Чита, другая – Птаха. И одна, и другая меня с другом, мягко говоря, не жаловали, особенно Чита. После восьмого класса она добилась, чтобы нас с Копчёным отчислили, как она выразилась, – «оздоровила напрочь школу от скверны и социально опасных типов»! Это мы с Копчёным – типы и скверна! Друг потом стал подполковником – командиром вертолётчиков, служил в Германии, Венгрии, на Дальнем Востоке, участвовал в поиске и доставке космонавтов. Ну а я стал не последним мебельщиком в министерстве.

Литературу я любил, но не ту, которую преподавали. Научился читать в пять лет и к школе прочёл все сказки, которые нашлись в библиотеке института, а потом читал то, что мои взрослые внуки до сих пор не осилили и уже никогда не попытаются!

Когда моей любимой внучке Кате (сейчас она студентка матфака университета) задавали в школе на лето прочитать произведения писателей из учебной программы, она просила меня пересказать сюжеты произведений. Что бы вы думали? «Войну и мир» Толстого, например!

Её мама приезжала на дачу и проверяла, читала ли Катя роман – та бойко рассказывала сюжет и перечисляла героев романа. Все были довольны. А что я мог сделать? Не участвовать в обмане? Я очень люблю внучку и, конечно, храню секрет.

Когда ей было лет шесть-семь, она бегала за мной по пятам. Попробовал бы я без неё уехать на машине, к примеру, за хлебом в магазин – закатила бы рёв на весь мир!

В пепельницу автомобиля (я не курю) складывал мелочь для неё. Там лежали монеты разного достоинства: рубли с двушками и пятёрками, редкие десятки, но больше рублей с копейками. Это была её копилка на мороженое. Очень любила и могла съесть хоть полкило! Как-то раз выйдя из магазина (Катя «висела» на пакете – так помогала его нести), выгребла из пепельницы всю мелочь и побежала покупать мороженое. Притащила три штуки. Спрашиваю:
– Зачем три?
– Одно мне, – хитро улыбнулась Катя, – другое бабушке, а третье тебе.
Помолчала минутку и продолжила, наморщив лоб:
– Я, дедушка, чуть не забыла, ты любишь мороженое, но тебе нельзя. Диабет. Чтобы у тебя не повысился сахар, мне придётся съесть и твоё мороженое. Бабушка два не съест.
Подъезжали к повороту на дачу, а она уже лизала и бабушкино мороженое.
– Оно начало таять, – пояснила внучка, – бабушка такое не любит. Поехали назад (до магазина не более километра), ещё одно купим и быстро-быстро к бабушке! Чтоб не растаяло!
– Ты уже, Лиса, третье мороженое лопаешь!
– Но ты же, дедушка, не расскажешь? Я знаю… Не расскажешь! А я помучаюсь и съем!
Вот такая замечательная внучка, а читать не хочет. В смартфон пальцем тычет.

А мы читали. Не могу сказать, что все, но читали много. Кто-то больше, кто-то меньше, но в моём случае к школе это не имело никакого отношения. Я пристрастился к чтению ещё до школы. Никаким вундеркиндом не был. Таких книгочеев, как я, в классе было четверо. Володя Огарков – он стал музыкантом (пианист, победитель многих музыкальных конкурсов), Тимур Чаплинский – стал журналистом, окончил МГУ, Слава Фомичёв, физик-ядерщик  – окончил Курчатовский институт и я, простой мебельщик. Мы не просто читали, а ещё и хвастали друг перед другом, что именно читали. Читали и на спор. Например, я прочёл «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленина, чем «убил» своих товарищей. Эта книга потом без всякого принуждения заставила меня прочитать и Плеханова, и Мартова.

Русский язык и литературу в разное время вели Чита и Птаха. Даже по прозвищам можно понять, что литературой они не занимались. Они производили разбор «полётов». Любой текст превращался в какой-то полигон для впендюривания идеологем. Давались и разжёвывались характеристики всех без исключения героев. Шаблон работал бесперебойно. Главная задача Птахи – дать чёткие и безапелляционные формулировки положительных и отрицательных качеств, напрямую вытекающие из тех или иных поступков, высказываний, мыслей. Полутонов не допускалось. Только так и не иначе!

Всех под одну гребёнку. Нам, подросткам, доверять никак нельзя. А вдруг прочитаем самостоятельно что-нибудь эдакое… И возникнет мнение, да ещё и собственное? Птаха и Чита же стремились направить его, это мнение, куда нужно и зацементировать!

Позже я читал книги многих известных педагогов. Вот что пишет, например, Г.А. Гуковский, заложивший, как он думает, основы советской науки о литературе: «школа воспринимает литературный процесс как важнейшее орудие общественной борьбы и революционного дела. Изучая историю русской литературы, школьники приобщаются к истории революционных идей и сами становятся частью революции, продолжающейся в современности».

А как быть, если ты не хочешь «приобщаться» или быть «частью»? В том-то всё и дело.

Самый большой конфликт у меня произошёл с Птахой (Чита уже работала завучем). Он возник из-за М. Зощенко и А. Ахматовой. Я сказал то, что думаю… А было постановление, опубликована статья в газете «Правда». Опять единицы. Ох, и не любил же я школу, но при всём старании Чита с Птахой любовь к литературе у меня не отбили!

Понимаю, что таким рассказом воспользуются противники советского образования: вот, мол, стержень всего – идеология! Подождите, не всё так однозначно!

Образование, в целом, было отличным. В семье не без урода. Мне просто не повезло с читами. Но в итоге не сломали же? Почему я так говорю об этом? Да потому, что отдал образованию двадцать лет жизни и только четыре года вне советской власти, хотя даже после падения продолжалась инерция советских программ. Двадцать лет работал на производстве, а потом до самой пенсии учил студентов любимому делу. Думаю, имею право высказаться по этому поводу.

До сих пор нет единого мнения о том, действительно ли систему образования в СССР можно считать лучшей в мире? Я безусловно так и считаю. Но для того, чтобы определённо ответить на этот вопрос, надо знать зарубежную систему образования, а я её не знаю, однако скажу, что, имея плохую систему образования, в космос не полетишь и весь мир не избавишь от коричневой чумы. Невиданную в мире индустриализацию не поднимешь. До сих пор живём наработками СССР, основанными на советской системе образования.

Ну а если без пафоса, исходя из личного опыта, скажу, что в любом деле, системе есть плюсы и минусы. На мой взгляд – минусов намного меньше.

Станете утверждать, как и сам рассказывал, будто бездарно преподавали литературу? Думаю, не везде преподавали Читы и Птахи. Какого-то губительного воздействия идеологии не вижу. В конце концов, кроме классных занятий, существовали списки по внеклассному чтению, где были представлены все мировые классики литературы. Уж на что древний Салтыков-Щедрин и то присутствовал. Это как раз сейчас исчезли и Л.Толстой, А.Толстой, Достоевский, Горький – песни о Соколе и Буревестнике не поют и «Мать» не читают, а вот «богомать» знают все.

Забыли почти всё из Маяковского и про советский паспорт не ведают! Он для современных школьников теперь только футурист, и хватит с него! Да что там Маяковский – «Тихий Дон» провинился – уж, дескать, большой больно, да есть ещё и любовные сцены, а деткам нельзя. Они в ютубе такое смотрят, что мне, восьмидесятилетнему деду, не то, чтобы смотреть – подглядывать стыдно! Не отыщешь в обязательной программе «Как закалялась сталь» – её теперь только китайские школьники изучают! Исчез «Разгром» и даже «Молодая гвардия» Фадеева!

А вот Солженицына с «Доктором Живаго» Пастернака изучают! Теперь Солженицын классик! Вот уж…

Без сомнения пропаганда существовала, но в том числе благодаря пропаганде в рекордные сроки была ликвидирована безграмотность населения, если говорить о послереволюционном времени. А в наше советское время образование стало общедоступным и бесплатным.

Главным было то, что советское образование давало системное представление о мире.

Видел по телевизору опросы нынешних молодых людей на улицах городов. Стыдно смотреть, как хорошо одетые, сытые люди отвечают на элементарные вопросы. А вот друг прислал мне из просторов интернета современные ответы по ЕГЭ.
По истории:
– «Сталин внес не мало важный вклад в развитие страны (орфография сохранена), но в 1924 году он умер. После этого Ленин развенчал культ личности Сталина, а декабристы – это обыкновенные рабочие, которые призывались на службу.
– Ленин посещает Казахстан и у него появляется идея о распашке целены в казахстанских степях (орфография везде сохранена).
– 1689-1725. В этот период правила дочь Петра I.
– Тевтонский ордер (орфография сохранена) и Ливонский, служили монархами. Монарх – священнослужитель, предводитель ордера.
– На сенатской площади и состоялось кровавое воскресенье.
– При Николае строились железные дороги: две вели в Англию, а одна в США. А четвертая была самой длинной в мире.
– Дмитрий Донской – младший сын А. Невского.
– В Крымской войне погибло свыше миллиона тысяч солдат.
– Сталин назначил Жукова командиром взвода.
– В период 1985-1991 произошла авария на Чернобыльской АЭС. Хрущёв приказал ликвидировать её последствия, и их всех ликвидировали».

Стыдно продолжать! Что у них в голове? Это наши с вами дети, это они с такими знаниями поступят в ВУЗы страны. Это они будут крепить обороноспособность Российской Федерации!

ЕГЭ цветёт и пахнет. И никто не собирается его отменять, а наоборот…

А вот знания после окончания советской школы были весьма разносторонними. Наши знания существенно отличались от нынешних. Они зарабатывались собственным трудом, и ни общественный статус, ни финансовое положение родителей учеников никак не влияло на успеваемость в школе. Нерадивым ставились двойки, а особо «успевающих» оставляли на второй год! Оценки не покупались ни в школе, ни в ВУЗе. Школьных знаний было вполне достаточно, чтобы поступить в институт, не привлекая репетиторов по всем предметам, как сейчас!

Ныне на всяких телевизионных шоу и в СМИ обсуждаются проблемы школьных программ. В разных регионах России разные программы обучения школьников(?). Обсуждают, нужна ли самостоятельность в этом вопросе, и одобряется практика так называемого творческого подхода к школьным программам.

Удивительно, что взрослые дяди и тёти не понимают, что граждане страны обязаны учиться по единым программам, как в Советском Союзе. Иначе они будут гражданами своих регионов, а не страны. И опять об идеологии.

Советскую школу больше всего клянут именно за присутствие советской идеологии. А в ней как раз и есть основа воспитания. Свинки от апельсинки не рождаются! Советская школа воспитание ставила во главу угла и именно поэтому охватывала свободное время ученика, интересовалась его увлечениями. Секции, кружки и другие внеурочные занятия, которые были совершенно бесплатными и престижными среди ребят. Они почти не оставляли времени на бесцельное времяпрепровождение.

Утверждение, что сейчас идеология отсутствует – обыкновенная ложь. Она присутствует везде и во всём – сейчас присутствует и насаждается идеология рубля, идеология потребления. Поэтому наплевать, кто такие Ленин и Жуков, а Гитлер, по их мнению, «в период с 1945 по 1952г. кончал жизнь самоубийством». Вот такие люди примут в свои руки РФ! Да им плевать на эту государственность и суверенитет. Им нужно комфортно жить, разъезжать по странам и континентам, гонять на престижных автомобилях, вкусно есть и прочее-прочее в таком же духе! И география с историей не нужны. Надо будет – извозчик довезёт хоть в США, хоть в Египет!

А не пора ли очухаться? Как бы поздно не было. Оглянетесь, а вокруг жутко учёные бакалавры, магистры, муниципалитеты с мэрами и ВАУ с ОКеями!

И в последний раз об идеологии. Это она, стерва, спутала мои планы стать писателем ещё в молодости.

Дело происходило в 1960 году. К бабушке с дедушкой приехали в отпуск моя любимая тётя с мужем.

Боговой Владимир Павлович был человеком уважаемым. Ещё до войны он закончил химический факультет Ленинградской ЛТА, воевал в химических войсках, был награждён орденами и медалями, занимался экзотическим видом спорта: ходил под парусом на лыжах по Финскому заливу. Стал мастером спорта, со всех сторон – герой и авторитет! Мою тётю Инну он легко поднимал и сажал на плечо под восторженные восклицания бабушки.

В то время он занимал должность главного инженера Ленинградского Охтинского химкомбината. Мне привёз в подарок большущую шпулю капронового шнура, дихлорэтан для склеивания пластмассы и листы разноцветных пластмассы размером чуть больше одиннадцатого формата бумаги. Пояснил, что из листов можно склеить шкатулку или любую поделку. Я с детства был «рукастым» и мастеровым.

Остатками шнура я пользуюсь до сих пор. Все занавески на даче висят на этом шнуре. В дачных делах шнур тоже пригодился. Жена на нём даже бельё сушит. Он прочен, как канат. А листы красивой перламутровой пластмассы до сих пор лежат в папке как память о дяде Володе (он уже ушёл из жизни, как и моя тётя Инна). Ничего я из них не склеил – жалко было использовать такую красоту!

Так вот как раз в это время я готовился к поступлению в университет на филологический факультет. В 1960 году отделения журналистики ещё не было. Я сидел за столом, просматривая необходимую литературу, писал диктанты и сочинения, читал классиков, зубрил грамматику.

Дядя Володя, презрительно посмотрев на мои занятия, взял со стола сочинение на свободную тему, прочитал, криво улыбнулся и спросил:
– Ты что же, грамотей (он обнаружил в тексте две ошибки), – язвительно «уколол» меня и неодобрительно посмотрел исподлобья, – хочешь стать учителем по русскому языку и литературе?
Я не хотел. И заносчиво ответил:
– Почему же учителем? Стану журналистом как Кольцов или писателем…
– Хм, – хмыкнул в нос дядя, – а что ты знаешь о Михаиле Кольцове? Испанский дневник? Мигель Мартинес? Эх ты… Моисей Фридлянд, так звали его по паспорту, был действительно талантливым журналистом и писателем, а вот с человеческими качествами у него проблемы. То он активно принимал участие в революции, вступил в РКП(б), то вышел из партии, написав открытое письмо, наделавшее немало шума. Примкнул к Троцкому и любил Сталина одновременно. А так не бывает, племянничек, – дядя был человеком образованным и убеждённым членом коммунистической партии.
– В Испании, куда он был направлен газетой «Правда», он не только писал о борьбе испанского народа, но и снюхался с троцкистами. Поддерживал с ними дружеские отношения. Его гражданская жена, ярая троцкистка, немка по национальности, была дочерью крупного немецкого помещика фон Остена. Кстати, первая, законная жена Кольцова вообще была из круга Рижских белоэмигранов. Тут уж как в анекдоте: Вы, Рабинович, или крестик снимите, или трусы наденьте! Расстреляли болезного… Жестоко, говоришь? Однако, милый мой, в то время ставили к стенке и за гораздо меньшее. С другой стороны, уж Кольцов-то точно был верным сталинцем. И с Ежовым дружил. Прямо два в одном! Видно, очень сильно надо было насолить в Испании, чтобы это перевесило всё остальное, а испанский дневник хорош… Подумай хорошенько, куда ты направился?
Я молчал.
– Видишь ли, племянничек, – жёстко произнёс он, – писательское дело – сложное не только профессионально, но и идеологически, правда не мне судить. Я этим никогда не занимался. Вот ты заикнулся, что хочешь стать писателем. Для этого, брат, надо талант иметь. А твоя фамилия, часом, не Чехов? Или Толстой? Журналистика – дело иное: будешь писать о том, как доярка Глаша Иванова надоила три тысячи литров молока и как это ей удалось! Или сталевар Прохор Васильев выдал на-гора… Так-то. Думай, писатель! А вот мы – инженеры. У нас не бывает капиталистических или социалистических гаек! Гайка – она и в Турции, и в Москве гайка. Никакой идеологии и жить спокойнее.
Подумав, добавил:
– И, поверь, инженером стать не менее интересно. Ты же с железками возишься день-деньской. Руки вечно в мазуте! И вот что ещё скажу: чем больше знаешь в профессии, тем интересней она становится!

Крепко я задумался после нашей беседы. Ночью приснились капиталистические гайки.

Время было подавать документы, а я продолжал находиться в раздрае: видимо, крепко затесались в голову эти гайки. Тем более я занимался авто- и мотоспортом, база ДОСААФ находилась в лесотехническом институте, расположенном в трёхстах метрах от нашего дома. Уже упоминал об этом. Да и сам лесотехнический институт был роднее родного: мой дед, старейший профессор, один из организаторов Лестеха. С детства я был записан в институтскую библиотеку, всё окружение так или иначе было связано с лесотехническим институтом. Вот поэтому я и передумал писать о доярках.

Поступил на отделение эксплуатации автомобильного транспорта механического факультета лесотехнического института.

А вот мебельщиком я стал по воле случая. Никита Сергеевич Хрущёв помог! Но об этом в следующей главе.

Продолжение следует…