126

«Что же я сижу? – Ксюша оглянулась по сторонам. – Но что делать? Что я могу? Это просто катастрофа. И она случилась со мной. Невозможно поверить».
Ксюша в бессилии снова опустила голову.
«Отец… Я не могу… Я проиграла…».
Над головой шумела сосна о чём-то своём. Время шло, Ксюша почти не шевелилась. Изредка тяжёлым воспоминанием врывалась в её сердце картина - тощие тётки неслись по лесу, сверкая икрами, с тёмным мешком. А в нём…
«Бедный Никита. Лучше бы с ним был кто-нибудь другой, а не я. – Ксюша мысленно перебрала своих спутников. – Даже от бабули было бы больше проку…».
Захотелось пить. До рюкзака рукой подать, но Ксюша вдруг разозлилась:
- Пить захотела? – пробормотала вслух. – А-а, так для себя любимой можешь что-то сделать? А Никите кто даст попить?
«Может, нет больше Никиты», - возразил внутренний голос.
- А, может, есть! – со злостью сказала себе.
И Ксюша встала. Так трудно, так тяжело, что казалось, что на своих плечах она поднимает бесконечное небо. Может, это было и так. Во всяком случае, свой мир она поднимала.
- Никакого пить… Сначала надо решить, что дальше…
Оглядела пузатые рюкзаки.
- Надо их спрятать. Мне всё не донести. Куда? В кучу хвороста, что я тут наворочала… Нет, лучше в разные места… С собой взять только… оружие и… воду. И быстрее, пока эти полоумные не вернулись.
Ксюша подняла голову вверх. Там тихо.
- Эй, - позвала.
И в ответ показалась головка маленького Тошки.
- Где мать?
- Там, - указал в сторону давно убежавших женщин.
Ну, конечно. Мамашка бежала, наверное, в первых рядах.
- Где Татка?
- Там, - палец туда же.
- Тошка, смотри мать и Татку. Понял?
Тошка кивнул, скрылся в ветвях.
Ксюша быстро закинула в маленький холщовый рюкзачок всё самое необходимое, взяла в руки автомат. Сможет ли? Вряд ли. Но по тощим ногам смогла бы. Острая неприязнь переполнила сердце. 
«А как они свои ноги будут потом лечить?», - воображение на миг показало глупых, израненных Ксюшей, женщин. И сердце обожглось от этой картины.
- Не знаю! – снова с досадой возразила себе. - С трудом, наверное. Но я тут им ничем не помогу.
- Татка! – раздался над головой Тошкин голосок, и Ксюша сунула последний свёрток в высокую траву.
Огляделась. Вроде ничего не видать. Хотя… Ну, что будет, то будет. В крайнем случае поголодает без синтезатора. А теперь есть забота поважнее.
Подняла голову и внезапно наткнулась на Таткин взгляд.
- Ты…
Татка отвела глаза в сторону. Почти виновато.
- Татка, давай спускайся.
- А ты драться не будешь?
Ксюша чуть не прыснула, представив картину.
- Я девочка, - строго сказала. – Девочки не дерутся!
Поглядела на автомат в руке, добавила тихо:
- Если их, конечно, не доводить.
Татка осторожно спустилась. Остановилась у ствола, готовая в любую секунду дать дёру. Следом спустился и Тошка. Он был посмелее.
- Давай рассказывай, куда Никиту утащили?
- К Лее.
- Клее? Что такое клея?
- Лея…, - глаза Татки восторженно заблестели, - это наша королева.
- А-а... Лея, значит… Зачем?
- Мужа ей надо…
- Мужа? – Ксюша не знала, радоваться такому известию, или не спешить. – Так он жив?
- Ну да…
- А потом его уберут?
- Уберут… Так полагается.
- А когда уберут?
- Лея убирает сразу… Значит, завтра с утра, наверное. Если сегодня поженятся.
- А у Леи уже были мужья?
- Да. У неё уже есть дочки. Ну и сыновей немного.
- А мать твоя где?
- Пока там. Скоро, наверное, придёт.
- Слушай, Татка. Помнишь, у меня кое-что осталось? В той шкатулочке? Колечки, браслетик, цепочка.
- Помню…
На этот раз особого энтузиазма в голосе не было. Татка, должно быть, догадалась, куда Ксюша клонит.
- Всё отдам. Даже со шкатулкой. Только доведи меня до… королевы. Поглядеть хоть одним глазком хочется.
- А ты матери не скажешь?
Ксюша захлопала глазами:
- Зачем я ей буду говорить? Это ты лучше промолчи. Или Тошка.
- Тошка не скажет. Пошли.
- Пошли. Стой. Ты пить хочешь?
- Нет.
- А я жутко хочу. Подожди минуту.