Глава четвёртая. Начало неприятностей

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Что уж там, я совер-шенно точно не могла определить место даже спустя пару минут. Осмотрев помещение, я осознала, что никогда не бывала здесь. Меня окружали странные вещи, точнее старинные. Расписные окна, огромный стол со стулом вырезанные по краям красивыми узорами. Деревянные сте-ны, украшенные картинами незнакомых мне личностей. Да и на людей они мало походили, художник явно был обделён талантом.
Чувствуя под собой твёрдую поверхность, я поняла, что лежу на кро-вати или подобии её. В моей спальне перина всегда были мягкими, но тот дискомфорт, что я испытывала в данный момент, убивал мою спину. Кое-как я поднялась и почувствовала холодок, когда тяжёлое одеяло упало на пол. Ещё раз, пройдясь взглядом по помещению, я вдруг осознала — это сон. Не может всё это оказаться явью.
Спустившись с высокой кровати, я ударилась ступнями о ледяной ка-менный пол. Мороз прошёл по коже от боли, но я постаралась не изда-вать резких звуков. Если это сон то я должна по максимуму насладиться им, никогда мне ещё не выпадала возможность управлять собственным подсознанием в грёзах.
Подойдя к мутному зеркалу во весь мой рост, я пригляделась к своему отражению. Выглядела я как обычно, единственное, что для меня каза-лось в новинку мой образ. Длинная белоснежная сорочка не вписывалась в мой повседневный гардероб.
— Ладушка, краса моя, — влетела в мою комнату Надя одетая скромно, но приемлемо. Хотя, что для моего сна значит скромность? На подруге предавшей меня было одето голубое платье в пол и фартук.
Она что в моём воображении моя служанка? Вот так повезло, смогу вдоволь отыграться на ней за предательство, и никто не пострадает в реальности.
— Боярышня позвольте мне принарядить вас, — полезла она в огром-ный размеров шкаф.
Какой жуткий, пронеслось у меня в голове.
— Что вы предпочтёте надеть сегодня? Я подготовила малиновое платье, ваш любимый цвет, и росписи на нём поглядите какие славные, — расправила Надя платье, демонстрируя его мне.
Что за извращённая у меня фантазия? Никогда не любила славянский сеттинг в сериалах, книгах, играх, а сама во сне воображаю. Жесть про-сто! Но поиздеваться над Надей я себе не могла отказать. Пусть муча-ется хотя бы тут.
— Ненавижу малиновый цвет. С чего ты выдумала…— раз уж это мой сон и правила мои, я придумала, как буду величать предательницу. — Я не желаю видеть это платье грязная холопка.
— Простите, — зарделась Надя, убирая наряд обратно в шкаф, и по-лезла в расписанный золотом сундук.
Он всегда тут был? Ни черта не помню.
— А как вам красное? Под цвет невесте, — настроение Нади стало другим, она видимо обиделась на моё обращение, но толи ещё будет.
Невесте? Что за приколы? Я невеста? Чья? Кощея Бессмертного? Ну и тупизм у меня в голове, нет бы, вообразить себе сказочного счастья, а не серую комнату в придачу с Надей.
— И кто же мой жених? Леха что ли? — закатила я глаза, скрестив руки. Если здесь сейчас появиться ещё и этот урод я умываю руки и про-сыпаюсь, но перед этим голову Надьке пробью чем-нибудь тяжёлым, например… Глаза мои наткнулись на лежавшее зеркальце на столе, выгля-дело оно внушающее и кажется было серебряным.
— Вы имеете виду Алексея Петровича? Нет же, он лишь гость ваше-го отца, — сжала в руках явно дорогое по тем временам платье Надя.
Так-с, тут есть какой-то Алексей Петрович. Вспомнить бы отче-ство моего бывшего. Сложно, даже мысли нормальные в голову не идут.
— Почему вы так странно себя ведёте? Всё дело в вашем женихе? По-прежнему отказывайтесь выходить за него замуж? — поразилась че-му-то Надя.
— Знать бы за кого выхожу, — поморщилась я, не понимая, почему сон такой нудный. Где хотя бы один неожиданный поворот сюжета? Когда начнётся резня?
А что я реалистка, мне за мою жизнь ничего кроме кошмаров никогда не снилось. Разве что один раз после знакомства с Юлианом, в тот день, когда мы с Женькой пытались выяснить хоть что-то про него. В том сне было спокойно и безмятежно, он улыбался мне и протягивал руку, а я лишь любовалась, не сумев дотянуться. Он словно постоянно отдалялся. А так с детства вечные ужасы, но я к ним настолько привыкла, что пере-стала пугаться к пятнадцати годам. Даже стала записывать.
— Ладушка о чём грезите? — вмешалась в мои размышления Надя. Даже тут мне мешает ведьма.
— Тебя как зовут? — на всякий случай спросила я, вдруг в моём сне у неё поменялось имя.
— Надюшкой, — растерялась она, чуть не выронив платье.
— Моя служанка верно?
— Да боярышня, так и есть, — поклонилась мне.
— Тогда…— приложила я палец, к губам обдумывая унижение для Нади. — Встань на колени и облизни пол.
— Но зачем? — недоумевала девушка. — Какой в том толк?
— Твоя госпожа тебе повелевает. Исполняй холопка, — села я на вы-сокий стул как на трон и возомнила себя принцессой.
Надя непонимающе посмотрела на меня с некой досадой. Положила платье на кровать, а сама встала на колени и стала кланяться, касаясь лбом пола.
 — Я сказала облизать пол, а не протирать своей башкой. Ты даже этого сделать не можешь? Хочешь на виселицу? — вырвалось у меня сло-во, которое обычно я бы и не вспомнила.
— Нет, ни в коем случае боярышня. Молю прости дурёху, — Надя стала исполнять приказ. Язык её коснулся холодной и вероятно грязной поверхности пола. Девушке было отвратительно делать это, но она не могла остановиться.
 Я сидела на стуле и хихикала над её беспомощностью. От радости, что смогла унизить предательницу я стала махать ногами в воздухе. Так весело.
— А теперь выпрыгни в окно Надюша, — ткнула я пальцем на от-крытые ставни.
И когда их открыли? Я ведь точно помню минуту, назад там были стёкла. Что творится у меня в голове?
Глаза Нади расширились, а сама она побелела. Хотела было бросить-ся мне в ноги, чтобы пощадила её, как дверь распахнулась, и на пороге по-явилось новое знакомое мне лицо.
— Дочь ты, что удумала снова? Твоей жестокости нет предела, — подошёл ко мне папа и с размаху ударил по щеке.
Я свалилась со стула как тряпичная кукла. Лежала на полу в своей бе-лой сорочке, сжавшись от холода.
— Чего разлеглась неблагодарная дрянь? Надежда живо одень эту дуру безмозговую и пущай отправляется на встречу с женихом. Он человек занятой, долго ждать её не будет. Радуйся потаскуха, — возвышался надо мной папа, — что хоть кто-то посмотрел на тебя.
Щека горела как наяву, на минуту я засомневалась, а правда ли я во сне? Твёрдо веря, что в реальности папа души во мне не чает, я успокоила себя. Это лишь моё больное воображение. Мой папочка никогда не тро-нет меня, он любит свою глупую дочку больше жизни.
Отец покинул покои, хлопнув дверью, а мне помогла встать на ноги Надя. Она подняла с кровати красное платье и стала наряжать меня. Я словно парализованная позволяла ей делать со мной всё что надо. Не зна-ла, что сковало моё тело? Неужели страх? Но я чётко для себя понимала, что не боюсь, тогда как?
— Вам лучше не перечить батюшке, — погладила меня по голове Надя, забыв о том, что я заставляла её делать.
Без неё бы не разобралась.
Надо как-то проснуться, мне совершенно не нравится происходящее. Монстры куда не шло, но это… Бред!
Надя надела на меня платье, причесала, достала маленькие как у Зо-лушки туфельки и заставила меня, их нацепит на себя. И венцом этого творения стала странноватая корона. Кокошник, кажется, она называ-ется? Я не сильна в старых традициях славян.
— Это не перебор? — посмотрела я на себя в мутное зеркальце, и притронулась к голове.
— Так полагается.
— Ну, раз полагается…— согласилась я, и последовала за Надей прочь из комнаты.
Вместе мы шли по длинным и бесконечным коридорам украшенным картинами с природой и окнами с витражами.
— Любуетесь собственными творениями боярышня? — прервала ти-шину Надя, открыв передо мной дверь, ведущую на улицу.
— Моими, чем? — не сразу догнала я.
 — Все окна в доме расписаны вашими благословенными руками. Дай бог, ваш муж позволит вам и дальше заниматься любимым делом, — про-изнеся молитву, посмотрела наверх бывшая подруга.
Никогда в жизни не умела рисовать. Но оценив витражи, пришлось признать, в своём сне я была талантлива.
— Пойдёмте боярышня, а то опоздаем, — потянула меня за собой Надя.
Мы вышли во двор. Ничего необычного. Много деревьев в основном яб-лонь и груш, и выложенные дорожки. В камнях я не разбиралась, поэтому предположила, что это гранит. Выглядело богато. Мы прошли ещё чуть дальше,  остановились там, где дом, в котором я проснулась, остался да-леко позади.
— Я вас оставлю, — поклонилась мне служанка, и поспешила убе-жать.
Вокруг не было ни души, я клянусь, не сошла с ума. Стоило оглянуться, как рядом образовалась скамейка, а на ней восседал, по всей видимости, мой жених? Если он женится на мне во сне, я буду только рада, и с чего Надя взяла что я противлюсь? Ах, это же сон со своим глупым сюжетом.
— Юлиан? — улыбнулась я, стянув с себя кокошник и отбросив куда-то в сторону.
Он не шелохнулся. Рассматривал меня, оценивал как товар. Стало омерзительно.
— Значит, ты узнала? — слетело с его губ внезапно.
Я в непонимании уставилась на него. Во сне мужчина был одет как истинный дворянин, его белоснежный костюм ослеплял меня, хотя солнца как такового не было.
— Как маленькая Лада узнала моё имя раньше времени? Я тебе его не говорил, — улыбался он, но не добро, словно здесь хозяин Корф, и не важ-но, что сон мой.
— Пришлось поломать голову, — пожала я плечами и собиралась сесть рядом с ним.
— Прочь! — отскочил он от меня как от прокажённой. — Ты пах-нешь им, не могу совладать с отвращением.
Что за хрень тут творится? Я вообще перестала что-либо пони-мать. Почему я не могу контролировать свой сон, если осознаю себя в нём?
— Им? Кем? — а потом опомнилась, не стоит вдаваться в детали моего больного мозга. Он мог выдумать всё что угодно. — В целом пле-вать. Мы ведь во сне.
Раздался его бархатный смех. Глаза мужчины сверкнули золотом, он наклонился ко мне и прошептал на ухо:
— Сон? Ты уверена, что знаешь точно, где сон, а где явь? — секунда и он толкнул меня.

Я проснулась от сильного кашля. Не могла нормально дышать. Когда смогла-таки привести себя в порядок, поняла что в комнате темно. Взяла телефон и посмотрела время. Два часа ночи. Я проспала всего три часа, а показалось, что прошло как минимум половина ночи. Сердце всё ещё помнило происходящее во сне и колотилось, словно птица в запертой клетке.
Я встала с кровати, зная, что не смогу уснуть, достала из тумбочки записную книжку и стала детально прописывать в ней события сна. Он ка-зался настолько реальным, что я чувствовала на щеке лёгкую боль после удара отца. Старалась записать и те диалоги что запомнила. Закончив, я выделила для себя самый пугающий момент. Юлиан Корф разговаривал со мной как с вещью, а отец как с падшей женщиной. Чтобы это могло зна-чить? Я полезла в интернет за помощью, но ничего путного не нашла. Всё как всегда расплывчато и подходит ко всему сразу ни какой конкретики.
Уснула я ближе к утру, и проснулась от шума на кухне. Сонная я с больной головой подошла, чтобы подслушать.
— Ты в своём уме Вадим? Ты же мне обещал, что разберёшься со всем. Клялся, что мы уедем с детьми и заживём спокойно. Неужели снова не смог, — убивалась мама, кладя руки себе на лицо.
 Уедем? Что? Я ничего об этом не знала.
— Надо ещё немного потерпеть дорогая, и всё закончится, — присел на колени перед мамой папа и обнял её.
— Вадим ты же ходил к тому человеку, что он тебе ответил? Почему не рассказываешь? — взяла она отца за руки.
— Ходил. Его условия нам не подходят. Я не торгую близкими людь-ми, — вдруг признался папа, отчего у мамы побелело лицо.
— Что? Что он хотел?
— Этот змей мне такого наговорил. Сказал: «Мои цели оправдывают ваши потери», — прикрыл глаза папа, я заметила, как по щеке его скати-лась слеза.
— В таком случае мы должны держаться вместе, — погладила его по лицу мама. — Мы справимся с испытаниями судьбы Вадим.
— Альянс устраивает празднование в честь тридцатилетия. Мы при-глашены. Придётся пойти, — осунулся он.
— Значит пойдём.
Дальше слушать я не стала. Родители явно были подавлены тем, что происходило. Я не совсем до конца поняла ситуацию, но одно знала точно мои кошмары постепенно выходят из сновидений в реальность.