Соломея 9-11 главы черновик

           9 глава
Соломея едва не уснула на мягком сиденье уютного экипажа, мерно подрагивающего по ровной проселочной дороге. Усталость потихоньку брала свое. Все-таки почти сутки в пути. Но… вот уже и знакомая еловая просека показалась, а там и старенький домик лесничего замаячил невдалеке. Значит, скоро Торрено, скоро дом… Дедушка наверняка будет ворчать, что так рано приехала, нарушила его режим сна. Дедушка… Как-то он ее встретит? Сердце тревожно забилось при воспоминании о последнем письме из дома. Получила она его как раз перед выпускным экзаменом.  Что и говорить, неприятно ей было читать такие строки, как эти, например: «Ну и ладно, дурость свою потешила, бумажку эту чертову получишь и возвращайся. А я уж найду ей применение. Будет чем камин растопить. А то газеты жуть как подорожали, все экономия». Оставалось только надеяться, что дед был просто в плохом настроении и, увидев любимую внучку, снова станет прежним обаятельным и любящим дедулей, который души не чаял в своей единственной наследнице. Оставалось надеяться… Только, увы, надежда была слабой. Ой, какой слабой…
- Подъезжаем, просыпайтесь! – раздался веселый голос извозчика. – Через пятнадцать минут прибытие. То-то чудак Дедал обрадуется. Он так ждал Вас, так ждал!
- Да, да, я уже не сплю. А что здоровье дедушки? Вы не в курсе, случайно? – не удержалась она от вопроса, мучившего его на протяжении всех пяти лет обучения в академии целительства.
- Да что этому дубу станется? Он же как часы живет! Заводной механизм, а не человек. Поселяне по нему часы и сверяют. Знали об этом? Вышел на утреннюю прогулку, значит, десять утра, десять ноль-ноль, ни минутой позже, ни минутой раньше, вышел на вечернюю – восемь. Заказывает семена кунжута и льна в зеленной – как есть понедельник, два часа по полудню. Ох, и тяжело, наверное, Вам с ним живется?
- Да нет, что Вы? Он очень добрый человек, просто порядок любит, - слегка слукавила девушка в ответе.
Извозчик же, измучившийся долгим ночным безмолвием дороги, продолжал разговор:
- Разве что нервишки ему подлечить надо, больно вспыльчивый стал. Чуть что не по нему, сразу придирается. И на Вас немного зол, как-то довелось мне слышать его беседу с няней Вашей. Все грозился из дома Вас прогнать, уж извините, если вздумаете после учебы в лекарши пойти. Так-то. Пилар-то его увещевала, увещевала, мол, дело-то хорошее, благородное, что ж плохого в том, что девушка работать будет да другим помогать. И господь наш исцелял страждущих, мол. А он как заорет на нее: «Глупости! А станешь ей потакать, и тебя выгоню к чертовой матери». Ну, ясное дело, она и замолчала. Позвольте Вам совет дать. От всей души! Вы уж не перечьте деду-то. Ну какая нужда в работе-то? Живите себе в свою удовольствие, заботьтесь о доме, хозяйстве, старику опять же помощь Ваша нужна. Не лезьте на рожон. А то не дай-то Бог, сумасброд этот и угрозу свою выполнит. А куда Вам тогда деваться? Ну не в служанки же идти?
- Спасибо, конечно, за то, что принимаете участие в моей судьбе, - слегка недовольным голосом оборвала его Соломея, - но позвольте уж самой в этом вопросе разобраться. И потом, почему в служанки? Я, между прочим, с отличием академию закончила. Место себе, если что, найду.
- Ох, чует мое сердце, неладно это. Но да что уж, дело хозяйское. Только место-то найти, боюсь, Вам трудновато будет.
- Не верите в мои способности?
- Да ну что Вы! Верю, верю! Как не верить-то, после того, как собственными глазами видел парнишку с того света пришедшего. Как не верить?
- Ой, да скажите тоже! С того света. Парня просто напросто гадюка укусила, тот от шока сознание и потерял. Да его любой лекарь, даже без магических способностей быстро бы на ноги поставил. Но… подождите, если верите, так отчего же думаете, что мне места не найти?
- Да… как бы это лучше-то… - в нерешительности пробормотал извозчик. – Не обижайтесь только. Дело в том, что дедушка-то Ваш человек влиятельный. Он же в департамент целительства не поленится бумагу нужную написать, если уже не написал. А против него кто пойдет? У него ж в друзьях-то какие люди…
После этих слов Соломея вдруг почувствовала, как надежда на открытие собственного пункта помощи больным и проклятым стремительно оставляет ее. Извозчик прав. В министерстве сплошь знакомые деда. Разрешения ей не получить… И тогда… Разве что сиделкой по объявлению наниматься. Да и то к безнадежно больным… Прав… К сожалению…
Извозчик же, заметив, как поникла духом пассажирка после его не совсем обдуманных слов, попытался сгладить ситуацию:
- Да Вы не расстраивайтесь так-то… Ну, поживете немного с дедушкой, потешите его малость, а там уж, все может случится, может, подобреет еще, а может, и Вы передумаете. А? Да и то сказать. Ну чего Вам так приспичило-то с немощными да заразными возиться? Дом-то у Вас какой! Не дом, а дворец, прислуги много, живи себе в удовольствие и в ус не дуй! Да я бы на Вашем месте…
- Вы не на моем месте, уважаемый, - грубо оборвала его девушка. – И пожалуйста, помолчите немного, голова разболелась…
- Ну-ну… Вот как значит, с нашим братом-то, за добрые советы-то… Ну-ну, ну да мы люди подневольные, мы и помолчим… Чего ж не помолчать-то? Оно и не трудно, помолчать-то…
Соломея даже и не подумала извиниться за свою грубость, так на душе было неспокойно, да и не любила она подобных советчиков. Ой, как не любила… И ничего, что экипаж вдруг ни с того, ни с сего стал слишком уж часто подпрыгивать на абсолютно ровной дороге… Пусть человек пар выпустит, не перевернутся же они, в самом-то деле!
Впрочем, мститель очень скоро угомонился, так как вполне был вознагражден за свои моральные страдания двойной платой за проезд. Мало того, он еще и чемоданы своей пассажирки до самых ворот отнес, причем, в полном безмолвии, как просили. В общем, обе стороны остались вполне удовлетворены поездкой.
Белоснежные статуи огромных львов с интересом взирали на чуть замешкавшуюся перед входом в родной дом вернувшуюся наконец молодую хозяйку. Ей даже показалось, что они подмигнули друг другу, словно заключая пари, надолго ли она тут задержится. Что-то в глубине сердце уныло подсказывало: вряд ли, ой, вряд ли… Девушка вздохнула и с силой нажала на кнопку звонка.



           10 глава
- И-раз, и- два, и- три, и – закончили упражнение!
С лужайки для занятий физкультурой раздавался бодрый голос домашнего доктора семьи Виртуд Игнасио. Дедал же, облаченный в стильную облегченную спортивную форму, послушно выполнял давно уже выученные наизусть привычные упражнения, которые сам же себе и разработал лет так пятьдесят назад, упражнения, способные продлить молодость и здоровье любому человеку годиков этак на десять-пятнадцать, опять же по подсчетам еще молодого тогда Дедала. Конечно, он вполне мог бы обойтись и без посторонней помощи для подобных занятий на свежем воздухе. Но положено же в таких случаях присутствие тренера, в любом уважающем себя благородном семействе так заведено. А чем его хуже? Вот и приходилось Игнасио по утрам торчать на улице, вместо того, чтобы лишних минут пятнадцать-двадцать понежиться еще в теплой кроватке. Хотя, положа руку на сердце, нельзя было сказать, что пожилой доктор был в обиде на своего подопечного. Жилье удобное, зарплата дай Бог каждому, если тот не твой враг, пациент пунктуальный и добросовестный, да и что уж говорить, здоров, как бык, несмотря на частые жалобы да нытье. Но кто из людей в почтенном возрасте, а Дедалу уже перевалило за семьдесят, не любит слегка поныть на публике о своем стареющем организме? Немного таких найдется. Так что Игнасио не жаловался на свое житье-бытье, даже больше, если б кто и пожалел бы его при  случае, что, узурпирует, мол, тебя старый сумасброд, в отпуск уже лет двадцать как не отпускает, личной жизни начисто лишил, добродушный доктор искренне бы удивился подобным речам и слушать бы их не стал, точно не стал.
- Вы сегодня в отличной форме, господин Дедал. Только в следующий раз постарайтесь во время наклонов держать ноги более прямыми, - сделал замечание он своему подопечному больше для того, чтобы хоть как-то оправдать свое здесь присутствие, чем для пользы дела. – Ох, глядите-ка! Радость какая! Солли! Солнышко наше! Вернулась! Небось уж в звании доктора! Может, закончим? Встретить-то надо!
- Остались приседания и расслабляющие упражнения. Как их проделаем, так и закончим, - ответил старик.
Хотя по вдруг просветлевшему его лицу доктор быстро уловил, что тот рад, несказанно рад возвращению любимой внучки. Но порядок есть порядок. И даже разразись сейчас в Торрено сильнейшее землетрясение, и оно вряд ли бы заставило Дедала прервать утреннюю зарядку.
Соломея о причудах своего дедушки прекрасно знала и нисколько не обижалась на него, только помахала для приветствия рукой, проходя мимо лужайки. Тот ограничился кивком головы, давая понять, что все в порядке, видел, проходи, займись гигиеническими процедурами и к девяти часам, минуту в минуту, выходи к завтраку. Так было на протяжении всей жизни девушки, и она уже привыкла к здешнему распорядку дня, установленному хозяином дома задолго до появления ее на свет Божий. Да и придраться ей было не к чему. Любой светило медицины с чистым сердцем одобрил бы его. А иной и позавидовал бы, что не его это разработки, а какого-то домоседа любителя, причем, совершенно далекого от вопросов целительства и гигиены.
Солли с удивлением оглядела свою комнату. Ее что, ждали? Все чистенько, все расставлено по своим местам, полотенце явно только сегодня утром меняли. Да и белье тоже. Или тут кто жил? Да нет, вот же ее книга лежит на столе, там же, где она ее и оставила пять лет назад. Впрочем, что удивительного? Дедушка знал, что экзамены вот-вот и закончатся. Но откуда он знал, что ей зачтут прошлогоднюю практику взамен обязательной послеаттестационной, которая, между прочим, должна была длиться целых два месяца? Ох… Внезапная догадка осенила девушку. Ей вспомнились намеки извозчика о связях деда в министерстве… Да… получается, что ее освободили от практики не за выдающиеся заслуги в учебе, как объявили на торжественном собрании, а… по блату… Настроение резко ухудшилось… Очень захотелось спать… Но… через двадцать минут завтрак, ее не простят, если она не появится в столовой, да и нехорошо это будет выглядеть. Как намеренное неуважение… Нужно собраться с духом, привести себя в порядок, умыться, переодеться и… извозчик прав, будь он неладен, попытаться избегать разговоров о собственных планах на будущее, хотя бы первую неделю, как бы ни противно было ей лицемерие… Но… нужно осмотреться, понаблюдать за дедушкой. А вдруг ему действительно нужна ее помощь? Вдруг он только притворяется здоровым и крепким? А она уедет куда-то… Будет лечить чужих людей, а в это время ее единственно родной человек останется один, без поддержки любимой внучки… Нехорошо… Очень нехорошо… Так что… да, извозчик прав. Не надо рубить с плеча, не надо…
Небрежный стук в дверь заставил девушку вздрогнуть. Дедушка? Ах, нет, Игнасио…
Доктор бесцеремонно распахнул дверь, не дожидаясь приглашения войти, и широко улыбаясь, двинулся к ней с распростертыми объятиями:
- Солли! Солнышко ты наше! Как же мы все соскучились! Наконец-то! А Дедал-то, вот хитрец старый! Знал, что ты приедешь, как в воду глядел. Так и сказал вчера, завтра приедет, вот увидишь! Я ему, мол, а как же практика? А он только усмехнулся и рукой махнул. Прозорлив стал к старости-то!
Слова Игнасио еще сильней укрепили девушку в нехороших догадках насчет отмены практики. Но да что она с этим могла поделать? Уже ничего. Ей бы на собрании вопрос поднять, тогда может быть… А теперь ничего…
Расцеловавшись со старым другом, она воспользовалась случаем, чтобы расспросить доктора о здоровье дедушки, о его настроении, планах на будущее и т.д..
Игнасио отвечал охотно, и прежде всего клятвенно заверил свою собеседницу, что ее дед и его подопечный, несмотря на преклонный возраст, находится прямо-таки в отличной форме. Да и вообще за все пять лет ее отсутствия дома болел-то всего три раза, и все простудой. Рассказывал он об этом не без гордости, давая понять, что отменное здоровье Дедала является результатом его, и только его, безупречной докторской и тренерской работы. Соломея с ним не спорила, хотя прекрасно понимала, что ее дедушка и без доктора сумел бы добиться этого же результата.
- Здоров, значит, слава Богу! А то я волновалась очень. А как настроение-то у него, не знаешь? Может, новые друзья появились или хобби какое? – с надеждой услышать хорошие новости, поинтересовалась она.
Но, увы, надежды ее не оправдались:
- Иии, какие новые друзья! С последними-то рассорился, с соседом нашим, уж на что человек добродушный, и с тем поругался! Нет, Солнышко, не изменился наш Дедал! Может, теперь, после твоего приезда, потеплеет чуть? Хотелось бы в это верить…
- И мне тоже, Игнасио, ой как хотелось бы! Но… через три минуты завтрак! Бежим?!
Завтрак вышел образцово-показательным, по крайней мере, его начало. Соломея держалась скромно, об учебе и планах на работу не заикалась даже, дед также обходил эти опасные темы стороной. Говорили о погоде, соседях, оранжерее, саде, который нуждался в новом садовнике, политике. О чем угодно, но только не о том, о чем не терпелось поскорее поговорить обоим. Не время еще… Они это прекрасно понимали. Выдержка и светские манеры, приобретенные в академии целительств, не могли ускользнуть от внимания деда. Он вопреки своему правилу никогда никого не хвалить, дабы не разбаловать ненароком, не удержался от замечания:
- Соломка, я смотрю, на пользу тебе общение с учеными людьми пошло. Прямо светская дама! А похорошела-то как! Здоровье в порядке, а? Только не скрывай от меня ничего! В порядке?
Она невольно улыбнулась комплименту, но ответила сдержанно:
- Спасибо, дедушка. Здоровье мое в полном порядке. Чего и Вам от всей души желаю. А как Вы себя чувствуете? Игнасио сказал, что все, слава Богу…
Дедал нахмурился, россказни доктора никак не входили в его планы. Он сердито сморщился и прервал внучку на полуслове:
- Много он понимает, Игнасио этот! Я же, сама знаешь, жаловаться не люблю… Тем более этому…
Солли испуганно взглянула на старика и спросила:
- Вы заболели? Что с Вами, дедушка?
- Да что…что… Ничего… хорошего… Помирать скоро! Старый совсем стал.
- Но… Что Вас беспокоит? Я же теперь и сама доктор! Пожалуйста, расскажи мне все как есть!
- Не дело это, за едой о болячках говорить! Зря я тебя похвалил, учиться тебе еще и учиться.
- Простите.
Девушка пристыженно умолкла и без особого аппетита занялась овсяной кашей, в которой плавали кусочки каких-то неопознанных ею фруктов или ягод. Дабы перевести тему разговора на что-нибудь нейтральное, спросила:
- А что это такое вкусное в овсянку добавлено?
- Нравится?
- Да, приятная такая кислинка, чувствуется присутствие витаминов группы С.
- Да..а… Не многому же ты научилась в академии-то. Кизил распознать не сумела! Горе-лекарша! И не только витамин С в нем находится, чтоб ты знала, а прежде всего ягода эта кладезь витаминов В и Е, в общем, самое то, старику-то. Но и молодым он полезен, железа в нем много, так что кушай на здоровье. А то личико-то бледное, анемия на лицо.
- Ну что Вы, дедушка! Со мной все в порядке. И о пользе кизила я знаю, просто с овсянкой его никогда не пробовала. Вот в варенье бы сразу узнала.
- Ха, доктором она стала! Какое варенье?! Варенье – смерть для организма! Вся польза ягод коту под хвост… Н-да… Вот ведь времена настали… Куда государство наше катится? Такая академия была! И во что превратилась? Если, как меня ректор уверял, ты одна из лучших ее выпускниц, так чему же тогда другие там научились? Капустой синяки лечить? Да и того, наверное, не знают… Эх… Как же вы, молодежь, жить-то дальше собираетесь?
Солли ласково улыбнулась в ответ:
- Опираясь на советы и опыт старших наставников, дедушка! Только так!
- То-то же! Да куда вам без нас-то?
- Дедушка,  а Вы все еще по утрам на прогулку ходите? Если да, то можно и я к Вам присоединюсь? Так соскучилась по нашим-то местам!
- Как же без утренней прогулки? Ровно в десять часов выхожу, и перед сном еще разочек, поменьше правда маршрут выбираю, до реки и обратно, а то чрезмерная нагрузка бессонницу вызывает… Да пойти-то пойду, но один. Я себе новую методику разработал для прогулок-то. Тебе она совсем не подойдет, так что извини…
Солли даже смутилась, получив отказ в такой невиннейшей просьбе, как совместная утренняя прогулка. Совсем дед одичал. А что дальше-то будет? Ой, непросто, похоже, ей придется. Решилась побороться чуть-чуть:
- Дедушка, ну мне же тоже интересно, что Вы такое особенное придумали! Как раз и покажете эту свою новую методику! И про сад поговорим! Как мой миндаль поживает? Плодоносит уже?
Дедал укоризненно покачал головой:
- Да, рано я тебя похвалил. Нет, на прогулку я всегда один хожу, и сегодня один пойду. На утреннюю, по крайней мере. Вечером, другое дело, вечерком можно и вдвоем до речки пройтись, закатом полюбоваться. А с утра я один хожу…
- А! Я, кажется, догадалась в чем дело! Это часть Вашей методики, не разговаривать при ходьбе? Да?
- Правильно догадалась, молодец! Вредно это – болтать на ходу! К тому же и способ ходьбы у меня свой, в такт дыханию. Так что, не возьму, не обижайся. После поговорим, про все расскажу тебе, есть о чем поговорить-то. А миндаль твой цветет хорошо, а вот плодов раз-два и обчелся. Но может на следующий год ситуация поправится. Эх, жаль садовник уволился…
- А что с ним случилось? Приболел? Или по семейным обстоятельствам?
- Любопытство кошку сгубило. Сказал же, потом поговорим. Ты мне и так всю пользу завтрака на нет свела. Наглотался с тобой воздуха, потом от живота страдать буду. Или забыла присказку – когда я ем…
- Я глух и нем, - с мягкой улыбкой ответила девушка и тихо добавила, - Я просто очень соскучилась по Вам, очень-очень…
- Ну-ну… Вот и снова вместе, вот и ладно… - скупо отреагировал на ее слова растаявший Дедал и принялся за какао.
Солли последовала его примеру и больше не задавала никаких вопросов. Она была рада возвращению домой, рада даже тому обстоятельству, что дед ее ничуть не изменился ни во внешности, ни в поведении. Да и следов какой-либо серьезной болезни девушка тоже не заметила никаких. Разве несколько ниточек легких проклятий, больше на спине… С ними-то она легко справится. Проклятия, брошенные в спину, вообще не опасны.



      11 глава
Проводив глазами из окна комнаты дедушку, отправляющегося на свой целебный утренний променад, Солли решила первым делом привести в порядок письменный стол. Раскрыла все его дверцы, выдвинула ящички, в том числе и потайные, и… утонула в воспоминаниях детства, так и хлынувших на нее с исписанных еще неровным, вечно куда-то спешащим почерком, страниц дневников и записных книжек. Вот это – ее первый рассказ о доброй лесной фее, которая лечила несчастных заболевших зверушек. Глупенький такой рассказик, зато со счастливым концом! В итоге все выздоровели, даже перерезанный лопатой червяк. А это – ее первый рецепт каплей от кашля! Ну да, ну да – отвар подорожника смешать с растопленной мятной конфетой! Гениальностью тут, конечно, и не пахнет, но ведь и с эффективностью лекарства не поспоришь! Поможет, обязательно поможет. Это – вообще что-то невообразимое – отвар для сведения родинок. Даже читать смешно. Хорошо, что ингредиентов всех достать не получилось, а то отравила бы кого или сама отравилась, там же хлорка в составе заявлена была… Соломея хорошо помнила тот период увлечения ее знахарством: ей восемь лет было, они с Пенелопой, внучкой садовника только познакомились, а та постарше ее на два годика, знала уже кое-что о целительстве. Вот и тянулась Солли за ней, тоже мечтала травницей стать… А потом в деревне появилась ведьма… Самая настоящая, горбатая, беззубая, одноглазая. Все ее, как огня боялись. Говорили, что она скот переводит, урожай на корню гноит, болезни и беды на людей посылает. Ну и прочие ужасы, как водится… Юные знахарки, подражая остальным деревенским жителям, поначалу тоже слегка побаивались несчастную старушку, вдову лесника, которая, к слову сказать, конечно же, не была никакой ведьмой, старались обходить сторонкой ее дом, не отвечали на искренние приветствия доброй женщины и вообще вели себя, как сейчас со стыдом вспоминала Соломея, крайне неприлично. Но та отчего-то не обижалась никогда и ни на кого. Как-то даже конфетами их шоколадными угостила. Просто подошла к играющим детям, молча сунула им в руки по щедрой горстке вкусняшек и поспешила в свой одинокий, проклятый всеми, домишко. Пенелопа тотчас же испуганно выбросила угощенье на траву и строго-настрого приказала сделать то же самое своей младшей подружке. Ведь конфеты могли быть отравленными! Или, того хуже, порченными! Солли тогда переспросила ее:
- Испорченными?
- Нет, порченными, ну на них специальная порча может быть наведена. И тот, кто их съест, тот тоже порченным станет. Знаешь дурочка Хуалито? Вот он такую конфету в детстве съел и стал дурачком. Поняла?
Именно с этого эпизода своей жизни Соломея и начала интересоваться всякими заклятиями, заговорами и прочей чертовщиной. Кстати, конфеты они тогда все-таки съели. Пастух подошел и застыдил девочек, что еду на землю бросают, заставил поднять все немедленно. А одну конфету сам поднял и тут же себе в рот отправил. Так и застыли девочки в страхе, что сейчас вот увидят, как дядя умирать будет или портиться начнет. Но с дядей ничего плохого не случилось. А конфеты так и манили нарядными фантиками, так и просились в рот. А есть-то уже хотелось и очень! Можно было, конечно, и домой к кому-нибудь пойти перекусить, но там из угощений либо каша овсяная с рыбьем жиром, это у Соломеи, либо жидкий картофельный суп с рыбьими опять же хвостами, это у Пенелопы…
В общем, вкусными конфеты оказались… Очень вкусными… Да и с ведьмой они позже подружились, крепко-накрепко подружились…
Веселый стук, производимый брошенной в окошко сухой веточкой, внезапно отвлек девушку от приятных воспоминаний. Пенелопа! Надо же! Только о ней подумала и вот она сама, собственной персоной.
Солли быстро подбежала к окну и распахнув его, поприветствовала подругу:
- Пепа! Дорогая моя! Здравствуй! Как я рада тебя видеть! Не поверишь, а я как раз вспоминала наши с тобой первые уроки магии! Счастливой будешь! Или уже? Замуж еще не вышла? Давай, поднимайся быстренько, расскажешь мне все!
Но та в ответ только грустно улыбнулась и покачала головой:
- Нет, твой дедушка меня не впустит, он с моим недавно рассорился. Уж и не знаю из-за чего. Дед мой, кстати, тоже не знает. Но рассорились они крепко. Чудят старики. Ты лучше сама спускайся! Пойдем ко мне!
- Поняла! Я быстро…
Тревожный холодок нехорошего предчувствия пронзил сердце Солли, когда она спускалась по лестнице к подруге. Ох, дедушка, дедушка! Все-таки нужно присмотреться к нему повнимательнее! Что-то с ним не так. Может, и вправду болен! А может, и проклятие какое она не углядела.
Встреча старых подруг, не видевших друг друга долгих пять лет, затянулась до самого вечера. Наболтались вволю, посмеялись от души, поплакали вместе об умершей два месяца назад старой ведьме Белен, тайной взрослой подруге их детства. Мудрой, терпеливой и удивительно доброй невинной страдалице, научившей в свое время девочек самому главному искусству в жизни – умению любить и прощать, не обращая внимания ни на что!
Услышав тихий ласковый голос перепелки, призывающий ко сну, Соломея вздрогнула и поспешила проститься с Пепой до следующего утра. Как угорелая, помчалась домой, сама удивляясь охватившему ее страху прогневить дедушку. Ведь не маленькая уже! Двадцать второй год пошел.
Но, как оказалось, боялась она не зря. Дед, едва увидев возвращающуюся из деревни внучку, демонстративно встал со скамейки, на которой сидел, просматривая вечернюю газету, и не ответив на приветствие, тяжело зашагал в сторону реки. Солли с замиранием сердца рванулась за ним. Догнала, обняла, поцеловала в морщинистую щеку и кротко попросила прощения за свое долгое отсутствие.
Дедал хмуро взглянул на свою блудную внучку и недовольным голосом буркнул:
- То-то, прости! Пять лет почитай дома не была! И на тебе! Убежала! И к кому? К ведьме этой пустоголовой?
- Ах, дедушка! Что Вы?! Какая ведьма! Если Вы про Белен, так она умерла два месяца назад. Вы не знали? И никакая она не ведьма! Я к Пепе ходила.
- А… к мартышке этой… И чего это тебя к ней потянуло, а? Нечего тебе с ней якшаться, пустая у ней головенка-то, до добра ваша дружба не доведет.
- Ну что Вы, дедушка? Пенелопа очень умная и хорошая девушка. Ну не сердитесь, пожалуйста! Ну что случилось?
Дед отвел взгляд, скрывая набежавшую слезу и примирительно вздохнул:
- Хорошая, так хорошая. Что с вас взять: две мартышки – два сапога пара. Только детство -то кончилось, голубушка. Нужно за дело приниматься, а не по подружкам шляться, да косточки людские перемывать. А ведьма, значит, померла. Не знал, не знал. Жаль бабку, хоть и чудная была, да жаль. Помню, как она вас, мартышек безголовых, из колодца-то вытащила… помню… как же…
- Она очень добрая была, дедушка…
- Ну была и была. Чего уж теперь? Все помрем в свою очередь. Пойдем, что ли, домой, чай пить? Расскажешь мне о своем житье-бытье грешном.
Солли облегченно вздохнула. Ну, наконец-то, оттаял дед!

* * *
Через пару часов, лежа в своей маленькой и уютной кроватке, Соломея отчаянно пыталась успокоить взбунтовавшуюся совесть. Дело в том, что в сегодняшнем разговоре с дедушкой ей то и дело приходилось нагло врать прямо в лицо единственно родному человеку. Хорошо еще что разговаривали они в темной аллеи сада, не мог дед видеть, как густо покрывалось краской стыда ее нещадно горевшее лицо. Не мог. Но мог догадаться, конечно…
Во многом ей сегодня пришлось солгать: и в том, что не намеренно она попала на факультет снятия проклятий, и в том, что не участвовала ни в каких увеселительных мероприятиях академии, и в том, что не влюблялась ни разу. Ну не могла она не солгать, не понял бы ее Дедал.
Впрочем, не только ложь о благопристойной жизни в пору ученичества заставляла девушку так жестоко страдать бессонницей. Другая, более лицемерная и малодушная была куда неприятнее и опасней. Дело в том, что она поклялась, что и думать забыла о своей мечте детства – открыть вместе с Пенелопой собственную клинику целительства. А после еще и заверила деда, что решила заняться прикладными искусствами, вышивать там, расписывать стеклянную посуду, игрушки, что лучше будет получаться, тем и займется. Ой, как обрадовался дедушка! Повеселел, помолодел даже как будто лет на десять. По всему видно было, что у человека груз тяжелый с души свалился. Разоткровенничался, стал жаловаться на прислугу, на Игнасио, уже страдающего, по его мнению, деменцией, объяснил, из-за чего с дедом Пенелопы поругался. А после и вовсе пригласил на совместную утреннюю прогулку, нарушая все свои непреложные принципы. Вот так-то… Стыдно, ой, как стыдно!
А еще одним поводом для бессонницы были мысли о Юлии, недавнем знакомце Соломеи. Вот куда он пропал? И что ей теперь делать с его значком-удостоверением квалифицированного инженера технолога в области экологии. Вот что?! Может, бандеролью по почте отправить? Но она не знает его адреса… Впрочем, адрес узнать можно. Во-первых, по фамилии, фамилию его она уже знала, а во-вторых, можно сначала отца его разыскать, человек он небезызвестный – как-никак помощник министра экономики. Так что, если постараться, адрес найти можно, вот только стоит ли доверять работникам почты такие ценные вещи, как значок-удостоверение? Вопрос!
Промучившись так еще с полчаса, Соломея неожиданно для себя сумела-таки договориться со своей неугомонной совестью, решив, что ее лицемерное поведение не было таким уж безнравственным, ведь для достижения цели все средства хороши. Разве не так? А у нею даже не одна цель, а несколько, и все связаны друг с другом. Цели же ее были таковы – наладить хорошие отношения с дедушкой, добиться его спокойного душевного самочувствия, проследить за его общим физическим здоровьем, самой пока осмотреться, как следует, и решить, что же именно ей делать дальше. А для этого необходимо было только одно – слушаться деда и ни в чем ему не перечить. Иначе не видать счастья ни ей, ни дедушке, ни… Юлию, между прочим… Куда же он все-таки запропастился?
Заснула она уже под утро, совершенно успокоенная сомнительными кульбитами собственной логики, и напрочь забыв о предстоящей утренней прогулке с Дедалом, ею же, между прочим, и выпрошенной.