собиратель историй 3

     В чудесный весенний день, к тому же ещё и праздничный, в доме моих родителей вновь суета, шум, весёлый смех – и не только детей, но и взрослых. Самая прекрасная половина человечества отдыхает, наслаждаясь беседой. Сильный пол на кухне готовит праздничный ужин. Милая, добродушная обстановка. Искренние и тёплые слова восхищения и любви. Глаза наших женщин светятся счастьем. Вот только в одних глазах я замечаю грусть – и это глаза моей сестры. Как ни пытается она примерить улыбку, та всего на несколько секунд задерживается на губах, а затем ускользает.

     Праздничная часть подошла к завершению. Нахожу сестру в кресле возле камина. Она задумчиво смотрит на пляшущие языки пламени. Комната наполнена тихими звуками музыки, приглушённый свет: только торшер освещает угол этой комнаты. Тени от огня вырисовывают на стене безумные танцы.

     – Ну и кто посмел испортить тебе настроение в этот день?

     – Сама жизнь. Не испортила, тут другое.

     – Поделишься?

     – Хоть это и не моя история, но поделюсь…
     После учёбы я попала по распределению в учебную бригаду. Дислоцировалась она в городе "Н". Все военнослужащие в этой бригаде были, как на одно лицо; уставная полевая военная форма их обезличивала. Женщин эта участь не обошла стороной. По этой причине, наверное, в армии нет женщин, а есть ВЖП – военнослужащие женского пола. Конечно, не вся форма. Повседневная и парадная, наоборот, преображают и украшают. Пиджачок, юбочка, рубашечка, галстук, каблучки – загляденье, но в этой бригаде такая роскошь была только по праздникам. Уставную полевую форму из грубой ткани, как ни подгоняй, не ушивай, не перекраивай — конфетку из неё не сделаешь.
     И вот на фоне всего этого обезличивания я повстречала эту женщину. Помнится, мне... это был конец лета. Она шла в мягкой, тонкой облегчённой форме, в балетках, с аккуратно уложенной причёской. Берет она небрежно несла в руках. Эта брюнетка была небольшого роста, где-то метр пятьдесят пять, не больше. Стройная, черты лица утверждали, что в роду присутствовала кровь греков. Нет, она не свалилась с луны, просто наша бригада соседствовала с маленькой линейной частью. Вот служащие этой части, сокращая путь, проходили через КПП нашей бригады. А куда их денешь? Соседи…

     Представляешь разницу? Я: китель поверх брюк, сверху армейский ремень, обутая в берцы и зимой, и летом, да ещё и зелёный драповый берет бесформенно примостился на голове, не выше двух пальцев от бровей, и эта дива. В дальнейшем я узнала, что все девочки соседней части ходили кому в чём вздумается, часто просто в гражданской одежде. Но это небольшое отступление, в дальнейшем в моём рассказе речь пойдёт именно об этой «гречанке».
     Встречались мы изредка, не общаясь. Затем она пропала. Я сделала предположение, что перевелась. Для увольнения она не подходила возрастом. Судьба военного — быть там, где нужен родине. Гражданским людям не понять нас, ведь у нас нет постоянного места жительства. Переезжаем, как кочевой народ с места на место. Переезжая, обустраиваемся, заводим знакомства, родных и близких рядом нет. Вот и помогаем друг другу чем можем, пока служим вместе, а затем новые переезды, новые знакомства.
     Вот и я, прослужив в бригаде около десятка лет, перевелась в округ, в город «Р». Многих бывших сослуживцев там встретила. Встретила и «гречанку». Вот только изменилась она. Словно вуаль, сотканная из печали и отчуждения, покрыла этого маленького человечка. Согласно моей должности наши обязанности часто пересекались. Время спустя решила уточнить: «Доводилось ли ей служить в городе «Н»?» На мой вопрос она даже бровью не повела, словно его и не было. Но я не могла ошибиться. Доступ к архиву у меня был. Ознакомилась с её документами согласно занимаемой должности. Действительно, служила. Имя я уже знала — Светлана, теперь же узнала фамилию и отчество. Имя отца — Ксенофонт — греческое (ксено – чужая, фонт – речь, слово).

     Однажды спустя время с моей коллегой зашла речь о «гречанке». Коллега моя была из числа тех старожил, которые с первого до последнего дня служат на одном месте и про всех все знают. Вот она мне и поведала жуткую историю по причине того, почему жизнерадостная и цветущая женщина превратилась в тень.

     Светлана Ксенофонтовна вышла замуж по большой любви. Удача сопутствовала этому браку: быстрый карьерный рост супруга, рождение прелестной дочери. Ротация мужа не позволяла долго задерживаться на одном месте — переезды, смена городов, садиков, школ. После окончания школы дочка поступила в институт. Тут-то уже не попутешествовать с супругом. Вот Светлана и осталась жить в «Н» городе с дочерью в служебной квартире. Муж, же получив высокое звание, перевёлся в другой город, за тысячу километров от дома, на должность, соответствующую данному званию. Каждую неделю, да что там говорить, каждый месяц в гости не поездишь.

     Время шло, дочь, находясь на последнем курсе института, вышла замуж, съехала от родителей. И всё бы хорошо. Вот только горе не приходит по разрешению в наши дома. Оно само решает, к кому и когда прийти. Вот и в эту семью оно пришло нежданно. Супруг дочери оказался ревнивым, жестоким человеком. В порыве ярости он жестоко избил дочь Светланы Ксенофонтовны, спасти её не удалось — от побоев она погибла.

     Садиста родители спрятали в психиатрическую больницу, сославшись на его невменяемость. Боль, помноженная на множество обид, окружала эту маленькую, хрупкую женщину. Обида на себя: как она не смогла предугадать, почувствовать, рассмотреть в этом милом молодом человеке чудовище? Как не уберегла, а отдала в его лапы своё любимое дитя? Обида на несправедливый мир: почему он не понёс наказание за злодеяние? Почему преступление сошло ему с рук? Обида на людей: никто не понимал, не чувствовал её боль, эту бездонную незаживающую рану.

     Нет, она не смирилась, она боролась и добилась, пусть не сразу, не с первой попытки, но она добилась – зятя осудили и дали срок за жестокое убийство.

     Прошло время, она немного пришла в себя. Боль не заглушить, но стиснув зубы вернулась к стабильным будням. Дочь была их единственным ребёнком. Она предложила супругу, пока возраст позволяет, родить ещё одного ребёнка. На что тот ответил, что их дальнейшие отношения не имеют смысла. В другом городе, в месте его службы, у него уже есть полевая жена, и через пару месяцев она родит ему наследника.

     Предательство добавилось в шкатулку с минусами — новая боль, новые обиды. Вот в этот период я и повстречала человека, похожего на тень.

     — Досталось же твоей знакомой! Хорошо, что не мужик, а то самое время присесть на стакан.
     — Она и присела, вот только не на стакан, а с головой ушла в работу. Удивлялась её терпению и трудолюбию, а ведь труд она принимала как лекарство. Уходя с головой в работу, гнала мысли извне. Несмотря на то, что я по своему роду деятельности прибавляла ей работы, наши отношения перешли в тёплые, доверительные.

     Через три года, в сорок пять лет, Светлана подписала контракт на десять лет и перевелась в бригаду с более достойным заработком. А через полгода вслед за моим супругом в эту бригаду перевелась и я. Мы часто встречались, хотя работа нас уже не связывала. Много общались, ходили друг другу в гости, секретничали.

     Судьба ей позволила вновь обрести счастье. Она вышла замуж. Её супруг жил в городе «Р», где она служила ранее. К ней в бригаду он не приезжал, ведь город был закрытым. Она ездила к нему сама в отпуск. Поэтому нового её мужа я видела только на фото: высокого, стройного, улыбчивого мужчины с добрыми глазами. На пятом году моей службы в этой бригаде я повстречала начальника Светланы Ксенофонтовны. Не зная о нашем теплом общении, он пожаловался мне, что она изъявила желание перевестись в город «Р». Он же, в свою очередь, не имеет ни малейшего желания её отпускать. С начальником Светланой у меня были уважительные отношения. Вот я и набралась наглости попросить его подписать ей рапорт о переводе в город «Р» и не мешать счастью такого прекрасного человека, как она. Вскоре она вернулась в город «Р» на прежнее место службы.

     Мы поддерживали и далее тёплые, дружеские отношения в телефонном режиме. Быт затягивает, через четыре года звонки перешли в редкие СМС-сообщения, чаще – в праздничные дни. Но надо отдать ей должное, всегда поздравляла первой. СМС были нежными и дружелюбными. Делилась она и фотографиями. Я искренне радовалась её счастью.

     Последний год СМС стали приходить реже, в виде ответов на мои. Сегодня утром я отослала ей поздравление с праздником. Долго не было ответа, затем пришло сообщение: «Светланки не стало год назад. Рак». Это СМС прислал её супруг. Шкатулка с минусами переросла в болезнь, в неизлечимую болезнь.

     Моя сестра плакала, слезы драгоценными бриллиантами стекали по её щекам.
     — Не плачь, моя хорошая. Жизнь она такая… непростая, очень сложная и порой жестокая.

     - Да… вот и я успокаиваю себя мыслью, что последние годы своей непростой жизни она прожила в радости, счастье и любви. Но почему она не поделилась своей бедой? Не попросила помощи?
     — Поверь мне, с таким не делятся, с этим смиряются.

     Сестра взяла телефон в руку.
     — Жестокое время скупых СМС. Ведь у меня уйма контактов, с которыми я обмениваюсь поздравительными открытками. Тем самым подтверждая, что ещё живу.

Когда случается беда,
Не смей жалеть себя тогда.
Не задавай вопрос: за что?
Я знаю – это нелегко.

Не надо думать: почему?
В себе копаться не к чему.
Пойми, и так бывает, да.
У каждого своя судьба.

Да, ты не хуже остальных.
Лишь осознай, теперь вот так.
Беду свою пойми, прими
И стиснув зубы жить начни.

     Я предложил сестре перейти на кухню. Заварил чай с ромашкой, добавив в него ложку мёда, и протянул ей:
     — Прими как лекарство.
     Мы вместе выпили чай у камина в полной тишине. Сестра смотрела на затухающие языки огня, изредка возрождающиеся из пепла.
     — Ну что, моя хорошая, весь дом уже видел не первый сон, пора и нам спать.
     Подойдя к двери, ведущей в спальню сестры, я поцеловал её, как в детстве, в макушку и крепко обняв пожелал самых добрых, нежных и сладких снов.
     — Как в детстве, — прошептала она и улыбнулась.
     — Ах, сестрёнка, как бы я хотел защитить тебя от всех печалей и бед!
     Утром мы все разъехались из родительского гнезда по своим гнёздышкам. Всю дорогу до дома я думал: «Как сложно военнослужащим общаться в таком большом коллективе, зная, что привыкать и привязываться друг к другу нельзя, ведь жизнь перебрасывает их с места на место, даже не спрашивая, удобно ли им. А сколько семей рушится, не выдержав испытаний разлукой!»

               


Рецензии