Воловжа. Часть 7

Впереди  по направлению к реке, где когда-то были дома моих соседей, росли вековые липы. На одной из них было гнездо аиста.  А левее,  там, где раньше был клуб, вернее позади него, стоял большой деревянный дом, утопая в саду.  А еще левее вдалеке виднелись соломенные крыши деревни.

Я сел прямо на дорогу, ноги меня не держали. От деревянного дома ко мне подошли с кружкой воды приятная женщина в возрасте и девочка.

- Перегрелся на солнце, сердечный. На, попей воды. Пойдем с нами , мы тебя накормим.

 Я спросил, указав на дальние дома:

- Что это?

- Это деревня, Уткино.
 
- А Паникли?

- А мы в Паниклях, это мое имение.  Я Дарья Владиславовна Рыжевич, а это моя воспитанница Варя.

Я лихорадочно соображал. И все мысли сводились к тому, что мне надо срочно вернуться к озеру Воловжа, к тем двум камням. Но я «на автомате» шел к дому за девочкой и Рыжевич.  Перед домом в палисаднике стояли стол и скамья. Рядом шумела  под вековыми липами речка Паниколица, каждый изгиб которой мне был знаком с детства.  Меня усадили за стол, и хозяева ушли в дом.

Когда, они вернулись с крынкой молока и краюхой хлеба,  я уже спускался к реке. Дарья Владиславовна покачала головой мне вслед. Я помахал в ответ рукой, извиняясь.

Я шагал и вспоминал, как не раз ребенком играл в развалинах старого барского дома, в барском парке с огромными липами. Как слышал от мамы, что она там тоже играла и нашла   золотую монету. Ей было 6 лет. Она показала монету ребятам. Один из малышей рассказал своему старшему брату. Тот заинтересовался монетой, взял ее и показал при маме своему отцу. Тот попробовал монету на зуб и сказал:

- Золото! Повезло девке!

И отдал маме монету. Она понесла ее домой, и тут этот старший брат подошел к маме и предложил ей поиграть в прятки.  Ей было очень лестно от такого предложения, что ее не считают мелюзгой, и она согласилась. После игры монеты в кармане не оказалось.

- Потеряла! Раззява! - сказали братья.

Стоп, у меня родилась удивительная догадка.  Мама мне рассказывала, где она нашла монету -  в корнях старой липы в 3 метрах от реки, под камнем.

Вот эта липа, никаких камней нет. Разве, что вот этот с кулак. Камень был небольшой, но достать его было трудно, глубоко сидел. Вытащил с трудом. И ничего под ним нету.  Отгреб землю.  Ничего.

-«Видно слишком рано пришел», - подумал я, и сделал шаг назад к реке. Нога попала на какую-то скользкую деревяшку.

- «Корень дерева», - решил я, и полетел с невысокого обрыва прямо в речку.

Развернувшись в полете, я угодил прямо в черный ил мелководья. Кисти рук провалились в противную мякоть, и правая рука зацепилась за что-то твердое небольшое плоское и прямоугольное. Я выпрямился и почувствовал, что ноги твердо стоят на песчаном дне. Я смыл с  себя черный ил и осторожно вылез на берег, обойдя илистый участок.  Поднес руку поближе к глазам и увидел, что держу в ней  небольшую белого металла металлическую коробочку, размером с портсигар. Я открыл ее и увидел, что там лежат 5 желтых кругляшей - 4 одинаковых, а один диаметром побольше. Я взял большой и прочитал:
 
- 7 рублей 50 коп 1897 г.

Бывает же такой номинал?! Точно это сон. Или монета поддельная.  На  остальных  по кругу надпись 5 рублей 1898 г.

Я, не раздумывая,  сомнительную большую монету  положил  под мамин камень и коробочку рядом. Все равно достанется не ей. Золотые пятирублевики я взял с собой, зажав их в кулаке. Карманов не было.

Я вернулся от липы к речке. Теперь можно  спокойно осмотреться. Эта речка  тоже была перегорожена плотиной.  Мост был не хуже, чем в Хатимке, а рядом с плотиной  было какое-то строение с деревянными колесами, похожее на мельницу. Все красиво и ухожено, если не считать остатки той мути, которую я поднял со дна своим падением. Речка разлилась широко. Ближе к противоположному берегу в спокойной воде плавали гуси и утки. Большие откормленные рыбы стаей рванули к середине водоема.

Я перешел речку по мосту.  И решил зачем-то обойти слева Ермаковское озеро, пройти  через деревню Ермаки, и по лесной дороге выйти к Хатимке.  Да, теперь нужно куда-то спрятать  найденные монеты, их надо куда-то положить, не таскать же их с собой , вдруг они тоже пропадут, как очки и одежда. А вдруг, мне это не снится и монеты настоящие. Куда бы их положить?  Речку в 1972 зачем-то перероют мелиораторы, за речкой еще раньше в 50-е , 60-е построят сельскохозяйственный комплекс. Решено - спрячу в лесу, за Ермаками.  И я пошел в Ермаки. Справа виднелось и хорошо виднелось озерцо Ржавец.

-«А ведь его вчера было совсем не видно, все березняком заросло», - подумал машинально я.

Мимо кладбища, поросшего соснами, тропинка вывела меня в поле, а вот и Ермаки.

Одежда моя уже высохла на солнце. Парило. На дороге в пыли лежала неопределенного цвета кошка, она лениво открыла глаза, посмотрела, оценила мгновенно мою бесперспективность, и закрыла их.  Я прошел несколько домов, из окна одного из них на меня уставилась какая-то старуха. Людей на улице не было. С озера слышались детские голоса. Пятки жарил горячий песок дороги.

И вдруг я услышал задушевную песню "наверх вы, товарищи..." И женский голос:

- Сергей,   тише , дитя разбудишь!

Стоп, моего прадеда звали Сергей.  Меня в честь него и назвали. Он жил в деревне Ермаки и служил во флоте.  Это сон, опять подумал я, а во сне все можно. Я подошел и заглянул в раскрытое окно. Обстановка комнаты была очень скромной. Основное место занимала печь. В углу стоял сундук .  По центру комнаты был деревянный прямоугольный стол. В другом углу висела икона. А на стене  - два портрета хозяина и хозяйки в общей рамке. Над сундуком висела фотография сидящего на стуле мужчины в морской форме. Рядом с печкой подвешена к потолку детская люлька. Возле нее спиной ко мне склонилась женщина. А за столом, тоже спиной к окну сидит хозяин в безрукавке и ноги в обрезанных валенках. Перед ним на чисто выскобленном желтом столе чугунок с картошкой, точнее картошки в нем не густо. А кроме картошки и хлеба на столе только пара огурцов. В люльке запищал тоненько ребенок.

- Сейчас Захарушка, мамка сисю даст. Эх, молока у мамки мало. А на коровку денег никак не собрать!

- Да, соберем, Маша!

Совсем интересно - моего деда звали Захар Сергеевич. Защипало в носу. Почесал рукой с зажатыми монетами. Так руку и не вернул обратно, аккуратно выложил на скамью под подоконником 3 монеты, развернулся и двинулся назад. Я помнил еще со школы, что корова в 1913 году стоила три рубля.

А одну монету я оставил, как сувенир, чтобы как-то компенсировать мамину детскую обиду.

Я вышел из деревни и стал обходить Ермаковское озеро лесом. Перешел речку, вытекающую из озера.

- «Глубина та же», - отметил я - «по колено».

Дно песчаное. Остановился не доходя до берега, или тщательно зачем-то вымыл в воде монету. Потер песком - блестит. Засунул ее за щеку.

Берега речки очень живописны, вода подмыла корни деревьев, образовав естественные норы для раков.

Во времена моего детства раков было здесь и в озерах великое множество. К ним относились, как навязчивой помехе. Утром, отодвигая лодку, рыбак мог достать из под нее добрый десяток. Раки были всюду, они мешали рыбачить, хватая червяка вместо рыбы, они путались во множестве в сетях, когда мужики вытягивали невод. Пацаны ловили их просто: бесстрашно лазали руками в водяные норы под берегом.

Мой старший брат брал меня на эту речку. Ловил он, по локоть запуская руку под корни подмытого дерева. Я стоял и караулил корзину с раками. За час эта корзина наполнялась шевелящимися раками, и мы отправлялись домой. Варили их в кастрюльке с соленой водой. Раки краснели на глазах. Мы угощали взрослых и друзей. Бабушка просила закапывать остатки, так как забытый сваренный рак источал гнусный противный запах.

Отец рассказывал, что в детстве ловил раков в Жевлачевском озере, варил их и носил продавать к поезду. А на вырученные деньги покупал тетрадки, карандаши и книжки. Когда, в мои  школьные годы мы с приятелем часто купались и  рыбачили на самодельном плоту на Жевлачевском озере, ни один рак нам уже не встречался.

Я  читал в "Памятной книжке Витебской губернии на 1878 год" , что летом в 1878 году раки на базарах в Невельском уезде продавались по 15 -20 коп. за копу (60 шт.). Фунт судака стоил 16 коп, щуки и окуня 12-14 коп. Что раков в озерах и речках было великое множество.

А потом у нас как-то летом гостил отцовский дядька Павел, настоящий русский интеллигент. Он и научил меня  оригинальному способу ловли раков. С помощью щемёлки. Это такая палка с расщелиной на конце. В расщелину вбит клин, благодаря которому расстояния между расщепленными концами палки около 3,5 см.

Технология простая, не надо руки мочить. Подходишь к берегу и трясешь его. Раки возмущенные выползают из нор.  А дальше просто нужно прицелиться и точечно ударить щемелкой так, чтоб спина рака застряла в расщепленной палке. Удар должен быть аккуратный, чтоб не повредить панцирь рака.  Затем палка поднимается, рак аккуратно снимается и неповрежденный кладется в корзину.

А как быстро сделать щемёлку, он тоже меня научил. Правда бабушка не была от этого в восторге. Нужно просто взять деревянные грабли и аккуратно снять с них гребенку. При необходимости слегка ножом подтесать расщепленные концы. Гладкая легкая пружинистая щемелка готова. Ох, столько граблей я переделал в щемелки, и какие терпеливые были дедушка и бабушка.

У меня даже появился свой небольшой "бизнес" на раках. Жена дяди Павла тетя Нина, живущая летом в купленном доме на железнодорожной станции Изоча, в отличие от своего мужа, который не пил и не курил, постоянно ходила с сигаретой в зубах, очень любила пиво и сладости. Тетя Нина пекла великолепные торты и пирожные. В городе в гости она приходила всегда с тортами и пирожными или приносила мне десяток стаканчиков мороженого.

Мороженое мне родители не покупали из-за больного горла, но тетя Нина говорила, что это предрассудки и по тихому кормила меня мороженым при удобном случае. Мороженое всегда мне давал "кусить" и старший брат, когда родители не видели. Хорошо помню, идем семьей по центру города, родители впереди, мы с братом сзади, он с мороженым, а я просто покорно иду в коротких штанах на лямках, и тут он мне по-тихому дает откусить мороженого, когда родители о чем-то увлеченно спорят.

Так вот с тетей Ниной у нас был такой договор: я привожу ей раков, а она мне пирожных печет. И  я регулярно возил ей на велосипеде раков на станцию за  шесть км от деревни и получал свои торты и пирожные.

Однажды я сократил дорогу и поехал по лесной выбитой в колею ногами тропинке. Ехал я на велосипеде под горку и старался держать руль и следить за изгибами тропинки между сосен.  Чуть зазеваешься -  слетишь с тропинки кувырком. Еду я аккуратно, а впереди бежит бабушкина собака - лайка Тюльпан.  Вдруг собака залаяла и рванула вперед. Лай удалился и стал приближаться ко мне. И тут я вижу, что прямо на меня в лоб летит огромный заяц. Он прыгает прямо через меня и когтями лапки задевает мое ухо. Я остановился обалделый, с окровавленным ухом, и тут подлетает ко мне возмущенный моим поведением Тюльпан.

- Что ж ты его не поймал? Ведь прямо в руки тебе его загнал! - говорили глаза лайки.

А потом в 1972 году в деревню приехала бригада мелиораторов. Они взяли и просто прокопали экскаватором речку Паниколицу, выкопали несколько прудов на месте заболоченной безымянной  речки на юго-западном берегу озера Белое ( а на картах она до сих пор есть) и опустили уровень воды в озере Белом. (Кстати, на картах межевания 1780 г.  озеро Белое называлось Долгим, а нынешнее Ермаковское - Белым, а Ржавец назывался Ржавцем.)

В результате их долгой и сложной работы был осушен  участок болотистой низменности на юго-западе от озера Белое , общей площадью аж целых 0,3 Га. Сначала он использовался как экспериментальное поле. Табличка даже стояла.  А в начале 21-го века превратился в заброшенную всеми землю, заросшую сорняками.

Параллельно с мелиораторами в тот же год отметились и аграрии. Как раз приступили к массовой химизации сельского хозяйства. Приступить то приступили, а видно инструкции исполнителям не дали. Минеральные удобрения привезли и высыпали на поля в кучи под открытым небом. Дождик идет, а из кучи сине-серый ручеек течет прямо в озеро.  И раки - любители химически чистой воды  в один год взяли и исчезли. Я интересовался, примерно то же произошло и в других местах, в других областях. И все в 1972 год. Исчезли они почти везде.

В этой речке, что я только-что перешел, оставались последние могикане. И я надеялся, что они размножатся и расселятся по старым местам. Но надежда шаткая, недавно я слышал про наезд на эту речку  на нескольких машинах ночью с мощными фонарями целой бригады молодцов, которые не гнушались брать последних оставшихся раков с икрой и совсем малышей.

Рассказывали также, что приезжали из соседнего города какие-то уроды с электроудочкой. Потом долго стояла вонь от дохлых раков, которых течение собрало у бобровой плотины.

Не удержался и решил посмотреть, а как дела обстоят сейчас, в этом моем странном путешествии. Я вернулся к реке и попрыгал на колыхающемся крутом берегу. Ой, да здесь, их не пугано - не  меньше десятка крупных и поменьше раков выскочили из-под берега, один большой пятился, грозя мне внушительной клешней. Я обломал тростинку и сунул ему в раскрытую клешню. Дурак сразу зажал ее, и я его быстро выхватил из воды. Он плюхнулся в траву возле моих ног. Хорош парень, но мне сейчас не до тебя. Я взял его за спину и опустил в воду.  Живите ребята и размножайтесь.

Удивительно, что даже в голодные военные и послевоенные годы наши предки сохранили для нас природные богатства, чистые озера и реки, кишащие рыбой и раками.  А  за малое время, фактически за одно поколение,  мы остались без этого богатого наследия. И виноваты в этом сами. Виноваты и сейчас, что не можем поймать и наказать всяких уродов с электроудочками, которых и людьми называть нельзя.

Повернулся и двинулся по дороге в лес. Вдруг что-то метнулось из под моих босых ног в траву. Небольшая змея.

- «Не хватает только на гадюку наступить», - подумал я.

Я подобрал на всякий случай палку и быстро зашагал по лесной дороге. На повороте я увидел  небольшое деревце из семейства можжевельников - верес, северный брат кипариса. Из вереса  пацаны мастерили луки для игр в индейцев.

Из вереса мне отец сделал черпло.  Согнул дугой, как лук , на концы натянул капроновую нить, привязал к концам дуги две палки - направляющие и соединил их, образуя треугольник одна из сторон которого тетива лука, а две другие эти палки.  Третью палку он привязал одним концом к месту изгиба, а другой конец соединил с двумя другими палками. А затем обтянул всю эту конструкцию мелкой сеткой. Получился гигантский сачок, длиной два метра и длиной тетивы 1,5 метра.  А затем он взял четвертую палку  и положил ее, как стрелу, но. чтоб она торчала вниз от тетивы на тридцать сантиметров и на полтора метра от вереса.

- Это еще не все, - сказал отец.

Он принес 5 метровый шест и привязал к его концу кусок круглой деревяшки.

- Это болт.

- А он зачем?
 
- Увидишь.

Мне было лет 12.  Отец взял черпло, я взял болт, и мы пошли пешком по этой дороге на речку, которую я только что перешел. Около километра от края деревни. Мы подошли почти к самому  истоку, месту где речка вытекает из озера. Отец взял и воткнул этот гигантский сачок в речку.

- Держи, - сказал он.

Я держал черпло за палку- стрелу, тетива лежала прямо на дне, под нее было не пролезть и раку. Отец взял болт и  намутил им сначала воду перед черплом, а затем отошел от меня метров на 10  и стал неожиданно громко бить по воде привязанной колобашкой. Звуки были булькающие,  он приближался ко мне. И вот он рядом.

- Вынимай, - скомандовал он.
 
И стал мне помогать. Мы подняли сначала вход в черпло, треугольник остался в мутной воде. Вот и он поднимается, что-то большое бьется-прыгает в сетке. Вытянули. Смотрим - щука килограмма 1,5, щуренок полкило, несколько крупных окуней, пять раков и десяток жирных плотвичек.

Стоп, пора пристроить монету. Место подходящее. Мне приглянулась солнечная поляна на перекрестке лесных дорог. Под елкой лежал камень с конскую голову и в метре от него стоял огромный муравейник. Я не стал трогать камень, отсчитал от него 2 шага навстречу солнцу, взял сукатую палку, воткнул ее в землю с усилием и вытащил. В оставшийся круглый след я опустил золотую монету и заткнул отверстие какой то гнилушкой. Посыпал сверху еловой хвоей. Оглянулся по сторонам.  Запомнил  ориентиры. И быстро зашагал по дороге.

Прошел Хатимку без приключений ,  обошел Акулино   и свернул с дороги напрямик к озеру. И опять вышел к небольшой деревне рядом с озером.  Знакомый мужик, у которого я спрашивал про телефон, гнал по дороге хворостиной телочку. За ним бежала рыдая женщина:

- Иван, что нам делать,  детям молоко нужно!  Думала, корова у нас будет. А ты ее на мясо, в волость . Эх недоимки проклятые! Может денег займем?

- Эх ты, бестолковая, у кого ж взять, у нас тут в родне богатеев нет.

- Ты же в Чупрово через Хатимку пойдешь, может Митрич , что посоветует.

- Посоветует он тебе, родича нашла!

Какое-то неясное подозрение заставило меня остановиться. Я стоял незамеченный и ждал, что будет дальше.
Вдруг на дороге появился еще один мужик:

- Здравствуй Иван!

- Будь здоров  и ты, Василий!

- Куда с такой музыкой собрался?

- Телку веду в волость, налог платить.

- У тебя я слышал опять прибавление в семействе?

- Девка. Давно уж. Февральская.

- Как назвали?

- Фросей.

- Да, дела.

- А ты далеко собрался?

- Дак , к куму, пособить баню обделать.

Точно, все совпадает! Я вдруг развернулся и решительно пошел обратно в сторону Паниклей.  Быстро перешел речку Хатимку по мосту. Дед опять сидел на скамейке, и удивленно посмотрел на меня.

Я шел очень быстро, как только мог. Вошел в лес. Вот и та поляна, где спрятана монета, я ее сразу  нашел.  А вот и монета, новая, блестящая. Это хорошо - будет заметна. Я взял ее и быстро по дороге вернулся на границу леса.

Мой прадед Иван с телкой на веревке поднимался на гору в лес. Я положил монету на дорогу, она блестела на солнце, ее трудно было не заметить. Спрятался за густую ель и стал ждать.

В трех метрах от того места, где лежала монета телка вдруг остановилась, как вкопанная и подняла хвост и выпустила желтую струю. Иван подождал и пошел дальше, телочка за ним. Они просто прошли мимо, не заметив ничего под ногами.
      
И тогда я выскочил, хоть это не входило в мои планы:

- Ой, вы что-то уронили! Вон то желтое! Да, вот. Ага это.

Иван наклонился и обалдело поднял монету. А я развернулся и быстро зашагал назад к озеру. Мне обязательно надо вернуться к своим. Да и Ивана надо оставить наедине со своими мыслями и неожиданной находкой.

Я снова,  уже  в который раз , перешел по мосту речку Хатимку, и стал подниматься на горку по дороге в Акулино. На самой ее верхней точке я обернулся и увидел, что мой прадед гонит телочку назад. Мне стало легко и радостно. И я пошел еще быстрее напрямик к озеру.

И сам не заметил, как ноги вынесли меня на поляну с двумя камнями.  Там присел на траву, чтобы отдышаться. Сидел и думал. Когда прыгал, я был спиной к озеру, а Валентина прыгала в сторону озера.  Значит надо попробовать  прыгнуть, как Валентина, и  вернуться. Да, я понял: мне снится сон. И будет обидно, если я проснусь и не узнаю, получилось ли мне вернуться в свое время.