Былое и думы, часть первая

Моряки и речники, как известно, не плавают, а ходят. Признавая филологические тонкости родного языка, я катаюсь. Что в сентябре 2017-го, что в сентябре 2025-го – на теплоходе Александр Герцен. На сей раз – по трёхдневному маршруту Самара – Казань – Самара.

Герцен – трёхпалубное судно, собранное на верфях Германии в 1959 году. Считается теплоходом эконом-класса. В 2010 году прошло генеральный ремонт. В каютах (а не только в люксе и полулюксе) появились душ, туалет и радиоточка. Стало тесновато, но уютно. Комфорт без излишеств – стиль всего теплохода. Впрочем, завсегдатаи речных апартаментов Фёдора Достоевского или Алексея Толстого со мной не согласятся.

Я же здесь как дома. Не нуждаясь в люксе – достаточно каюты с панорамным окном на средней палубе. А сон на воде у меня наикрепчайший. Лёгкая качка утишает лучше любимой музыки и всех произведений Искусства. Случайно проснувшись на пути в Казань в полпятого утра, разглядываю незнакомый ландшафт. Где именно мы сейчас? Неважно. Ощущение счастья быть ведомым, от расписания и меню питания до графика мероприятий на теплоходе. Релакс для тех, кто устал бесконечно думать и совершать выбор.

Поплыли!


******


Во вторник 23 сентября в Самаре неправдоподобные +28. Но Казань на 524 км. севернее, и тёплые вещи лежат в сумке. Дальнейшее предсказуемо. Как и при отбытии в 2017-м, сейчас я снова пьян, ещё не миновав Самару, которая тянется около 50 км. по правому борту. Едва поднят трап с Речного вокзала, начинается культурная программа на верхней палубе. Махровая самодеятельность со здравицами в адрес теплохода. Я счастлив, как и супруга. Не нужно спасать урожай, выполнять план человеко-часов и являть пример зрелых личностей. После такого освобождения я пьян от стаканчика лимонада «Саяны» (бесплатный сервис отплывающим от Самары).

Покачиваясь от избытка чувств, я иду в пустующую библиотеку, совмещённую с видеосалоном. Она совсем рядом с нашей каютой. Инвентаризация выявляет наличие сочинений Александра Герцена в четырёх томах («Былое и думы»). Я наобум открываю второй том и читаю о конфликте Герцена с французским историком, который произнёс, что Людовик XIV не виноват в том, что родился и рос в среде, всячески препятствующей постижению объективных истин.

Я согласен с Герценом – это не оправдание. Впрочем, достаточно. Позволю себе лишь одну мысль: с нулевых годов и до наших дней именем Герцена теплоход ни за что бы не назвали. А в СССР из философа сделали «борца с царскими устоями».

Ну и пусть. Мне здесь комфортно. В определённые моменты, но я верую и в магию имён. Во всяком случае, на Достоевском я никуда не поплыву.


******


Идеальная память на теплоходе не нужна. Достаточно держать в уме, что отбытие из Самары – в 6 вечера, ужин в 8, после чего начинается сказка: Верблюд-гора и волжская ГЭС, которую нам посчастливится пройти дважды – во вторник ближе к полуночи и в четверг по пути домой вскоре после полудня.

Жигули в сумерках привычно ошеломляют. Горы с нехожеными столетиями территориями. Вековые леса и легенды о подземных мирах. Фарватер совсем близко от Верблюд-горы, и я молчу без единой мысли, наблюдая непостижимое естество гор. «Авва, Отче». Вот и все философии.

Потом – торжество инженерии ХХ века, ГЭС. Два шлюза и съёмки на наши устаревшие камеры с 13-ю пикселями в смартфонах. При спуске на 10 метров вниз я касаюсь стен, где только что была вода. Они липкие и холодные, но страха нет. Всё продумано и рассчитано лучшими умами. Наслаждайся. Можно сочинить вирши, но лучше промолчать. Потому что музыка физики и математики тебе недоступна.

Утром следующего дня мы проходим один из посёлков городского типа уже в Татарстане. Гид теплохода рассказывает, что в этих местах вдохновлялся математик Лобачевский. Чьи труды не были оценены при жизни, так как опередили своё время.

Я шокирован. Я думал, гениальность в математике видна сразу. Как в спорте: пас – бросок – гол. Без субъективизмов и вкусовщины, присущих литературщине.

Но нет. Лобачевский повторяет судьбу гениев постфактум. Вот если бы он мост спроектировал или рассчитал нагрузки на элеватор…

Нет пророков не только в Отечестве. В точных науках – тоже.


******


24 сентября я просыпаюсь в 6:30. После бурных празднеств в вечер отплытия подъём на Герцене объявлен в 9 утра, завтрак – в 10. Супруга, утомлённая работой на два кабинета или полторы смены в больнице крепко спит. Я бесшумно выдвигаюсь на палубу.

Что там у нас, Норд-Вест? Ничего, вперёд на нос. Берега не узнать, любимые горы закончились ещё ночью, здесь равнина с обрывистыми берегами и грядой пожелтевших лесов. Лучшее время вспомнить о всегда дорогом сердцу…

Что такое литературные чтения? Литератор ответит: камерная обстановка, библиотечное внимание, несуетливая атмосфера, портрет классика в рамке.

Чепуха, Уотсон. Бесценно присутствие в контексте, который хоть отчасти воскрешает произведение онлайн. Стоя на носу Герцена, я вспоминаю гениальные, в моём восприятии, строки, которые знаю by heart, как это именуют англичане:

«Вторник. Ужинали у Немо. Были вино, икра
(с «Принца» и «Витязя»). Дикари подавали, скаля
зубы. Обсуждали начатую вчера
тему бессмертья, «Мысли» Паскаля, последнюю вещь в «Ля Скала».

Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон — осьминог.
Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца.
Сердце сжимается, как подумаешь, как он тут одинок...»
(Здесь обрываются письма к Бланш Деларю от лейтенанта Бенца).

******

Когда корабль не приходит в определённый порт
ни в назначенный срок, ни позже,
Директор Компании произносит: «Чёрт!»,
Адмиралтейство: «Боже».

Оба неправы. Но откуда им знать о том,
что приключилось. Ведь не допросишь чайку,
ни акулу с её набитым ртом,
не направишь овчарку
по следу. И какие вообще следы
в океане? Всё это сущий
бред. Ещё одно торжество воды
в состязании с сушей.

В океане всё происходит вдруг.
Но потом ещё долго волна теребит скитальцев:
доски, обломки мачты и спасательный круг;
все — без отпечатков пальцев.

И потом наступает осень, за ней — зима.
Сильно дует сирокко. Лучшего адвоката
молчаливые волны могут свести с ума
красотою заката.

И становится ясно, что нечего вопрошать
ни посредством горла, ни с помощью радиозонда
синюю рябь, продолжающую улучшать
линию горизонта.

Что-то мелькает в газетах, толкующих так, и сяк
факты, которых, собственно, кот наплакал.
Женщина в чём-то коричневом хватается за косяк
и оседает на пол.

Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод.
Вдалеке на волне покачивается какой-то
безымянный предмет. И колокол глухо бьёт
в помещении Ллойда.

ИОСИФ БРОДСКИЙ, «Новый Жюль Верн», 1976

(23 – 25 сентября 2025 года)


Окончание следует