Шестой игрок. Отрывок

Самый загадочный  школьный предмет для меня –  физика. Загадка в том, что я  прекрасно понимаю всю теорию, отлично запоминаю формулы, но абсолютно не умею решать задачи.  Я теряюсь уже на этапе  «дано» и «найти»,  а когда пытаюсь что-то вычислить, подставляя нужные формулы,  всё рассыпается, как  карточный домик, стоит лишь вытянуть  одну нижнюю карту.   Из-за этой моей полной беспомощности в плане задач, по физике у меня твёрдый «трояк», но спасибо и на этом. 
-  Ну, что?  Кто идёт к доске? Задачка простая! А коли желающих нет, вызову по журналу! -  высокий, хрипловатый голос физика Бориса Елисеевича  -  как скрип ржавых дверных петель.   Глаза его сверкают  из-под густых бровей, высматривая свою жертву. 
-  Давайте я пойду! – поднимает руку Лерка,  самоотверженно спасая всех, кто, так же, как и я, в задачах не силён.
- Иди, Бубнова! – снова скрип ржавых петель. -  Сейчас задачу решим, и будем ставить опыты!

По классу пробегает  довольный гул, -  опыты у нас любят все. Потому что Борис Елисеевич сам без ума от них  и заражает своим энтузиазмом учеников. Если бы не профессионализм, его, наверное, вообще никто не любил бы. Потому что человек это весьма своеобразный. Уже почти старик, он худощав и лёгок, словно бывший танцор, и по школе  не ходит, а прыгает и скачет.  Носит он  широкие штаны с карманами на коленях  и рубашки в клетку, а один и тот же пиджак неизменно висит на спинке учительского  стула, будто приклеенный.    Густая серебристая шевелюра и большие тёмные глаза делают Бориса Елисеевича похожим на Эйнштейна, но в отличие от своего  гениального коллеги, он  напрочь лишён чувства юмора. Он обидчив до невозможности,  всё принимает на свой счёт  и  мстит ученикам сверхсложными контрольными, которые придумывает сам,  и  «единицами» в журнал. Никто из учителей, кроме физика, «единицы» не ставит.  Он же, запрыгнув на свою кафедру и распахнув  толстый   блокнот в  чёрной кожаной обложке, удовлетворённо  изрекает:
-  А вот за это тебе, голубчик, «кол»! «Кол»! И большего ты не достоин! – И с наслаждением, размашисто  рисует «единицу» напротив фамилии   впавшего в немилость ученика.
Кроме того,  говорят,  физик  приходит на работу  раньше всех, ещё затемно,  и уходит только, когда вахтёр делает свой вечерний обход здания  и выгоняет его из школы.

После того, как Лерка благополучно решила задачу  и вернулась на своё место, с пальцами и носом, перепачканными мелом,  Борис Елисеевич упрыгал  в свою лаборантскую.  А через минуту появился вновь с большой коробкой, полной всяких интересных штуковин для опытов. Дежурные помогли ему раздать нам приборы и материалы, и  всё оставшееся от урока время  он скакал, как кузнечик,  между рядами, зорко наблюдая за тем, что мы делаем. А  когда прозвенел звонок, мы, как обычно,  всё оставили на партах, чтоб он мог снова убрать свои сокровища в коробку.

Физика была третьим уроком, а на последнем, литературе наш разговор о героях романа Достоевского   был неожиданно и грубо прерван  вторжением Бориса Елисеевича. Он распахнул дверь и впрыгнул в класс,   настолько  взбудораженный, что даже не извинился перед Эммой Эдуардовной. 
-  Та-ак! Десятый «В»! – снова заскрипели ржавые петли. -  Вот вы где, голубчики!
-  Что случилось? – нахмурилась русичка, снимая очки. -  Борис Елисеевич, у нас важная тема, у нас дискуссия, и я попросила бы вас…
-  Важная тема! – громко скрипнул он. -  У меня тоже очень, очень важная тема! У меня ЧП!
- Да что стряслось, в конце  концов?
-  Кража! – скрипнул физик,  картинно закрыл глаза и покачнулся, словно его толкнули в грудь.
Весь класс молча, в недоумении смотрел на него, позабыв о терзаниях Роди Раскольникова   и   драме Сонечки Мармеладовой. 
- И? Что же у вас украли? – осторожно осведомилась Эмма Эдуардовна, переводя взгляд с физика на нас и обратно.
-  Магниты! -  изрёк он драматическим шёпотом и снова умолк, теперь  так вытаращив на нас   блестящие тёмные глаза, словно собирался просканировать каждого.
-  У вас пропали магниты? -  сформулировала русичка, стараясь сохранять спокойствие, хотя было уже понятно, что её урок сорван, а для Эммы Эдуардовны это было катастрофой.
-  Да! Пропали! Шесть новеньких  магнитов! – выкрикнул физик. И после новой театральной паузы продолжил дрожащим голосом:
-  Я собирал оборудование после лабораторной работы и не досчитался шести магнитов. Пропали. Вернее,  их украли!   Тайком вынесли из кабинета. И я намерен найти вора и вернуть пропажу!
Борис Елисеевич так побледнел, что, казалось,  сейчас хлопнется в обморок.
-  Успокойтесь, пожалуйста. – Эмма Эдуардовна коснулась его  острого плеча. -  Думаю, можно оставить ребят после урока и разобраться. У нас Достоевский. «Преступление и наказание».  Как раз в тему,   - пошутила она.
- Именно. В тему! Но ждать я не намерен. До конца  урока злоумышленник сумеет их перепрятать и замести следы. 
По классу пробежал шёпоток, кто-то захихикал.  Физик снова метнул на нас сверкающий негодованием взгляд и продолжил свою речь:
- Разумеется,  никто сам  не сознается, поэтому  я намерен произвести обыск. Прямо здесь и сейчас!  Но! – он поднял вверх костлявый палец, - я  больше, чем уверен, что украл магниты кто-то из спортсменов!

В классе повисла мёртвая тишина.  Было так тихо, что мы услыхали,  как голые ветки деревьев постукивают по оконному стеклу.
А потом прозвучал голос Капитана:
- Простите, а почему вы так уверены, что это  именно спортсмены?
-  Почему я уверен, вы спрашиваете, молодой человек? – подпрыгнул физик. - А потому я уверен, голубчик мой, что вы здесь все живёте одни, без родительского присмотра, и вам, конечно же, нужны деньги!
-  Ээээ, а при чём здесь деньги? -  вступил уже Старец.
-  При чем здесь деньги, вы спрашиваете? – приосанился Борис Елисеевич. – А при том,  что денег-то у вас, сиротинушек, нет!   А магниты можно выгодно продать!
-  Что за бред!  -  вдруг  громко засмеялся Савелий Бондарь. 
В классе поднялся лёгкий гул.
-  Во-первых, мы не сиротинушки,  - снова заговорил Капитан, и все притихли.  – А во-вторых, вы не подумали о том,  что вообще-то мы представляем краевую сборную по баскетболу, и честь команды для нас важнее каких-то денег, магнитов…
-  А вот мы сейчас проверим, голубчик, что для вас важнее! – зловеще усмехнулся Борис Елисеевич  и скомандовал:
-  Всем мальчишкам встать и вывернуть карманы! А рюкзаки я сам проверю! У каждого!
-  Вы не имеете права нас обыскивать, это унизительно! – запротестовал Марк Самойлов, единственный отличник среди спортсменов и самый главный борец за справедливость оценок и всего остального. 
-  Это бред, бред какой-то, - снова закричал Савелий. – Я протестую!
-  А почему, собственно, только пацанов будут  проверять, может быть, это кто-то из девушек взял, -  с обаятельной улыбкой тараторил Старец.
Но тут   долговязый и лопоухий    Кильчевский  с трудом вытащил длинные ноги из-за парты,  поднялся  и, сильно сутулясь, пошёл вдоль рядов парт к физику.
- Килька, ты куда? -  крикнул Савелий. 
Тот, не отвечая, низко опустив голову, сунул руку в карман штанов, потом разжал большую ладонь, и на учительский стол со стуком упали несколько магнитов. Они отливали синевой, как вороново крыло, под лучами осеннего солнца, падающими  сквозь жалюзи.

В классе снова воцарилась тишина.  Борис Елисеевич, видимо, разочарованный тем, что ему не удалось учинить  обыск, но крайне довольный, что оказался прав насчёт спортсменов,  глубоко  вздохнул   и   скрипнул   уже   негромко и устало:
-   Ну вот. Я же говорил. Я знал.
-   Только я их не украл, - подал вдруг голос  Килька  и криво улыбнулся.
-  Не украл? А что же ты сделал? –  вытаращился на него физик.
-  Я просто… Просто взял и положил их в карман,  а потом, когда урок закончился, забыл их вытащить.
- А-а-ах, ты просто взял. Просто положил в карман.  Просто забыл вытащить. -  Борис Елисеевич скрипуче рассмеялся.  -  Расскажи это кому-нибудь другому, голубчик! А меня, стреляного воробья, на мякине не проведёшь!  Ты украл!
-  Да сами посудите, зачем ему магниты? – вступился Старец.
-  Продать! 
-  Да кому? Зачем? – схватился за кудрявую голову Савелий. – Что за бред!
-  Зачем, спрашиваете?  А я вам скажу, зачем!  Чтобы наркотики купить!  - с торжествующим видом изрёк физик, и тут даже Эмма Эдуардовна, всегда готовая обвинить учеников во всех грехах,   громко и изумлённо ахнула.
-  Что?! –  Килька  вмиг побелел, как простыня. Глаза его испуганно забегали.
-  А ничего!  Я давно заподозрил, что с  тобой что-то не то. Вон, какие круги под глазами! И ведёшь себя странно: то спишь на ходу, то психуешь, то смеёшься без причины.  Теперь понятно, почему! 
-  Да вы что?! Вы сами посудите!  Мы же спортсмены, какие наркотики, о чём вы? – закричали наперебой баскетболисты.

Наши «старые» одноклассники с живейшим интересом и не без злорадства  наблюдали за разыгравшейся драмой.
- Я сию же минуту сообщу в инспекцию по делам несовершеннолетних! На тебя, голубчик,  составят протокол, как положено.
-  Погодите, погодите! – встревоженно перебила его русичка. – Сначала надо сообщить классному руководителю и директору, а вызывать ли инспектора, уже они сами  решат.
-  Никто ничего не решит, все будут прикрывать этого воришку, что я,  не знаю!  Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! – Борис Елисеевич сгрёб со стола свои драгоценные магниты и ускакал из кабинета под  длинную  заливистую трель звонка с урока.

Собирая вещи в рюкзак, я услышала, как Капитан тихо, в сердцах говорил Кильке:
- Ты что, дурак, наделал!  Тебя ж могут выгнать из команды, из клуба.  Дались тебе магниты эти! Зачем они тебе вообще?
- Я просто положил в карман, они мешали, - уныло отозвался Килька.
-  Мешали… Эх, ты! 

На следующий день  в школу действительно пришла инспектор ПДН.  Мы все хорошо и давно  её знали.  Помню, впервые мы её увидели, когда в шестом  классе Рашид подрался до крови с другим пацаном, который обзывал его «чуркой» и выкрикивал «Вали в свой аул!»  Элина Васильевна решила, что чем раньше она примет серьёзные меры, тем лучше, и вот  в классе появилась высокая статная дама в тёмно-синей  полицейской форме, с чёрной папкой под мышкой и с золотисто-рыжей косой, закрученной в узел на затылке. Она усадила драчунов друг напротив друга, а сама села за учительский стол и начала их допрашивать,   записывая каждое их слово   в протокол.  Наша классная специально попросила её провести этот допрос при всём классе,  чтобы мы  впечатлились,   и  впредь нам было неповадно хулиганить.  А мы, и правда,  очень впечатлились тогда.  Дама представилась: «Майор полиции Шумилова»; двигалась она неспешно,   говорила негромко, медленно и спокойно,  глядя на перепуганных мальчишек в упор,  и каждое её слово звучало, как обвинение и приговор.  То и дело она называла какую-нибудь статью Уголовного Кодекса Российской Федерации, чётко произнося её номер, который знала наизусть,   и от этого становилось совсем жутко.  Правда, она сумела немного разрядить обстановку (видимо, заметив, что и обвиняемые, и свидетели уже в полуобморочном состоянии), и спросила у соперника Рашида, знает ли он, что такое «аул», и тот, покраснев, как рак, сознался, что не знает,  и что услышал это слово от своего дяди.

На этот раз, конечно, уже не было образцово-показательных разборок. Кильчевский  вместе с Элиной Васильевной, Борисом Елисеевичем  и  инспектором пошли в кабинет завуча.   Когда, наконец, они оттуда вернулись,  Килька был ни жив, ни мёртв, а наша классная очень расстроена.  Ярослав  ей нравился, потому что чуть ли  не  один во всём классе хорошо разбирался в истории, и они порой вели длинные,   захватывающие   их   обоих дискуссии    о смысле государственных реформ или о личности русских царей, в которых остальные мало  что понимали, но всё же  слушали с интересом.    Парни из команды стали спрашивать Кильку,  как всё прошло  и что сказали, но он только криво усмехнулся   и    развёл руками. Видно было, что он не хочет рассказывать при всём классе.    Потом Лерка, конечно же,  расспросила Дэна, и тот сказал, что вроде всё нормально: Кильке вынесли официальное предупреждение, ну и, разумеется, сообщили матери. Что касается тренера, он отнёсся к этому ЧП довольно спокойно, провел беседу со всей командой, а с Килькой они долго  говорили наедине после вечерней тренировки.