6. Раздражение

Часть 1. Start

***
    Как всегда все последнее время после заседания правления Порошин не чувствовал удовлетворения. Хотя он все-таки продавил свою линию железной логикой, против которой у других директоров не имелось аргументов, а ведь было много трений и несогласий. Председатель, добродушный старикашка Крутов, похлопал его по плечу и сказал:
-Я не сомневался в тебе.
    Его одобрение стоило дорогого, потому что Крутов только внешне выглядел добрым дедушкой, сотрудники часто за глаза называли его Крутой или даже Крутяк и побаивались его внимательных взглядов. И только Порошин по прозвищу Порох как обожаемый внук не боялся своего деда, однако очень ценил его похвалу.
-Хорошо, что у нас фамилии разные, а то бы болтали всякое,– часто говорил дед, который применил все свое умение и влияние для того, чтобы их родство не стало известно членам правления.
    Впрочем, друг детства и заместитель Пороха, Завьялов, конечно, все знал. Но Кольку Завьялова еще с первого класса звали партизаном и подпольщиком за то, что он стойко молчал, не выдавал друга, даже когда родители грозили ему поркой ремнем. Вадька за это отдал ему дедов бинокль. Когда дед узнал об этом, то ругать его не стал, потому что настоящая мужская дружба превыше всего.
-Порох, ты сегодня как никогда был крут, – сказал ему на ухо Завьялов, но выражение лица друга ему не понравилось. Того что-то словно зубная боль мучило.
-Что с тобой? – спросил Завьялов.
-Да черт его знает. Все раздражает и злит.
-Даже я?
-Ты – нет. Так что будь рядом, это меня немного успокаивает. 
    Пороху еще предстоял разговор тет-а-тет с двумя главными акционерами. Третьим и самым главным по количеству акций был его дед. Завьялов присутствовал на правах зама исполнительного директора. Перед разговором он заставил Пороха выпить успокоительное.
-Коньяк пока предложить не могу,– сказал Колька, – Потом зальем все эти разговоры по полной.
    Главных акционеров Порох также убедил в своей правоте, но после всего выглядел еще более вздернутым и злым:
-Партизан, что ж мне так хреново? У тебя есть кто-нибудь на примете? Какой-нибудь спец по этим делам. Ну, чтобы не трепался нигде.
-Конечно, есть, сейчас созвонюсь, и поедем к нему. Мужик что надо, опытный псих.
-Псих?
-Это я в смысле психиатр.
-Может, он сам приедет? Чтобы я не светился. Его тут точно никто не знает?
-Точно. Это ж Петька Совенко. Не помнишь?
-Петька Сова? Стал психиатром? Так он же всегда вёл себя как конченный псих.
-Такие как раз и становятся хорошими спецами. 

    Петька приехал через час.
-Ого, какой ты мужичара! – восхищенно похлопал он Пороха по плечам, но потом огляделся и сказал:
-Давай поговорим наедине.
-Даже без Коляна?
-Даже без него. Психика – штука хитрая, может незаметно подстраиваться подо что угодно, лишь бы субъект выигрышно выглядел в глазах других, даже друзей. Поэтому следует исключить любые искажающие моменты. Меня ты очень давно не видел, так что я для тебя фактически незнакомец.
-Да…но если честно, ты в детстве таким безбашенным был, что мы все тебя конкретным психом считали.
-Играл я тогда, играл. Люди постоянно играют в игры, неважно, дети это или взрослые. Так что? Начнем?

    После предварительной беседы они договорились о том, что Совенко две-три недели поработает с Порохом плотно, и для этого будет приходить к нему в офис и изучать все раздражающие Пороха факторы, вплоть до освещенности кабинета и шумовой нагрузки. Даже концентрацию запахов замерит, и особо степень электромагнитных излучений от компов, гаджетов и розеток, скрытых в стене. Когда Порох сказал ему, что ничто из перечисленного никогда раньше не раздражало его, Совенко ответил, что все это имеет накопительный эффект и может срабатывать от какого-то совершенно незначительного воздействия по типу точек бифуркации. 
    На том и порешили. Петр Совенко, кандидат психологических наук, имеющий также диплом и аккредитацию врача психиатра, заключил договор с Завьяловым, чтобы не светить Пороха, и приступил к своей работе. Для этого он потребовал разрешения дистанционно наблюдать все, что происходит в кабинете Пороха, все его беседы и общение с сотрудниками, даже производственные совещания.
    В свободное от работы время он протестировал Пороха на стресс, фрустрацию и нервно-психическое истощение, так называемое выгорание, а также заставил пройти обследование на предмет выявления поражения цнс и эндокринных патологий. В завершение Совенко проверил Пороха по опросникам Басса-Дарки, Кеттела, а также провел для него тест руки Вагнера, тест фрустрации Розенцвейга и так называемый тест рисунка несуществующего животного, вместо которого Порох нарисовал корявого слона. После этого, в конце третьей недели своей работы Совенко выдал Вадиму диагноз с обоснованием:
"Пациент испытывает постоянный стресс из-за невозможности осуществить свои скрытые желания, вытесненные в подсознание, по причине чего у пациента наступает разочарование, недовольство и раздражение".
    Порох прочёл это и взглянул на Петьку:
-Ничего не понял, какие еще вытесненные желания?
-Могу я здесь говорить откровенно? У стен тоже уши имеются, – спросил тот.
Порох поморщился, но сказал:
-Пойдем в мою комнату для конфиденциальных переговоров.
    Они зашли в комнату за скрытой дверью, Порох предложил Петьке сесть. Эту комнату Совенко так же видел дистанционно и слушал все разговоры Пороха здесь.
-Итак, вот тебе расшифровка диагноза. Ты влюблен и очень сильно в вашего экономиста-аналитика Ковалёву Светлану Викторовну, но не осознаешь этого.
-Что-оо?! Какая любовь? Да я ее терпеть не могу, она враг всех моих начинаний!
-Я понимаю твою реакцию и вполне ожидал ее. Для осознания некоторых вещей требуется время, а иногда и мужество признаться себе в них. Я не могу даже успокоительных препаратов тебе назначить, ибо зародившиеся чувства невозможно вылечить медикаментами. В основном ты полностью здоров.
-Я знал, что ты псих, но не думал, что настолько! Ладно, деньги по договору получишь полностью, не волнуйся. Но на этом всё.
-Думаю, что уже в ближайшее время ты все же поймёшь, что твоё сознание вытеснило влюбленность как обстоятельство, травмирующее твою гордость и амбиции. Потому что твое состояние говорит о кризисе, стремящемся к разрешению.
-Хватит дурить мне мозги своими заумными речами!
      
    После ухода Петьки Порошин долго думал. И даже решил пока ничего не рассказывать Коляну, от которого почти никогда ничего не скрывал. Его задели слова Петьки об отсутствии мужества признаться себе в том, что… Да о чем он вообще? Какая к чертям любовь?! Вадим в сердцах выпил 30 грамм коньяку и вызвал к себе Ковалёву.
    Не далее как сегодня они основательно погрызлись насчет очередного проекта, который отстаивал Порох, а Ковалева раскритиковала в пух и прах и привела разгромные расчеты в своих долбанутых структурированных таблицах и графиках. Порох ненавидел эти таблицы и графики, потому что ни черта в них не понимал. А злился потому, что Ковалева почти всегда оказывалась права. И зачем только дед настоял, чтобы полгода назад они приняли ее в штат! Модно стало аналитиков при себе иметь, чтоб им пусто было!
    Она вошла со стопой своих бумаг и села за переговорный стол, приготовившись снова объяснять и доказывать. Порох внимательно на нее взглянул и почувствовал нечто вроде озноба. Но потом встряхнулся и сказал:
-Слушай, Света. Мне тут один псих, то есть, психиатр, сказал, что я тебя люблю, но не осознаю этого, и отсюда вся моя раздражительность.
-Психиатр? Ты у психиатра лечишься? Приехали! А при чем здесь я?
-Ну… все последнее время я страшно раздражался безо всякого повода на всё. Злился, сам не знаю на что. Психиатр сказал, что это любовь. И объект моей любви якобы ты.
-А больше он тебе ничего не говорил? Вы оба с ума сошли что ли? Может, ему деньги нужны, и он абы что несёт из-за того, что не находит реальных причин твоей раздражительности?
-Да, я ему почти то же самое сказал. Хотя деньги заплатил. Но знаешь, давай для чистоты эксперимента поужинаем сегодня где-нибудь?
-Зачем?
-Ну, хотя бы помиримся после сегодняшнего. Признаю, что ты где-то права.
-Где-то? Да я во всем права! Меня учили этому, аналитика – это не прикидки, а точная наука!
-Не заводись. Я же признаю твою правоту. Так что насчет совместного ужина?
-Ни за что!
-Ах так? Тогда это приказ! Буду ждать в машине ровно в 19 часов.
    Ковалёва была очень исполнительной, поэтому пришла и села в машину.
-Подчиняюсь твоему диктату, а на деле – произволу. Ты не имеешь права приказывать мне такое.
-Тогда зачем пришла?
-Поехали!
    Вадим хмыкнул и завел двигатель. Изредка поглядывая на нее, он удивлялся тому, что прическа ее в полном порядке. И макияж, и пахло от нее свежестью. Пороху для такого два раза в день душ пришлось принимать. Но такую прическу и макияж, как у Ковалевой, душ основательно подпортил бы. Интересно, как это она так умеет, подумал он.
  В ресторане он спросил ее:
-Абсент пьешь?
-Нет,– ответила она.
-Сегодня пьёшь.
-Опять приказ?
-Да!
-Ты вроде помириться хотел.
-Хотел. Выбирай еду.
    Он заказал абсент Ван Гог и попросил в один фужер сжечь двойной сахар на дольке апельсина – для Ковалевой.
Когда им принесли всё заказанное, Вадим сказал:
-Света, давай выпьем, чтобы сознание раскрепостить. Я и сам ни одному слову психа не поверил. Но ведь он кандидат наук. Не мог же он откровенную ересь в диагнозе написать. Вдруг мы оба не осознаем, как на самом деле относимся друг к другу.
-Если честно, я тебя просто терпеть не могу! Ты твердолобый и упертый как осел. Мне приходится тратить на тебя всю свою нервную энергию.
-Взаимно! Ты – главный враг всех моих проектов. Иногда мне хочется тебя убить.
-Тогда зачем мы здесь?
-Давай, выпьем, раз приехали. Любое дело нужно до конца доводить.
 
    Очнулся Порох в своей постели в три часа ночи. Встал и прошелся по квартире, но никого не обнаружил. Везде был идеальный порядок. Однако возле самой кровати, немного задвинутые под нее, лежали два презера, завязанные в узелки, и пачка влажных салфеток. Несколько использованных салфеток валялись рядом. Он сел и попытался хоть что-то вспомнить. Потом отправил Ковалевой смс: Ты жива?
Она ответила: Кажется.
-Почему ты уехала? – спросил он ее уже по телефону.
-Потому! По-пьяне не считается. Понял?
-Я ничего не помню. Сколько мы выпили?
-До фига. Но я пропускала, за меня ты все допивал.
-А когда мы это… все нормально было?
-Думаешь, я помню? Проснулась и ужаснулась – рядом голый мужик лежит с членом, обернутым влажной салфеткой.
-А ты… тоже голая была?
-Не твое дело! Дай поспать, башка просто звенит.
    Порох поржал, съел на кухне пару котлет из холодильника и уснул сном младенца.

    На работе с утра навалилось как всегда дел выше крыши, но Порох и бровью не вёл, привычно все разруливал и даже улыбался, представляя, как вызовет на ковер Ковалёву. Но когда она пришла, он глазам поверить не мог – выглядела она, как будто провела целый день накануне в спа-салоне, свежая и сияющая.
    Порох заказал два чая в кабинет. Она села с совершенно прямой спиной.
-Чего ты как струна? Расслабься.
-Мы на работе.
-Это приказ!
-Ты теперь все время будешь мне приказывать?
-Не упирайся. Сама же провоцируешь меня.
-Все, что было ночью, не считается.
-Хорошо. Тогда сегодня повторим по-трезвому.
-Даже не собираюсь. Никакие твои приказы не сработают.
    Порох встал и закрыл дверь на ключ. Ковалева вскочила и подбежала к двери, но он взял ее за руку и потащил в комнату для переговоров.
-Это насилие, так нечестно!
-Да что ты? Правда? А честно было мне столько времени мозги крутить? Что за методика такая, признавайся? Чтобы мужик даже не осознавал ничего.
-Да какая методика? Ты совсем с ума сошел? – разозлилась она. Он отпустил ее руку и внимательно посмотрел на нее.
-Злишься по-настоящему. Или я совсем ничего не понимаю.
-Выпусти меня,– сказала она холодно. Он открыл дверь и проводил ее взглядом.
    Три следующих дня они не общались и даже не виделись. Все в холдинге носились как ужаленные, готовились к приезду иностранных инвесторов. Приехал дед и за всем этим приглядывал. А Вадиму сказал:
-Что с тобой? Как будто сбежать хочешь.
-Хочу. Но не один.
-В чем проблема?
-Ну, так я сбегу?
    Однако Ковалева не послушалась никаких приказов, сходила в медпункт, взяла больничный и исчезла. Порох подумал, подумал и позвонил психу. Но тот сказал, что в любви он не помощник и что это не его юрисдикция.
-Ты ж кандидат психологических наук! Говори, что делать?! – рявкнул на него Порох по телефону.
-Ну… купи вино, цветы, подарок. Да забыл я уже, как все это делается! У меня давно семья и двое детей!
  Пришлось все рассказать Коляну, который просто офонарел ото всей этой истории. Но он тоже не знал, что делать. Единственное, быстро выяснил, где живет Ковалева.
-Она одна или с родителями? – спросил Порох.
-Такой инфы в личном деле нет, – ответил зам.
  Порошин давно не был на таком взводе. Это его смешило и бодрило. Вот же лиса, обвела меня вокруг пальца, ну я ей задам! Больничный взяла, ишь чего удумала. Я тебе покажу больничный, ты у меня месяц на этом больничном просидишь. Только не здесь, а на Канарах и со мной вместе. Он даже подходящий тур в инете присмотрел на ближайшее время. А что, и сам уже сто лет не отдыхал. Но когда он приехал к ее дому и позвонил в дверь, ему открыла женщина, вероятно, Светкина мать, и сказала, что Светлана улетела во Францию в отпуск. Он тут же набрал отдел кадров, где ему сообщили, что у Ковалевой отпуск по графику и что он сам лично еще неделю назад подписал приказ. Конечно, подписал, мельком глянул, как и на остальные такие же стандартные приказы.
    Порох сидел в машине обескураженный и не знал, что делать. Потом снова поднялся, позвонил и спросил у Светкиной мамы:
-Я ее начальник. Не могли бы вы сказать, где именно она отдыхает и в каком отеле? У меня один очень важный вопрос к ней по работе. Вот моя визитка.
-Я вас знаю, видела несколько раз, когда Светланочку ждала в холле. И по телевизору видела вас обоих. Вот копия ее путевки. А где там и что, я не очень-то разбираюсь, тут по-русски только ТЕЗ-ТУР написано.
-Одна она улетела? – как бы между прочим спросил Порох.
-Да вроде с подругой там хотела встретиться. С француженкой одной, часто переписываются они в соцсетях.
    Порох поблагодарил и пошел вниз. И только сейчас огляделся. Дом обычный и подъезд. Могла бы со своим окладом и получше что-нибудь выбрать. Да и жить могла отдельно от родителей, не малолетка какая-то. И почему я так злюсь, как будто у меня пирог прямо изо рта отобрали? Я ведь даже не помню, хорошо мне с ней было в постели или нет, думал Порох и почему-то улыбался себе под нос.
    Сразу после встречи и приема иностранных инвесторов он позвонил деду и сказал, что вымотался и хочет неделю отпуска.
-Вот-вот, отдохни! А то ведь два года в отпуске не был. И не неделю, а больше.
-Ладно, как получится, – сказал Порох и забронировал себе номер в том же отеле, что и Ковалева. А потом сказал Коляну, чтобы тот купил ему одежду для отпуска.
-Потом и тебя отпущу, не бойся.
-Так ты к ней летишь? – спросил друг.
-Ну как бы да. Если она опять не сбежит. Вот же бабы, вечно у них в башке чёрт знает что.
-Так что, псих оказался прав?
-Да шут его знает. Но раздражение отпустило. Хотя, конечно, злюсь на нее неимоверно, но только потому, что убегает.
-И, правда, так любишь?
-Да откуда я знаю! Не понял еще. То, что было после ресторана совершенно не помню. Хочу проверить.
    Колька заржал, но тут же заткнулся:
-Ладно, поезжай. Но будь на связи, а то я тут могу поплыть.
-Ты, если что, к Фадеичу обращайся, он как начальник производственного отдела лучше всех тут все знает.

-Ты с дуба рухнул? Зачем прилетел?! – воскликнула пораженная Ковалева, когда попыталась выйти из номера в отеле. Но Порох не выпустил ее, затолкал обратно и закрыл дверь.
-Боже, что это на тебе? – удивилась она.
-А что, гавайская рубаха и шорты. Прекрасного жёлтого цвета. Мы ж на курорте как-никак.
-Ты в своем уме? Тут никто так не ходит. Быстро сядь, я закажу тебе нормальную одежду.
  Порох, чрезвычайно довольный, уселся в кресло нога на ногу и налил себе тоника:
-Хорошо устроилась. Я вот тоже в кои-то веки решил отдохнуть. У твоей мамы все разузнал.
-Ты домой ко мне ходил? Больной.
    Она сделала заказ, и через 15 минут ему привезли белоснежные летние джинсы и такую же рубашку навыпуск.      
-Ты посмотри, и размер угадала.
-Чего тут угадывать, обычный русский слон – рост 180, размер 56, нога 44.
-Это точно любовь, – сказал Порох, разглядывая ее сквозь прозрачный бокал.
-Переодевайся, – буркнула недовольно Ковалева. Порох стал снимать рубаху.
-Не здесь! Иди в ванную!
-Зачем? Ну ладно, ладно, иду.
    Когда он вышел весь в белом, глаза ее на мгновенье расширились, хотя она тут же отвернулась.
-Нравлюсь? – самодовольно спросил Порох и сам же ответил, – Конечно, нравлюсь. Куда идем?
-На обед.
    На них оборачивались. Ковалева знала, что все смотрят на Пороха, а Порох гордился тем, что его спутница привлекает мужчин.
-Имей в виду, – сказала Ковалева, пока они ждали официанта, – Тебе ничего от меня не обломится.
-Пообедать-то вместе можно? И на море сходить?
-Можно. Но больше ничего.
-Ладно, там видно будет.
-Ничего видно не будет, заруби себе на носу. Где такую стрижку делал? Что-то раньше я за тобой ничего подобного не замечала.
-Нравится? К крутому барберу ходил, Колян мне его подкатил.
-Завьялов? Он что, все знает?
-Ну, как бы да. Но все в рамках приличий.
-Какой же ты придурок!
-Почему? У нас же вроде как любовь.
-Какая любовь? Очнись! И откуда только этот твой псих свалился на мою голову?
-Я ж тебе говорил, я сам его нанял, чтобы он причину моей раздражительности выявил. Вот он и выявил. Так что не сопротивляйся, я от тебя не отстану. Ты пойми, мне деваться некуда, тут я человек подневольный, что природа продиктовала, и что подсознание выдало – я обязан выполнять, иначе кирдык мне наступит.
-Не прикидывайся убогим – "мы сами не местные"!
-Светик, давай обедать, у меня живот сводит, так кушать хочется.
-Какая я тебе Светик! Светлана Викторовна! Ешь, голодный слон. Кушать ему, видите ли, хочется. Ты что, пятилетний? Кушать – что за детский сад?
    Потом они цедили коктейль под навесом.
-А купаться пойдем? – спросил Порох, поглядывая на Ковалеву и прикидывая, какая она под своим ультрамариновым парео. Вот же черт, ничего под ним толком не видно, да еще и длинное, ниже колен. 
-Отдохнем и пойдем. Но сначала в бассейн. На море потом, позже. Сейчас сильные волны.
  Она встала и потянулась за корзинкой с фруктами, так что Порох без труда одним движением развязал ее парео, и оно плавно соскользнуло с Ковалевой, которая без него осталась в достаточно откровенном купальнике бикини. Она возмущенно обернулась на Пороха, но ничего не сказала, увидев его восхищенный взгляд. Ей пришлось нагнуться, чтобы подобрать свою накидку, но Порох встал и обнял ее:
-Зачем тебе прятать себя?
-Хватит, люди вокруг! – пыталась она увернуться от его поцелуев.
-Давай не пойдем на море, и в бассейн не пойдем… – шептал он ей, а потом подхватил и понес по лестнице на второй этаж в свой номер.

-Ты своему Петьке хотя бы спасибо передай, – сказала Пороху Ковалева, причесываясь утром перед зеркалом.
-Я ему оплатил все по договору. Чего еще?
-Это ж все-таки нестандартная ситуация.
-Да он только с подсознанием и работает. Это тема его диссертации.
-Но ведь он тебе не просто формально что-то объяснил, он тебе конкретно на меня указал.
-Потому что дистанционно наблюдал за всеми моими совещаниями и нашими с тобой драками на правлении. И сказал, что там черным по белому все было ясно с первой же минуты.
-Ничего себе. Это значит, мы с тобой полные олухи.
-Выходит, что так. Ну, куда ты так рано встала? Иди ко мне.
-Сегодня же правление, мне подготовиться нужно.
-Только не грызи меня сильно перед директорами, потом в кабинете лучше все выдашь.
-Так все уже знают, что мы расписались. Выскажут, что я мужу поблажки делаю.
-Пусть высказывают. Дед им быстро рты заткнет на эту тему.

                ***

Часть 2. Next

***
-Светка, признайся, ты ведь, в отличие от такого придурка, как я, с самого начала прекрасно осознавала, что влюблена в меня,– спросил как-то Порох свою жену. 
-И что? Я же не виновата, что ты настолько твердолобым окажешься, что даже психиатра наймешь.
-Но почему ты так мучила меня? Я злился неимоверно, когда ты меня перед правлением чуть ли не мордой об стол мацала.
-А нечего было игнорировать то, что на поверхности лежало.
-Да на какой поверхности? И что именно там лежало?
-Вспомни, я хоть раз перед тобой непричесанной показывалась, или одетой кое-как, или неприлично вела себя? Всегда и все было строго в рамках профессиональной этики.
-И что? Это ты любовь так проявляла? А я типа не замечал очевидного? Да у нас все бабы в офисе как конфеты всегда одеты-причесаны, пальцем помани, тут же в постель с тобой прыгнут.
-Вот именно! Одна я не такая!
-Ну ладно, ладно, только не злись.
  Порох прекрасно знал, как улестить свою жёнушку, начинал целовать её всю сверху донизу и обратно. Светка всегда поддавалась. Не имелось у нее защиты против его приёмчиков. А он, сколько ни целовал ее, никак не мог надышаться ее запахом. Слишком чисто и часто она в душе мылась, поэтому на коже у нее оставались лишь едва уловимые флюиды. Он даже иногда подумывал, а не просить ли ее, как Бонапарт просил Жозефину перед своим приездом – не мыться три дня. Светка, конечно, послала бы его с такой просьбой куда подальше, но он нашел выход – иногда дышал ее футболкой из сумки после фитнесс центра, когда она еще не успела в стирку форму свою отправить. Если бы она заметила это, наверняка по шее ему надавала бы и извращенцем назвала. А ведь он всего лишь очень любил ее запах. 
  Однако последнее время он замечал, что на работе она слишком напряжена. Даже обнять себя не давала, хотя все знали, что они женаты.
-Слушай, Колян, – спросил он все-таки у своего зама и лёбшего дружка в одном лице,– Вот скажи мне, почему Светка на работе все время злится на меня?
-А дома? – спросил Колька, не отрываясь от компа и разгребая там данные для отчета Правлению.
-Дома всё лучше некуда. Просто любовь-морковь, о которой только мечтать.
-Странно. Может, это у нее стратегия такая? Чтобы никто не упрекнул ее в предвзятости к тебе, как к мужу.
-Думаешь? Она вроде бы тоже такое говорила. Однако сдается мне, что злится она по-настоящему.
  Порох не знал, чего хочет – то ли того, чтобы Светка вела себя в офисе как раньше, то ли того, чтобы она все-таки проявляла хоть какую-то заботу о нем, как о муже. Например, галстук ему поправляла в кабинете или чай приносила. Но ничего такого она и близко не делала. За всем этим всегда следил Колька – за порядком во внешности начальника и за тем, чтобы он вовремя ел и пил. Потому что только у Кольки имелся подробнейший план на день – все встречи Пороха, все запланированные разговоры по телефону или видеосвязи, все поездки. А кабинет Светланы Викторовны вообще на другом этаже находился, и она была занята не меньше, чем ее муж. Поэтому Николай нисколько не сомневался в том, что Порох просто дергает ее не по делу как влюбленный пацан, поэтому она и нервничает. Ведь никто не отменял ее обязанностей по работе. 
Порох подумал, подумал и все-таки позвонил психу. Петька был страшно занят, но сходу ответил:
-Ревнует она тебя. Всё, Вадим, некогда мне, пациент у меня сложный. Сам разберешься.
    Порох даже присвистнул. Ревнует? Меня? Как такое возможно после всего, что у нас в спальне происходит с ней? И вообще дома? Я же просто пай-мальчик на побегушках у нее, готов пылинки сдувать и каждый пальчик целовать. Что у баб в голове?
    Он почесал репу и сказал по громкой связи секретарше:
-Вызовите ко мне Ковалеву.
    Конечно, все знали, что Ковалева жена Пороха. Сколько он ни уговаривал, она наотрез отказалась менять фамилию, но на работе это даже удобно. Путаницы меньше. Светка сразу ему сказала – в офисе Порох должен быть только один.
    Светка пришла к нему с кучей бумаг. Вся такая деловая, строгая, идеальная офисная мадам.
-Что ты притащила? Зачем? – спросил Порох и закрыл дверь кабинета на ключ.
-Это мои выкладки для Правления. Ты забыл – заседание через 2 дня уже.
-Не забыл. Но у меня к тебе совсем другой разговор.
    Он хотел ее обнять, но она оттолкнула его:
-Не смей ломать мой рабочий настрой. Иначе я за себя не ручаюсь.
-Ладно, ладно, – смирился Порох, – Давай просто поговорим. Причем, серьезно.
-О чем? Если не о работе, то я ухожу. Дома поговорим.
-Нет! Здесь и сейчас! – прикрикнул на нее Порох.
-Света, ты ревнуешь меня к кому-то?
-Опять своему психу звонил? Передай ему привет от меня и скажи, что больше не нуждаешься в его услугах.
-Не увиливай! Отвечай – ревнуешь или нет!
    Она отвернулась.
-К кому? Почему ты такая дурочка?
-Потому что слишком сильно тебя люблю.             
-Любишь? Почему же тогда не доверяешь? Неужели не видишь, что мне никто кроме тебя не нужен?
-В офисе слишком много молодых красоток, отдел кадров специально для вас, мужиков, старается, присылает только таких? Скажешь, у тебя ни с кем из них ничего не было?
-Не было! Они все тут по году, по два, а то и по три уже работают. Это ты залетела и уже через полгода захомутала меня, по рукам и ногам повязала. Да, приходят они, по очереди документы мне на подпись приносят, склоняются пониже, чтобы сиськи свои мне показать. И что? После этого я как ужаленный к тебе несусь, и кабинет закрываю на все ключи. Потому что только тебя одну хочу! Они для меня только куклы-дразнилки. Я ж не робот, а нормальный здоровый мужик, с нормальной здоровой потенцией.
-Нормальный мужик не обратил бы внимания, а лучше приструнил бы этих кукол!
-Так и сделаю! Приказ издам, поувольняю к чертям собачьим за фривольное поведение! Так?
-Нет, не так. Но ты не должен возбуждаться, глядя на других женщин.
-Да я возбуждаюсь, даже когда на круглые дыньки в супермаркете смотрю, если они вдруг рядышком друг к дружке притулились. Слышала про эротическое воображение? Мне Колька иногда эротик-смайлы посылает – реакция та же, все мысли сразу о тебе. Мне его тоже уволить?
-А для чего это он тебе такие смайлы посылает?
-Для психологической разрядки, чтобы отвлекся ненадолго от работы. Иначе с ума можно сойти. Света, что мне сделать? Скажи. Чтобы ты не волновалась и не думала черт знает что. Я ведь тебя одну люблю.
-Не знаю…
-Ну, хочешь, я Кольку заставлю забирать все бумаги у бухгалтериц и секретарш, чтобы только он приносил их в мой кабинет?
-Весь офис начнет смеяться и сплетничать о нас с тобой. Я же не дергала тебя, не приставала. Ты сам…
-Потому что вижу, что ты злишься. Как я могу не реагировать? Не смей меня ревновать!
    Он заметил, что глаза ее блеснули.
-Слёзы? Ты с ума сошла? Уволю, дома посажу под замок, чтобы не видела никаких местных профурсеток!
-Не буду больше. Открой кабинет, мне нужно работать.
-Сначала поцелую, – Порох склонился к вырезу ее блузки и поцеловал туда. Чтобы помаду у нее на губах не смазать.
-Ты специально? Чтобы я вообще о работе думать не смогла? – спросила Светка и ускользнула за дверь.
    Ближе к обеду Порох сказал Кольке:
-Срочно подбери мне секретаря-парня. А мою секретаршу переведи в другой отдел. И подумай, как сделать так, чтобы бумаги, которые мне приносят на подпись, подавал мне только он или на крайний случай ты, а не наши расфуфыренные девицы.
-Светка ревнует? Тебя?! Вот же фурия.
-За фурию убью. Думаешь, народ смеяться будет?
-Посмеются и перестанут. Зато жена твоя успокоится. Однако что у баб в головах? Ревновать на ровном месте?!
-Дык потому, что вы все тут шашни разводите с нашими девицами, вот она и обо мне так думает. Возьму и издам приказ, что за выявление случая флирта на работе на первый раз выговор, а на второй – увольнение. Посмотрю тогда, как вы запоете.
-Порох, это ж нарушение прав человека. Не сходи с ума.
-Тогда проведи воспитательную работу среди персонала. Девки чтобы не лютовали и одевались приличнее, никаких сисек напоказ. И чтобы меня на пушечный выстрел стороной обходили. Иначе точно уволю. Скажи, что это Крутов приказал, а с дедом я сам поговорю.
    И всё-таки Порох в конце дня позвонил психу.
-Вадим, я ведь тебе все уже сказал, – возмутился Совенко.
-Я премию тебе выпишу, скажи только, делать-то что?
-Понимаешь, я с женщинами не работаю. Даже не берусь. Они совершенно алогичны и иррациональны в своем поведении при том, что вроде бы мыслят, так же, как и мы.
-То есть, мыслят так же, а ведут себя черт знает как?
-Именно. У них включаются какие-то древние механизмы, сбивающие всю программу интеллекта к примитивным инстинктам. Так и здесь наверно.
-И какие именно инстинкты тут работают?
-Ну… убить или прогнать всех самок, окружающих самца.
-Ясно. Этот вопрос я уже почти решил. Что еще?
-Еще? Инстинкт диктует ей привязать к себе самца как можно крепче.
-Куда уж крепче, чем сейчас?
-Родить, например.
-Родить? Ужас какой-то. А менее драконовских методов не имеется?
-Природа-мать так устроена, мы не в силах менять ее законы.
-Ну, может, всё-таки что-то есть?
-Подари ей кошку или собаку, переключи так сказать ее внимание. Но по опыту скажу – почти не работает. Если уж ее подсознание диктует ей желание родить, тут ничего не поделать. Думаешь, зря у меня двое детей. Это я так отмазывался перед женой за свои прошлые гульки. И теперь чуть что, она на девичник, в музей, на выставку, в поход, а я все выходные сижу нянькой с пацанятами.
-И начинается всё с ревности?
-Бинго! Премию не забудь перевести. Отключаюсь.
 
    Порох тут же перезвонил жене:
-Светка, псих сказал, что ты ревнуешь, потому что хочешь родить.
-Все нерожавшие женщины хотят в будущем родить. Ты опять советовался со своим Совенко?
-Угу. Выбирай – собачку, кошку или все-таки детёныша? Кого ты по-настоящему хочешь?
-Никого не хочу. За кошкой и собакой уход нужен, выгуливать, кормить. А ребенок… Я еще и года не проработала в фирме. И поженились мы совсем недавно. Рано нам еще ребенка…
-Я не спрашиваю тебя – рано или нет. Хочешь?
-Порох, отстань. У меня работа.
-Ты ж мне мозг вынесешь своей ревностью. И себя доведешь до нервного срыва.
-Порох, я просто хочу, чтобы ты был счастлив со мной, чтобы спешил домой ко мне и к нашему ребенку, который обязательно будет во всем похож на тебя. Хочу, чтобы ты радовался и не стремился куда-то уйти.
-Светка… так и будет. Потому что я очень тебя люблю.

    Сотрудницы читали листовки, которые им раздал заместитель Пороха и в которых он описал новые правила для офисных сотрудниц. Тем временем секретарша Пороха собирала в коробку свои вещи, чтобы переехать в другой кабинет. На ее место взяли молодого айтишника. Он никого к Пороху не пропускал без его разрешения, даже бухгатериц, входивших раньше к начальнику в любое время. Все бумаги на подпись они теперь сопровождали записками с комментариями, которые раньше говорили ему чуть ли на ухо. На Светку они смотрели завистливыми глазами, но вели себя с ней подобострастно. Внешне она не обращала на них никакого внимания и занималась своими делами – консультировалась с плановиками и производственниками, разговаривала с технологами и логистами. Хотя, конечно, она прекрасно замечала все происходящее, а также мелочи и детали, такие как обновки на той или иной бухгалтерше или секретарше.
    Офис гудел как улей. Правда, Порох еще не успел переговорить с дедом, но тот, прочтя листовку, составленную Колькой, усмехнулся и сказал:
-Так и надо! А то не офис, а дом свиданий. Даже я иной раз облизывался.
Внуку дед сказал:
-Правильно! Мужик, все, что в его силах, должен делать для своей жены. Даже административный ресурс использовать. Не в ущерб работе, хотя иногда можно и в ущерб. Жена важнее. Жена – это знаешь ли… главный человек для тебя. Есть и будет. Дети и то на втором плане. Если, конечно, по-настоящему любишь ее. А без любви – оно всё плохо, и жена, и дом, и дети. Без любви все это в куче бросают и уходят. Когда к другой, а когда и так, куда глаза глядят, лишь бы подальше от разбитых надежд. Люби и оберегай как драгоценность свою жену. На отца своего не равняйся, и на меня тоже. Бизнес – не замена счастья, а иногда его разрушитель. Мы с ним оба потеряли свое счастье из-за бизнеса. Одна надежда на тебя. Если вдруг когда-нибудь перед выбором встанешь – не глядя выбирай любовь и семью. А бизнес – дело наживное, он не единой слезинки твоей жены не стоит. 
             
                ***

   Основано на реальности.
© Copyright: Марк Шувалов
     январь-февраль 2023