Глава15 Невеста

   Во всех этих планах, суете, бесконечных делах и обязанностями сестры провели ещё два года. Лилибет выбрала профессию фотографа, в чем Евгения её активно поддержала, но не потому что она считала профессию фотографа престижной, а лишь потому что желала видеть Лилибет счастливой, к самой профессии фотографа она относилась с презрением, искренне считая, что лишь художник заслуживает восхищения, так как по её мнению хорошо фотографировать может каждый дурак, а чтобы писать картины нужен талант и хорошее образование. Сама же она не изменяла своему выбору и продолжала свой путь к карьере преподавателя.
     Но сама Лилибет даже не догадалась об истинных мыслях сестры, да даже и не пыталась, так как её юный и энергичный девичий ум был поглощён более приятными мыслями. Их отношения с Егором были в корне провальными, но казалось, что ни один, ни второй не замечали этого. Он не ценил её исключительных нравственных качеств, и сам был человеком весьма прескверного нрава, но она постоянно закрывала глаза на это и его шаблонное, чёрно-белое мышление, списывая это на особенности характера. Родители так же, как и Евгения, их союз не поддерживали, но по другой причине, они считали, что у родителей Лиримского был слишком скромный капитал, что для их семьи было невыгодным.
      Евгения, неотступно и прямо идя к своей цели, поступила в уже знакомый нам казанский институт культуры на факультет «истории искусств».
      В это же время, чтобы восстановить их ослабевшую сестринскую связь, Женя, как уже очень способный художник, предложила Лилибет написать её портрет маслом, который позже мои читатели увидят вместе с Павлом в разбитом и оставленном всеми замке. Евгения тайно умилялась, когда глядела на свою работу. Она была так старательна и щепетильна, когда работала над портретом, что своими душевными силами и любовью ей удавалось не просто искусно передать черты лица своей сёстры, но и наделить их жизнью и неким дыханием, особенно глаза. Глаза были самой красивой частью тела Лилибет по мнению Джини, они были очень светлыми и добрыми, ласковыми и безмятежными, словно ангельскими.
    Но с Егором они не поладил с самого начала, едва узнав друг друга, они с первых же секунд выставили другого в самом наидурнейшем свете. Он считал её стервой и выскочкой, которая с такими смешными "замашками" никогда не найдёт себе мужика, она же оценила её как "идиота, недостойного её очаровательной сестры", посредственностью и необразованным лоботрясом. Так и жили они, вернее уживались, терпя друг друга только ради Лилибет, которая и с той, и с другой стороны время от времени подвергалась атакам ревности и эгоистичных обид.
    Но последний точкой кипения стал вечер, когда Лиза не пришла домой ночевать, предупредив родителей и отправив сестре сообщение, -«Джин, я сегодня останусь ночевать у Егора, не ревнуй меня пожалуйста, я от этого очень устала, с него я тоже взяла такое общение и он обещал исправиться, я надеюсь на твою рассудительность и понимание, мне дороги эти отношения, как тебе твоя учёба, и я хочу иметь полноценную личную жизнь.» - Получив это сообщение Евгения пришла в состояние полного потрясения, она сидела в оцепенении за своим письменным столом в полном молчании, не двигаясь и почти не моргая. Такое случалось с ней крайне редко, ведь обычно она очень бурно выражала свои эмоции, которые зачастую были отрицательными, но сейчас она даже не могла подобрать слов для описания степени своего недовольства.
     Когда на следующий день, ближе к обеду, Лилибет вернулась домой она ожидала услышать упрёки от сестры, но весьма удивилась, когда она ни единым словом, ни жестом не выразила огорчения.
   На самом же деле такой поступок сестры привел к нанесению сильной душевной травмы Евгении, она и сама чувствовала, что в ней что-то тихо надломилось, в последний раз она чувствовала это, когда её мать в шесть лет назвала её рисунок каракулями, а отец на это лишь махнул рукой, не отрываясь от телевизора. Тогда боль была так велика, что у бедной маленькой Жени не было даже сил её выразить, она была полностью сбита с толку и просто проглотила обиду, но позже выплескивала свой гнев в тройном объёме на нянек, кричала, плакала и даже кусалась, сильно этим усложняя им работу.
     После первой ночёвки они стали систиматичными, Евгения кое-как, кривя душой, и с горем пополам смирилась с этим. Но вдруг как гром среди ясного неба случилось то, что по её мнению вряд ли бы когда-нибудь случится, но чего она при этом боялась больше всего. Ворвавшись одним жарким августовским вечером в комнату, она с радостью выпалила:
       - Женя, ты можешь себе представить, мой Егор сделал мне предложение. - Евгения минуту назад читала учебник по истории средних веков, книга же сию секунду затряслась в её руках.
     От этой новости она буквально пошатнулась и едва не упала, лавина из самых разных мыслей на всех парах захлестнула её здравомыслие, она не владела больше своими эмоциями, главной из которых сейчас, без сомнений, был ужасный гнев.
    - Да ты хоть понимаешь, какую дурость совершаешь? У тебя что, крыша поехала? Как ты можешь выходить замуж за этого конченного идиота, да лучше за инвалида замуж выйти, чем за твоего кабана. - Евгения кричала, а тем временем у неё уже начинался нервный смех, она пыталась успокоиться, но это было бесполезно.
     - Я поверить не могу, - ошарашенно, но тихо проговорила Лиза, - как ты можешь так говорить? Ты же этого человека почти не знаешь. Вот значит что, - уже более жестоко заговорила она после короткой паузы, - в одном ты права, он - мой, я сделала свой выбор и я люблю его, и если ты сестра мне и любишь меня, то обязана принять и его, а иначе я разорву наше общение полностью, выбор за тобой. - Заявила она и вышла вон, Евгения стояла молча, её руки сильно тряслись, тут она не выдержала и громко зарыдала, поминая и сестру, и её жениха, и родителей, и целый свет недобрыми словами. Родители лишь фыркнули и сказали, что совершенно не против такого расклада, рады сбагрить непослушную дочь куда подальше. Евгения же не нашла себе места от беспокойства, она не смыкала глаз всю ночь, ею овладел сильный страх потерять самого дорогого человека в своей жизни. Её взгляд, полный слёз, упал на часы, которые ей пять лет назад подарила сестра, она вновь повиновалась ей, нет, не потому что та угрожала ей, а потому что больше всего на свете боялась её потерять. Женя отправила ей сообщение с извинениями и просила не разрушать их крепкие семейные узы, она обещала, что безропотно примет их союз и ты больше не услышит от неё ни одного укора.
     Лиза простила, но подружкой невесты сделала свою школьную подругу, а не сестру, как планировала сначала. Начались приготовления к свадьбе. Лиззи на самом деле не слышала больше упрёков от сестры, но это ещё не значит, что она их не произносила. Она излила душу своей приятельнице из школы, которая училась в их параллели, и хотя в этом году они уже окончили школу, она продолжала поддерживать с ней общение.
     - Господи, какой ужас, позорище, моя любимая сестра выглядит замуж за этого пустозвона, он же бестолочь, конченный идиот, неужели она со своим умом и проницательностью не понимает этого. - сокрушалась Евгения, беседуя с Ксюшей в парке.
     - Это не тебе решать, Женя, она взрослая девушка и вправе сама выбрать себе партнёра. Ты не имеешь права решать за неё. - спокойно, но настойчиво ответила ей подруга.
      - Ты ничего не понимаешь, Ксен, я пытаюсь защитить её и...
       - А она тебя просила об этом? - так же спокойно спросила Ксюша.
        - А разве человека надо просить исполнить свой долг? - ответила Евгения вопросом на вопрос. - Это мой долг, моя святая обязанность - защищать свою семью до последней капли крови. - На этом их разговор и закончился, каждая осталась при своём мнении.
 Этот месяц приготовлений казался Евгении самым долгим месяцем в жизни, как и для любого человека, ожидающего свершения чего-то крайне неприятного, но, к большому сожалению, неизбежного, как например похода к стоматологу. Всё же частично моя Женечка частично в долгу не осталась, поэтому на свадьбу сестры она надела самый траурный и печальный наряд, который только можно было придумать. Он был настолько мрачен, что на неё некоторые гости обращали внимания больше, чем на невесту. Длинное и обрягиваючее кружевное платье с длинными рукавами, с расширение ниже колен, шляпка с маленькой живописной композицией из розы и рябины, кружевная вуалью, туфли с острым носом и на тонкой шпильке десять сантиметров в высоту, толстый слой помады на губах, шелковые перчатки - и всё это великолепие было исключительно чёрного цвета, каждая ниточка, аксессуар и шовчик, всё поглощала темнота нрава их носительницы. Но одна вещь отличалась, словно сияющая жемчужина в пучине тьмы на её шее были надеты горячо любимые бронзовые часы, с которыми Евгения Александровна никогда не расставалась.
      Но, по правде говоря, наряд невесты также притягивал к себе массу внимания. Он был весьма нестандартным и даже немного вызывающим, так же подчеркивая необычный вкус хозяйки. Елизавета была одета в очень короткое коктейльное платье белого цвета, короткая фата, ярко-малиновая помада, зелёные тени и длинные синие стрелки, на ногах были белые кроссовки на высокой подошве, с неоновыми вставками. Гости и родственники никак не могли понять, как такие противоположные люди могли родиться от одних родителей.
    - Нет, ну, ты только погляди на это безобразие, одна оделась как на трассу, вторая как на похороны. - ворчала их тетка из Москвы, которая, по мнению Евгении вечно суёт свой нос в чужие дела.
    Но как проклятье прозвучали свадебные клятвы, жених и невеста обменялись кольцами. Когда они целовались, Евгения с отвращением отвернулась, но мысли её неотступно подвели её к одному необходимому, в данной ситуации, решению.
     - "Пока я жива, я всегда буду защищать свою сестру, во веки веков. Никакие лживые клятвы не разорвут наши узы. Я буду жить двоемыслием, любить её и ненавидеть её мужа, всегда буду начеку. Ах, моя добрейшая Лилибет, я даже готова отдать жизнь, если это поможет тебе прозреть и увидеть, с каким не ничтожеством ты связываешь себя, но пока я буду молчать, найду слабое место в теле этого змея и сокрушу его."