Дорога к Океану. Пятница. Одиночное путешествие

           30 октября. Пятница. Украинки. Немцы. Одиночное путешествие.

  Каждый день кто-либо из русских гидов приходит к нам в отель и предлагает различные экскурсии. Вчера спросила, нет ли таковой в Эс-Сувэйру – городок на берегу открытого океана. Оказалось, есть. Нужно ещё трёх желающих, а наши все уехали в Маракеш. Так что я махнула на это дело рукой и решила завтра подольше поплавать. Но утром в холле меня окликнули две девушки–гиды и спросили: не раздумала ли я ехать в Эс-Сувэйру? Я-то согласна, а как с остальными? Оказалось, что они сами в других отелях нашли ещё четырёх желающих. Заплатила 45 евро и ещё заказала себе поход в СПА-салон за 45 евро на второе ноября. Девчонки спросили, почему именно эта дата, ведь на следующий день нам уезжать в Россию. Объяснила им, что у меня в этот день – День рождения, и я давно именно так мечтала его провести. Мои визави, Ольга и Оксана, оказались украинками из Донецка, и мы поболтали немного на мове. У Ольги, ей лет 25, муж 50-летний марокканец и у них есть ребёнок, домой, на Украину, ездит раз в два года. На вопрос о жизни, тускло ответила:
 – Живём, как все.
Пока мы беседовали, в холл вошли ещё две молодые девушки и направились к нам. Ольга возмутилась:
 – Что это вы надели на себя?!
А одеты они, на мой взгляд, были обычно: брючки «капри» и футболки.
 – Быстро идите и переоденьтесь, и не забудьте про макияж. Сейчас за вами приедет джип и вам нужно быть в форме.
Одна из девушек попробовала возразить:
 – Да что у них, зеркала, что ли внизу?
Ольга что-то тихо сказала ей на украинском языке. Девушки ретировались. Вернулись буквально через несколько минут. На них теперь красовались очень короткие юбочки и сильно декольтированные блузки, на ногах высокие шпильки. Макияж, сравним с раскраской боевых индейцев.
 – Вот это – то, что надо! – похвалила их Ольга. Всё это время я сидела на диванчике рядом и совсем не из любопытства. Ольга пообещала сводить меня в магазинчик, где торгуют хорошими изделиями из кожи. В ожидании своего джипа одна из девушек стала просить Ольгу устроить ей рыбалку на яхте и добавила:
 – Раз уж мы приехали сюда.
 –Ладно, попробую – отвечала Ольга, – Только мы совсем не для этого вас сюда вызывали...
  И тут в моей памяти всплыл разговор с одной моей знакомой в Саратове. Она рассказывала, что её дочь нигде не работает, но, съездив в Марокко на месяц, обеспечивает себе безбедную жизнь на полгода. Не знаю, то ли сомнительная репутация нашего отеля, то ли довольно откровенный разговор девушек, привели меня к выводу какого рода деятельностью они здесь занимаются. Нет, нет, я их совсем не осуждаю. Просто стало обидно за страну, в которой не нужны люди, даже такие, как дочь моей знакомой, имеющая высшее образование. Я попрощалась с моими новыми знакомыми на их языке:
 – До повидания!
  Посетив магазин кожаных изделий, поняла, покупки в нём не для меня – приличный мужской кожаный пиджак стоит на наши рубли десять тысяч.
Отправилась на пляж, дошла до самого маяка. Сумку и одежду оставила около женщины с ребёнком, по-моему, арабской нации, в очередной раз представившись:
 – Руссия.
В ответ она радостно сказала:  – Амели (наверное, так её зовут), - да вот так-то, а меня значит, зовут Руссия. А что, неплохо.
Наконец, поплавала в своё удовольствие – 200 гребков вглубь океана и обратно. Дно здесь не такое мелкое, как в том месте, где мы обычно купаемся, да и волны спокойнее, жаль, поздно об этом узнала. На обратном пути зашла в супермаркет за кефиром (здесь он называется – «кус-кус») и местной минеральной водой, абсолютно безвкусной, но с горами на этикетке. Иду обратно и слышу знакомый свист птицы, которую давно пытаюсь сфотографировать. Начинаю кружить вокруг дерева, откуда слышался свист, и вдруг, раздаётся уже порядком надоевшее:
 – Алё, мадам.
Всё ясно, замечаю мужчину со свистулькой во рту. Вот он и издаёт эти звуки. Ну, очень похожи эти трели на птичьи. В руке у него мелкие монеты и целая связка свистулек на шее. Он добродушно смеётся надо мной. Вот только покупать у него я ничего не решаюсь – боюсь микробов.
  В отеле у бассейна впервые людно. Немцы оккупировали все лежаки, и время от времени прыгают в воду. За ними наблюдает пожилая, коротко стриженая дама (лет 75-и). Купаться она не рискует, сидит под навесом и курит, на столе перед ней высокий бокал с пивом. Трудно им в такую жару – +29; днём, +25; вечером, а они все белотелые. Отдохнула и отправилась менять свои «евро» в банк. Ещё только 17 часов, а все банки уже закрылись, суббота с воскресеньем у них выходные. Пришлось менять в отеле, потеря составила – 5 дирхам.
Рискнула прогуляться чуть дальше от отеля. Выбираю, с целью безопасности, людные места. Все надписи на французском и марокканском языках. Дошла до французского лицея, он огорожен высокой глухой стеной, которая вся увита цветами. Заглянула в открытые ворота, а там дети катаются на качелях, играют (наверное, это круглосуточный лицей, так как никто не спешит домой). Обошла его вокруг, у одной особенно живописной стены решаюсь сфотографироваться. Дожидаюсь прохожего, похожего на европейца, и, объяснив, откуда я, прошу его нажать кнопку фотоаппарата.
 – О, русская! – чисто произнёс он.
 Затем жестами и, по-моему, на немецком, указал парк на противоположной стороне дороги. Там таких цветов целые заросли, и, что интересно, цветы расположены так, что кажется и синие, и оранжевые, и жёлтые, все цветут на одном кусте. Двери парка оказались закрыты, но внутри по тропинкам гуляли люди, и я обошла парк вокруг. Ещё один вход, но рядом под деревом сидели марокканцы и играли в игру, похожую на наши нарты. Не искушая судьбу, пошла дальше. Вышла к рынку, на углу, прямо на улице, стояла кучка женщин. Они ждали, когда с плиты снимут очередную лепёшку и положат в пакет, каждая брала штук по 15. Лепёшка размером с наш блин, только раза в три толще и аромат вокруг замечательный. Дожидаться одной штуки, да ещё не знать, как и с чем её есть, не имело смысла. Как всегда здесь, стемнело сразу. Дошла до магазина, где продают велосипеды, узнала цену – 1000 дирхам, чуть меньше 100 евро. Как же беден здешний рабочий люд, если не могут позволить себе даже покупку велосипеда. Я не знаю, кто здесь ездит на машинах, но машин много, чаще французских марок. Дороги широкие, с чёткой разметкой, но правил здесь никто не соблюдает – ни мужчины, ни женщины в национальных одеждах с закрытыми наполовину лицами (коих достаточно за рулём, но это так, к слову). Кажется, я заблудилась, какой-то мрачный переулок, лают собаки и никого… Ускоряю шаг, навстречу идёт девушка, отлегло от сердца, почти бегом вперёд (здесь все спуски ведут к океану). В маленьком дворике без цветов с убогим столом и скамейкой под присмотром женщины играют с десяток детей. С трудом разбираю надпись на воротах – «Детский сад», как же он не похож на французский лицей. Малышня, наверное, ждёт, когда за ними придут родители. Дворик освещает одинокий фонарь, а на улице темно. Наконец вышла к мечети, это мой ориентир, она рядом с нашим отелем. Подойдя ближе, поняла, что я ошиблась. Но сначала постояла немного у мечети, как раз закончилась служба, на которую мулла собирает таким громким криком, что слышно у меня в номере. Это происходит пять раз в сутки и является ещё одним неудобством расположения моего номера. Из мечети по ступенькам стали спускаться упитанные мужчины в длинных белых рубахах, пахнущие дорогим парфюмом. Я стояла под деревом, рядом с которым они останавливались и неторопливо беседовали. Почти одновременно со мной к мечети с инвалидной коляской подошла арабка в чёрном одеянии. В коляске сидела девушка-уродец с короткими ручками и ножками. К каждому выходящему она протягивала руку, но никто из этих сытых с золотыми перстнями арабов не положил в её руку ни одной монетки. Лишь один человек в цивильном костюме (возможно, турист), порывшись в кошельке, дал ей монету. Я ещё постояла немного. Протянула ей пару монет с портретом их красавца короля, за что получила много поклонов в благодарность. Интересно, в наших церквах подают даже пьянчужкам. Правда, подают ли милостыню у наших мечетей? – Не знаю. Надо будет спросить. Совсем стемнело, иду от мечети к центральному бульвару. Выхожу прямо к тем самым мусорным бакам, где промышляют нищие, а это в полутора километрах от моего отеля, то есть, я, действительно, заплутала и вышла к совсем другой мечети. Однако всё хорошо, что хорошо кончается. Пошла сразу в столовую, пить свой вечерний чай. В столовой никого, кроме меня и пожилого немца. Он всегда ещё от двери кричит приветственно на своём гортанном языке: – Гутен абен! Садится за ближайший столик от входа, чтоб после ужина выкурить сигарету.
Ко мне подошел новый официант в пиджаке и при галстуке, ростом ещё ниже предыдущего (всё-таки, в основном, марокканцы очень мелкий люд). Он положил передо мною меню, и я краем глаза заметила, как другие официанты ему что-то шепнули. Отодвинув меню, говорю:
 – Но меню…
А он невинно так, вопрошает:
 – Цай?
 – Да-да, чай, - отвечаю принципиально на русском (нас здесь бывает достаточно много и чем мы хуже немцев, пусть пытаются учить и наш язык). Итак, приносит он мне чай, встаёт напротив, переплетя руки на груди, и наблюдает за мной. Вообще-то они все – трое мужчин и одна женщина-официант, почти всегда смотрят, когда я пью чай. Кстати, делаю это на законных основаниях, а не в номере, украдкой. Чувствую, вызываю у них дикий интерес. Вполне вероятно, что в их глазах я выгляжу не совсем нормальной – променять еду на чай… Если честно, иногда мне хочется заказать, как все – первое, второе и пирожное на десерт, но тут же одёргиваю себя – и с этим ложиться спать? (дома в 22 часа я не ем). Другим членам нашей группы проще, они после ужина идут гулять по городу. Навязываться к ним у меня нет желания, да и по вечерам я пишу свои заметки, и выходит, есть масса причин, по которым вечерние прогулки не для меня.