9. Сыновья

9. СЫНОВЬЯ. Время шло, годы брали свое – великий князь Владимир Святославич, за известные подвиги прозванный в народе Красным Солнышком, а чуть позже, за подвиги совсем иного свойства, поименованный еще и Святым, состарился. Он уже чувствовал приближение своей смерти, но с объявлением приемника на киевский стол по-прежнему не торопился, потому как сам не знал, на что ему решиться. Сыновья Анны, Борис и Глеб, за спиной которых стояли авторитет набирающей силу Церкви и родственные отношения с византийским императорским домом, были еще слишком юны и неопытны. Старший сын Владимира, Вышеслав Новгородский, а так же все многочисленное потомство Рогнеды, за которых ратовал древний обычай, родились в языческих браках и были теперь своего рода «нелегалами». Сын Ярополка, Святополк, и вовсе стоял во всей этой пестрой компании особняком. Он был пасынком великого князя, но от этого прав на киевский трон у него не становилось меньше – его отец правил на Руси раньше Владимира, а сам он по возрасту был старше всех своих сводных братьев. Неопределенность в вопросе о приемнике еще сильнее накаляла и без того непростые отношения внутри правящей княжеской семьи. Сыновья престарелого государя готовились к неизбежному противоборству и уже потихоньку начинали показывать зубы. Первым, как мы помним, рыпнулся Святополк, за что тут же загремел в каталажку. Заступничество тестя помогло ему вновь обрести свободу, но отныне он находился под неусыпным надзором киевских «спецслужб». Вторым зашевелился Ярослав.

Ростовский князь Ярослав, еще не Мудрый, но уже не глупый, был человеком активным и терпеть не мог праздного времяпрепровождения. На посту предводителя кривичей он развил кипучую деятельность: мотался с дружиной и миссионерами по княжеству, приводил к покорности язычников, ставил по рекам города и крепости. Одной из таких «новостроек» он даже присвоил собственное имя. Случилось это в 1010 году. Двигаясь как-то по Волге, князь и его люди наткнулись возле Медвежьего Угла на отряд местных язычников, которые усердно порошили купеческий караван. Ярослав купцов отбил, проводил караван до безопасных вод, а затем, прихватив с собой миссионеров, вернулся назад, наставлять язычников на путь истинной веры. Ростовских «крестоносцев» обитатели Медвежьего Угла встретили крайне враждебно. На князя и его спутников они натравили свору собак и выпустили из клетки священного медведя. Собак, очевидно, посекли ростовские дружинники, а вот с медведем князь-батюшка изволил разобраться лично, раскроив зверю череп секирой. Повергнутые в ужас столь быстрой расправой над своим кумиром язычники покорились, «перекрестились» и вместе с ростовскими дружинниками принялись рубить на месте скоротечной схватки городок под названием Ярославль. Между прочим, именно так, с мягким «ль» на конце, в древности звучали имена всех «славов»: Мстиславль Храбрый, Ярославль Мудрый, Святославль Воитель и т. п.

Тем временем в Новгороде внезапно умер старший сын, Вышеслав. Владимир немедленно занялся пересаживанием сыновей с одного стола на другой: Ярослав перебрался в Новгород, в Ростове сел Борис, Муром достался Глебу. Теперь уже не Вышеславу, а Ярославу, как попечителю второго по значению русского княжества, пришлось выслушивать сплетни и нашептывания о планах дряхлеющего Владимира оставить киевский престол одному из сыновей Анны - либо Борису, либо Глебу. Первым по старшинству шел Борис, к которому старый князь по слухам относился с особой родительской любовью. Все это естественно не могло Ярослава не тревожить. Получая из столицы известия о том, что Владимир очень плох и вряд ли долго протянет, новгородский князь решил застраховать себя на будущее и пошел на отчаянный шаг - отказался платить Киеву дань, тем самым заранее выводя себя из подчиненности младшему брату, как возможному претенденту на великое княжение. Новгородцы своего князя дружно поддержали, им было не привыкать сажать на киевский стол своих князей, да и платить в великокняжескую казну по 2000 гривен ежегодно тоже уже поднадоело. Вечники решили, что будет лучше, если они потратят эти деньги на наемных варягов.

Известие о новгородской смуте, да еще возглавленной его собственным сыном, привело Владимира Святославича в бешенство. Он немедленно начал собирать войско, и только неожиданный набег печенегов спас непокорную Словению от нашествия карателей. Войска, собранные для усмирения Новгорода, пришлось разворачивать против степняков. Сам Владимир был уже тяжело болен, и великокняжескую рать доверили возглавить Борису. Войско ушло на восток, а сломленный навалившимися на него неурядицами Владимир слег окончательно.

15 июля 1015 года в загородном дворце в Брестове великий князь Владимир Святославич «Красно Солнышко» умер. Кормило власти было оставлено им на волю Провидения.