Не усложняй...

Самое трудное в жизни — не усложнять себе жизнь. Эту фразу Ирина вычитала в какой-то мудрой книге и с тех пор носилa в себе, как заветную, но невероятно сложную мантру. Её ум был устроен иначе — он обожал сложности.

Вот прямо сейчас, сидя за утренним кофе, она не просто пила кофе. Она анализировала тон своего мужа, когда он полчаса назад сказал «Доброе утро». Он был немного сонным, значит, не выспался. А не выспался, потому что ворочался. А ворочался, потому что, возможно, у него на работе проблемы, о которых он ей не говорит. Или, что хуже, он о чем-то сожалеет. Возможно, об их браке.

Один вздох — и в её голове выстроился многоэтажный замок из тревожных домыслов. Кофе горчил на языке.

Ирина была по образованию психологом. И это была её главная драма. Она знала все теории привязанности, все механизмы проекции и вытеснения, все когнитивные искажения. Она могла с закрытыми глазами разобрать чужую психику на винтики и шестеренки. Но с собой этот фокус не проходил. Знание инструментов не мешало ей бить себя ими по пальцам.

Её жизнь напоминала изощрённый квест, который она сама же себе и создавала.

Простой поход в магазин превращался в экзистенциальный выбор: «Купить эту пасту? А вдруг она поддерживает неэтичного производителя? А та, дешевле, но её реклама бесила ещё больше. Лучше куплю в другом конце города, в том эко-маркете».
Конфликт с коллегой не решался на уровне «ты был не прав», а разрастался в многосерийную сагу с анализом его детских травм, её собственных непроработанных границ и поиском идеальной формулировки для примирения, которая исцелит всех разом.
Планирование отпуска было похоже на разработку бизнес-стратегии с учетом климатических, политических и кармических рисков.
Она строила лабиринты, а потом сама же в них терялась.

Переломный момент наступил в ливень. Ирина стояла под крышей автобусной остановки, а непогода усиливалась. Такси были заняты, автобус запаздывал. Она злилась, мёрзла и мысленно составляла план: «Выйду на такой-то улице, перебегу, потом через двор...» План был громоздким, сложным и все равно сулил промокнуть.

И тут она увидела соседку, бабу Лену. Та вышла из магазина, посмотрела на хмурое небо, вздохнула, достала из сумки сложенный целлофановый пакет, надела его на голову, завязала концы под подбородком и бодро зашагала по лужам домой. Просто. Эффективно. Без лишних смыслов.

Ирина смотрела на удаляющуюся фигуру в прозрачном колпаке и чувствовала, как в голове что-то щёлкает. Этот дурацкий пакет на голове был гениален в своем примитивном прагматизме. Баба Лена не усложняла. Она просто решала проблему.

Ирина  поняла, что ее психологическое образование стало не инструментом для помощи, а фабрикой по производству проблем. Она накручивала себя, потому что боялась простоты. Простота казалась ей поверхностной, глупой. А сложность — удел умных и глубоких людей. Но баба Лена в своем пакете была мудрее всех учебников.

Ирина начала труднейшую в своей жизни работу — работу по упрощению.

Она не бросила думать, нет. Она начала думать иначе. Когда муж говорил «Доброе утро» сонным голосом, она просто целовала его в щёку и говорила: «Иди, выпей кофе». И наблюдала, как его плечи расслабляются.

Когда нужно было купить пасту, она покупала ту, что вкуснее. Когда коллега вёл себя грубо, она прямо говорила: «Мне не нравится такой тон». Без анализа его детства.

Это было невероятно трудно. Её мозг, как разогнавшийся поезд, всё норовил свернуть на заезженные сложные пути. Каждый день был битвой. Битвой за право быть счастливой не «потому что», а просто так. За право носить целлофановый пакет на голове в ливень, не думая о том, как это выглядит со стороны.

Прошло время. Ирина всё ещё иногда ловила себя на том, что строит воздушные замки из проблем. Но теперь у неё был простой и надежный инструмент, чтобы остановиться. Она спрашивала себя: «А что сделала бы сейчас баба Лена?»

И шла пить кофе. Просто кофе. Горячий, ароматный, без горького привкуса выдуманных тревог….