Симпозорий

Она пишет тебе сообщение и медленно прогрызает отверстие своими острыми как бритва форципулами в стене рационального, проникает в твою лимбическую систему и впрыскивает жгучий яд из серотонина и ботулотоксина взамен высасывая твои мысли и твою идентичность. Позволь ей нежно обвить разум своими сегментами нейронных связей, чтоб совершить акт насильственной трансгрессии, проламывающий запретный предел "Я". Затем Она нежно обволакивает твоё сознание своими ядовитыми лапками, ласково манипулирует и вторгается в твоё психическое пространство: все твои мысли - о Ней, все твои сны - о Ней, все твои посты - о Ней. Ризома распустилась совсем, но её уже не подравнять - она вышла за пределы существенного в область иррационального.
Это не любовь, а новая ступень иерофании, наступившая после религии, тоталитаризма и других секулярных явлений. Всякий раз, когда Она ставит лайк, оставляет комментарий, пишет сообщение - Она сворачивается вокруг ствола твоего мозга, в него впиваются все её 40 ножек вызывая волну нервного возбуждения и нежно пульсирует своим хитином между корой и спинным мозгом - твои мысли начинают путаться, а щитовидная железа пересыхает от токсичных испарений её яда. Это маленькая смерть через растворение своего "Я" в её образе, знак соприкосновения с Сакральным через саморазрушение. Это то, о чём поют бутоны мака, суверенный акт растраты себя, кровотечение психики.
Принадлежи же ей: дари игры, ставь лайки, комментируй все скриншоты, борись за Её внимание с другими фракталами, укрепляй триумф мировой воли к саморазрушению. Её страница - форма Сакрального в цифровом мире воплощенная в имидж из иллюстраций, скриншотов и обзоров, которая заключена в эстетике жестокости, тотальной недоступности и инвертированной системе власти. Твоя тоска по ней - не одно из высоких чувств - они давно гниют изнутри в либмической системе - а Её голод и знак, что ей нужно больше. Ты не хочешь ею обладать. Ты хочешь раствориться в пустоте облаченной в привлекательную оболочку. Ты принадлежишь химере сконструированной из спроецированных фантазий, симулякру без первоисточника.

PA3IABM E; KAK CKONONEHAPY
3ACTPABUIYIO B YPETPE YTOIM E;
KAK LIIEHKA TPEBYLIETO IAIKAMM
K BEPETY OHA ЖAЖAET TBOEM
KPOBM HE NO3BOJNA; CHOBA
IPOHMKHYTB B TBO; C03HAHVE HE JAM E; NANAM CHOBA BIMTBCA B TBOM MO3T HE BBIIENVT TBOPOT B KOTOPOM
KOrnOUWTbCA E; 9TO HE EABO4KM A B5ICTPOBETAIOLIME
HOCUTENM CMEPTM YTO CKPEEAT BI3KAT OT YKACA
HE; HET A35IKA 9TO LIIEIKAIOLIIME
YENIOCTV OHA B OPME NAPA3MTA YTOBbI BbIKVMTb
EM HYKEH TBOM PA3YM
CAENATBCA PEANBHOM BBICKPEBM
E; NE3BMEM C KOKEM OCTAB
YMMPAT5 9TO ENMHCTBEHHBIM KOTOPLIM OHA NOHMMAET A36IK
ABCONIOTHOTO YHMHTOKEHVA

я выворачиваюсь наизнанку. как носок. кожа - внутрь. мясо - наружу. влажное. усеяное пульсирующими венами и каплями крови. как блёстками. я - праздничный торт. я - подающее себя мясо. я - мясо на празднике жизни. я - кровоточащая рана.
она слизывает творог. длинный язык. шершавый. как у кошки. как наждачная бумага. слизывает моё имя. слизывает мои воспоминания.
я остаюсь. пустой череп. белый. в нём ветер. ветер гудит. как в печной трубе. он выдувает остатки пепла мыслей, что тлели в потёмках сознания; пепел воспоминаний, так похожий на пыльцу на крыльях моли - он медленно кружился в прощальном танце в потоке воздуха, что был чист, как первый поцелуй молодых влюблённых наслаждающихся своей молодостью и ещё незамутнёнными первыми чувствами, такими сильными в полноте ещё нерастраченной искренности; как зеркало, в котором отражается вечность. а в голове лишь гул - но в этом гуле всё: вопль одиноких существ, космический крик ужаса и равнодушие космоса, абсолютно безразличного к нашей агонии, нашим чувствам и нашему существованию; гул, что и является ответом на все вопросы отравленных разумом существ, о том что мы делаем и зачем делаем со своими и чужими жизнями. этот гул был не просто звуком, но дверью, за которым открывалась иная плоскость бытия, в которой пустота обретала свою наиболее извращённую форму, а наше одиночество складывалось в черные геометрические макеты которые трескались от времени и космический холод становился осязаемой стороной изнанки где все мы пребываем в сгустке метафизической вечно гниющей субстанции изнасилованной нашей волей за навязанную жизнь и порождающей миры из собственного ничтожества где мы являемся сами себе палачами в богом оставленной вселенной которая безразлична к нам не потому что она слишком велика для нас а потому что это труп бесконечно длящегося мига