За каждым кедром за каждой сосной 12 гл

Глава 12
Ещё одним поразительным открытием была коробка Авигаиль Авраамовны с журналами советской моды. Закройщица вываливала содержимое коробки на стол перед швеями и говорила::
- Так, мамзели, во что будем наряжать верных подруг наших партийных бонз?


На издевки и подтрунивания над партийцами и их женами швеи уже не реагировали, привыкли - ведь имели дело с ярой антисоветчицей, но не доносили, так как боготворили ее и за мастерство, и за педагогический талант - кажется, Авигаиль могла научить модельному шитью и слепоглухонемого.  И уже скоро Авигаиль выделила меня из большинства.


- Кажется, милочка, у тебя есть кой какой талант к шитью. У тебя, в отличие от других, есть вкус. А это немаловажное достоинство. Ты пойдёшь далеко. Хотя, запомни, моя прелесть, ни один успех в пролетарском обществе не прощается. И прямо наоборот - наказуется. Поэтому, чтобы в следующий раз не угодить на полжизни в лагеря, вовремя отходи в сторонку и пропускай вперёд бездарность, глупость и отпрысков начальства.


В советских журналах самым ценным оказались лекала и выкройки.
Авигаиль говорила:
- Барышни, выкройки это наша палочка выручалочка. Можно пошить платье а хоть и на Мерлин Монро, и на Марлен Дитрих, а хоть на Шульженко и Образцову. И эти выкройки одновременно наш приговор, так как ни одна супружница партийного бонзы не обладает формами хоть мало мальски радующими глаз. Но эти партийные крали требуют безупречный результат. А именно: они хотят втиснуть свои пухлые телеса в изящные силуэты, чтобы походить на кумиров кино.  И не дай бог, если в зеркале они увидят себя в нашем платье уродицами. Не дай бог. Расстрел или ссылка за Полярный круг гарантирована!


Вот так мы, швеи, и работали - в постояном напряжении и страхе за каждую строчку на платье, за каждую выточку и застежку. Однажды я застала Авигаиль заметно рассеяной.
- Эх, Шурочка, кажется, теперь меня точно расстреляют. Или зашлют к белым медведям! Завтра надо сдать одно очень важное платье. И это, уверяю тебя, конец!
Оказалось, в Иркутск прибывает высокая партийная делегация из Москвы, и жены местных чиновников завалили нашу колонию заказами вечерних платьев. Авигаиль выводили с конвоем в город обмеривать фигуры заказчиц. Мы сшили все заказы, и платья были готовы к отправке, кроме одного.

- Посмотри на эту фотографию.
На открытке была запечатлена блистательная Любовь Орлова в белоснежном платье и боа из лебяжьего пуха - в роли циркачки из фильма Цирк.
- Не знаю, что делать? Заказчица этого сногшибательного платья в реальности жрунья и обладательница огромных форм. И к тому же - жена начальника облисполкома. Белый цвет платья и фасон "разлетайка" только подчеркнут её безразмерную жо.у. И главное ее уродство -  верблюжий жировой хохолок на шее. Точнее, шеи уже нет. Есть хохолок сзади и двойной подбородок спереди. Их то уж ничем не скрыть. Наверное, Шура, сегодня ночью меня найдут повышенной на вышке. Ох, я ж не могу, хоть убейте, шить такую великолепную вещь на эту жирную облисполкомовскую чувырлу. Меня же потом и обвинят, что я специально изуродовала её, чтобы подорвать доверие к линии Партии.


Авигаиль отыскала на вешалке практически готовое вечернее платье и показала мне. Оно было действительно гигантских размеров. Но чтобы увидеть, хоть как оно сидит на заказчице, нужна была подобная модель. А все наши лагерные швеи имели максимально восемьдесят семь сантиметров в бёдрах и пятьдесят девять в талии.


- А что если вы подгоните платье на мне? - предложила я. - Наложим на мое туловище вату до размеров вашей клиентки.
Авигаиль смотрела на меня в изумлении, широко раскрыв глаза.
- Так, так деточка, я тебя внимательно слушаю. Может, я рано себя отпеваю? Штой-то мне сдается, Шурочка, ты мой круг спасения!.
- Да, Авигаиль Авраамовна, все просто, сделаем мне из ваты бедра  размером сто двадцать, талию - сто двадцать и грудь сто сорок! А пока на меня будут накладывать слои ваты, вы на быструю руку сострочите корсет.
- А корсет тут причём? - не поняла Авигаиль.
- Так вы же сами как-то говорили нам, - ответила я, - что Екатерина Вторая была безобразно толстой, но благодаря корсету на балах выглядела сравнительно изящной.


Авигаиль помолчала с минуту и радостно воскликнула.
- Кажись, я спасена! Шурочка, ну, ты и затейница! Отлично. Мы затянем, в конце концов, эту бегемотиху в корсет! Красота, скажем ей, требует жертв!
- Золушки! - крикнула она швеям. -  Ваши золотые ручки таки скрасят уродство жен советских трутней! Работаем, живо, до полночи осталось всего ничего!
И мы приступили к работе.
Швеи накладывали на мои бедра, талию, грудь слои ваты, перебинтовывали марлей - шар за шаром, периодично замеривая фигуру сантиметром. Наконец, достигли размеров сто сорок, сто двадцать, сто двадцать (грудь, талия, бедра). Тем временем Авигаиль кроила и сшивала атласный корсет. Надсмотрщики хмуро поглядывали на наши действия, периодически запрашивая у Авигаиль, что за подозрительные манипуляции мы совершаем.


 -Это что еще за чучело? - спросил один, указывая на огромную ватную куклу, в которую я превратилась.
- Это не чучело, гражданин начальник, - гордо ответила Авигаиль, - а наша модель Шура. Она исполняет роль манекена.
- Тут лагерь, а не модельное ателье, - прикрикнул охранник. - Немедленно прекратить клоунаду!
На что Авигаиль резко отвечала:
- Компартия приказала превратить своих жён в актрису Любовь Орлову, вот мы и кочевряжимся! Или вы хотите препятствовать швейному цеху в исполнении воли партии?
Охранники давно уже привыкли к острому язычку одесситки и махнули рукой - вроде ничего противозаконного не происходит. Раз швейное дело требует каких то манипуляций, пусть зэчки и кочевряжатся.
Корсет вскоре был готов. Надели на моё огромное, пухлое, ватное тело, затянули. Сверху надели белое платье с роскошным лебяжьим боа.


- Бог, мой, - Авигаиль обошла меня со всех сторон. - Ущипните меня. Неужели мы это сделали? Превратили бегемотиху в осу! Пусть и жирную, но с талией!
На следующий день платья увезли в Иркутск. Вместе с Авигаиль. Закройщицу забрали в город для того, чтобы подогнать, если надо, какие-то платья на месте.  И наш цех замер в ожидании результата. Все волновались. На следующий день Авигаиль вернулась. Вошла в цех с гордо поднятой грудь. Именно грудью, а она у Авигаиль была величественной. Прежде всего в размерах.
- Ну что, мои цыпочки, - сказала она с улыбкой, - наши с вами платья произвели фурор! Ни одно не потребовало доработки. Ни одно! И это заметьте - без наличия манекенов, без единой примерки! Да нигде в мире, ни в одном ателье так не шьют, я вас уверяю!


Все швеи обнимались. И спрашивали:
' А платье Орловой?
Тут Авигаиль напыжилась. И сделала намеренно длинную паузу. Мы все замерли.
- Как до меня дошли слухи, - с важностью отвечала, - на банкете, во время танцев, к бегемотихе, втиснутой в наше платье с осиной талией, выстроилась очередь партийных бонз, чтоб с ней потанцевать. И это был грандиозный успех. Не её, мои птички. А наш с вами! Да, наш!


Зэчки запрыгали, захлопали, обнимались, весело щебетали. Только надсмотрщики грозно потребовали прекратить смех. И мы разошлись по своим местам - выполнять новые заказы.


А через два дня Авигаиль увезли в лазарет - с сердечным приступом. Откуда она больше уже не вернулась.
Продолжение следует