Венценосное семейство. Врачебные тайны

02 апреля 1939 года

Париж, Французская республика

Великая княжна Татьяна Николаевна Романова появилась на свет 10 июня 1897 в Петергофе в 10 часов 40 минут утра. Она получила нетрадиционное для Романовых имя… по слухам, две первые дочери императора были названы Ольгой и Татьяной, чтобы было, как у Пушкина в Евгении Онегине.

В детстве её любимыми занятиями были игра в серсо, катание на пони и громоздком велосипеде — тандеме, в паре с Ольгой, неторопливый сбор цветов и ягод. Из тихих домашних развлечений предпочитала рисование, книжки с картинками, путаное детское вышивание, вязание и «кукольный дом».

Из великих княжон была самой близкой к Аликс, всегда старалась окружить мать заботой и покоем, выслушать и понять её. Титулы не любила – смущалась, когда к ней обращались Ваше Императорское Высочество.

Татьяна, как и все члены семьи, была привязана к наследнику-цесаревичу Алексею, который тяжело и продолжительно болел гемофилией и несколько раз был на волоске от смерти. И потому очень хорошо относилась к Распутину, который мог – в отличие от дипломированных врачей – удерживать болезнь в приемлемых рамках.

Одна из гувернанток, Софья Ивановна Тютчева, была в ужасе, что Распутин мог без разрешения заходить в комнату девочек, когда они были в ночных рубашках. Ни великих княжон, ни их мать, это не пугало и не смущало - они прекрасно знали, что они для Распутина были как дочери… да и вообще слухи о его секскападах были даже не преувеличены, а высосаны из пальца его врагами.

Росла Татьяна спокойной и уравновешенной и с ранних лет была преисполнена достоинства и самообладания. В ней с юности чувствовался сильный характер и душевное мужество, она стремилась опекать близких и была им второй матерью.

Обладая острым умом и вникая в суть политических дел, она рано поняла, какое тяжелое бремя приходится нести ее отцу, и старалась оказывать ему моральную поддержку. Ее письма родителям преисполнены любви, заботы и желания утешить их в трудные времена. Татьяна по-матерински опекала Алексея, а когда родители находились в отъезде, брала ответственность за его здоровье на себя.

Роскоши царские дети не знали. Боясь, чтобы они не выросли праздными и избалованными, родители поселили их в скромных покоях, где стояла самая простая мебель. Для сна им предлагалась складная армейская кровать. Комнату Татьяна делила с Ольгой, вкупе с которой получила прозвище «старшая пара». «Маленькая пара», то есть Мария и Анастасия, жили напротив.

Дома родители разговаривали между собой на английском языке, и потому Татьяна знала его в совершенстве, как и русский. Для изучения французского и немецкого привлекали преподавателей. Итальянский она выучила сама… почти.

Татьяна была умела и трудолюбива. Будучи прекрасной рукодельницей, она одевала семью в собственноручно сшитую одежду, а элегантно причесываться умела и без помощи гувернанток. Плюс ко всему девушка заведовала домашним распорядком, была хозяйственна и практична.

Тонкая и высокая (рост 175 см), великая княжна Татьяна Николаевна Романова представляла собой образец изящества и царственности. Ее спокойная красота неизменно производила впечатление на окружающих.

К ней сватались европейские принцы, в частности сын сербского короля Петра I имел серьезные намерения жениться и даже обращался с этим вопросом к государю императору. Молодые люди познакомились и стали переписываться, но Великая Война заставило отложить матримониальные планы.

А Татьяна тем временем… влюбилась. Встретив в царскосельском лазарете раненого офицера Дмитрия Маламу, великая княжна прониклась к нему чувствами и стала задерживаться подольше у его постели.

Сестры и подруги хихикали по этому поводу, а мать высоко оценила мужество и человеческие качества юноши, признав, что тот был бы прекрасным зятем, каких среди иностранных принцев не сыщешь.

Когда началась Великая война, Татьяна восприняла ее как личное горе. Родина ее матери стала теперь их общим врагом. Бездействовать 17-летняя княжна не собиралась. Она организовала Татьянинский комитет, который занялся помощью беженцам, созданием приютов, сбором средств для пострадавших.

Вместе с императрицей и княжной Ольгой Татьяна начала работать в госпиталях. Она стала сестрой милосердия, сдав перед этим специальные экзамены. Серьезная и трудолюбивая, царская дочь стойко ассистировала врачам при сложных операциях, делала перевязки, обрабатывала инструменты, успевая при этом общаться с пациентами и утешать их добрым словом.

«Ты уже тогда решила стать врачом?» - осведомился Колокольцев. Татьяна покачала головой: «Тогда это было невозможно – удел великой княжны выгодное замужество… выгодное для престола и для России…»

Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я действительно до сих пор так до конца и не пришла в себя после того июльского кошмара, но…»

«То, что не убивает нас, делает нас сильнее?» - улыбнулся Колокольцев. Великая княжна кивнула: «И это тоже… но ещё и освобождает. Когда мы сели на корабль… ещё на реке Исеть, я вдруг поняла, что свободна… что совершенно свободна и что смогу жить так, как захочу, как сочту нужным…»

«И ты захотела стать врачом…  а потом влюбилась в США…» - задумчиво констатировал Колокольцев. Она кивнула:

«Баронесса сказала нам, что поможет с любым нашим выбором… я выбрала медицину, она помогла получить образование… с моим опытом медсестры это было легко… потом открыть свою клинику…»

«Почему Элена Виалли?» - спросил Колокольцев. Татьяна объяснила: «С детства обожала всё итальянское… после окончания университета Настя затащила меня в политику, я почти год прожила в Италии… с дуче даже познакомилась…»

Колокольцев расхохотался: «Но этот напыщенный индюк от политики тебя привёл в тихий ужас…»

«Не то слово» - усмехнулась Татьяна-Элена. «Я оттуда сбежала и твёрдо решила – больше в Европу ни ногой… только в исключительных случаях…»

И неожиданно – ибо ничто не предвещало - сбросила многотонную бомбу:

«Я хочу… мне нужно, чтобы ты меня высек… сегодня…»

Колокольцев даже не удивился. И потому усмехнулся: «Мне всех сестёр Романовых придётся высечь?». Татьяна покачала головой: «Точно не Настю – она сама кого хочешь… и не только высечет…»

И объяснила несколько удивлённому Колокольцеву: «Меня не удивило, что она убила Соколова. Ольга рассказала мне… до неё доходили слухи, что Настя в Германии уже не раз убивала… красных. Причём так чисто, что не подкопаешься»

Глубоко вздохнула – и продолжила: «Машу… вряд ли. Да, она серьёзный историк; пытки, казни и телесные наказания были важной частью любого общества в древнем мире… а Римская империя была вообще жестока чудовищно…»

Колокольцев кивнул: «Я в курсе». Татьяна продолжала: «Она даже не одну статью на эту тему написала… книгу вроде даже пишет…»

«Но на себе вряд ли захочет попробовать…» - констатировал Колокольцев. Татьяна пожала плечами: «Не думаю – она своё тело холит и лелеет… хотя…»

Она запнулась – затем продолжила: «Её… бывший по её просьбе сделал ей целый донжон… это ведь так называется?». Колокольцев кивнул. Она продолжила:

«… с разными… ударными инструментами, орудиями пыток и казней…»

Которые по большей части существовали лишь в воображении памфлетистов эпохи Просвещения. Ибо профессия палача всегда была одной из самых закрытых – а пытаемые давали подписку о неразглашении под страхом смертной казни.

«А тебе это зачем?» - осведомился Колокольцев. Она объяснила: «БДСМ… точнее, СМ – доминирование/подчинение мне не интересны, я не психиатр и не психолог, а бондаж — это искусство, от которого я далека – весьма распространены в той среде, где я работаю…»

Он кивнул: «Понятно. Тебе нужно знать, что чувствуют твои пациентки, когда их… и вообще какую роль всё это играет в их жизни…»

Она кивнула – и продолжила: «Я хочу, чтобы ты меня… как Ирму»

«Это очень больно» - честно предупредил он… а она сбросила вторую бомбу:

«Я к боли привычная». Он изумлённо посмотрел на неё. Она объяснила:

«Ещё в Сан-Франциско…  я там почти год прожила… я познакомилась с китайцем… он меня ввёл в мир восточной философии и боевых искусств. Тай-чи, цигун, кун-фу… у меня чёрный пояс по айкидо… недавно получила…»

На получение этого знака отличия уходит не менее пятнадцати лет.

«… фехтую на бамбуковых мечах – там такой спарринг, что любая порка отдыхает…». Колокольцев фехтовал… много, поэтому кивнул.

«Стрелять тоже научилась?» - улыбнулся он. Вместо ответа Татьяна распахнула женский пиджак - и он увидел рукоятку Smith & Wesson Model 10 калибра .38. Стандартного оружия детективов полиции в США.

«Мы все научились» - спокойно ответила она. «Сразу же после той ночи и научились… и носим постоянно… даже мама. Нам хватило…»

«Ты до сих пор боишься?» - заботливо спросил он. Она кивнула.

«В Бостон через Нью-Йорк?» - быстро спросил он. Татьяна снова кивнула.

Он добыл из кармана блокнот и авторучку, написал адрес и телефон, оторвал листок и протянул великой княжне: «В Нью-Йорке позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе в Бостоне охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – оплату я беру на себя…»

Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что родился…»

Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо. Мама права – ты очень нужен нам. Ты всех нас сможешь защитить…  от кого угодно»

Колокольцев улыбнулся: «На том стою – ибо не могу иначе. Синдром Лоэнгрина, как утверждает доктор Шварцкопф». Написал на другом листке ещё один адрес и телефон – уже в Париже – и протянул великой княжне: «Приходи… если не передумаешь – там есть всё необходимое».

Она покачала головой: «Не передумаю». И забрала листок.