Венценосное семейство. Коллега

02 апреля 1939 года

Париж, Французская республика

Великая княжна Мария Николаевна Романова родилась 14 июня 1899 года в летней царской резиденции в Петергофе, где в то время проводила лето императорская семья.

Третья беременность у императрицы проходила тяжело, несколько раз она падала в обморок, и последние месяцы вынуждена была передвигаться в кресле-каталке. День родов, по воспоминаниям современников, был пасмурным и холодным.

Роды проходили тяжело, врачи опасались за жизнь обеих, но мать и дочь удалось спасти; более того, малышка родилась здоровой и крепкой, не уступая в этом старшим детям.

Девочка с самого начала отличалась весёлым лёгким характером и постоянно улыбалась окружающим. Крупная, статная, со светло-русыми волосами и большими тёмно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Машкины блюдца», она была всеобщей любимицей.

Как и её сёстры, девушка выросла высокой… правда, несколько полным телосложением и здоровыми, розовыми щеками. Её смело можно было назвать настоящей русской красавицей и даже некоторая полнота, от которой её в считанные дни излечила ужасная июльская ночь, её не портила.

Высокая, плотная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице (хотя русской крови в ней было кот наплакал), она была особенно мила русскому сердцу. Современница писала о Марии Николаевне:

«Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом — кокошник с самокатным жемчугом.

Её глаза освещают всё лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся чёрными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины…»

Которая – спасибо целому ряду катастроф и прочих событий – превратилась в настоящую ирландскую женщину (Мария даже свободно владела ирландским гэльским… как и ещё 22-мя языками). Из которых лишь три - английский, немецкий и французский – она выучила в детстве… в разной степени.

Мария – кто бы сомневался - была в полном подчинении её восторженной и энергичной младшей сестры Анастасии (та довольно быстро всю императорскую семью под себя подмяла).

Под влиянием Анастасии Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причём, увлёкшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен всё, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения.

Прямо под их спальней находилась приёмная императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утихомирить малолетних баловниц — музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.

Иногда, как все дети, Мария бывала и упрямой, и вредной. Так, однажды её едва не наказали за то, что она стащила несколько обожаемых ванильных булочек с родительского чайного стола, за что строгая императрица приказала уложить её спать раньше обычного времени. Однако, отец возразил, заявив:

«Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок – и ничто человеческое ей не чуждо»

Мария не была такой живой, как её сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего она хочет и зачем. У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, но у неё не было особого интереса к школьным занятиям.

Высокая (как и её старшие сёстры), Мария и ростом, и силой пошла в дедушку — императора Александра III. Когда больному цесаревичу Алексею требовалось куда-то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал «Машка, неси меня!».

Преподаватель английского языка Чарльз Гиббс рассказывал, что в 18 лет она была удивительно сильна, и иногда ради шутки легко поднимала его от пола. Мария была хоть и приятной в общении, но иногда могла быть упрямой и даже ленивой. Императрица жаловалась в одном письме, что Мария была сварлива и истерична (в маму) перед людьми, которые её раздражали.

Быт семьи намеренно не был роскошным — родители боялись, что богатство и нега испортят характер детей. Императорские дочери жили по двое в комнате — с одной стороны коридора «большая пара» Ольга и Татьяна, с другой — «маленькая» Мария и Анастасия.

В комнате младших сестёр стены были выкрашены в серый цвет, потолок расписан бабочками, мебель выдержана в белых и зелёных тонах, проста и безыскусна. Девочки спали на складных армейских кроватях, каждая из которых была помечена именем владелицы, под толстыми синими одеялами, опять же украшенными монограммой.

Эту традицию установили во времена Екатерины Великой (такой порядок она завела впервые для своего внука Александра). Кровати легко можно было двигать, чтобы зимой оказаться поближе к теплу или даже в комнате брата, рядом с рождественской ёлкой, а летом поближе к открытым окнам.

Здесь же у каждой было по небольшой тумбочке и диванчики с маленькими расшитыми думочками. Стены украшали иконы и фотографии; фотографировать девочки любили сами, и до сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных, в основном, в Ливадийском дворце — любимом месте отдыха императорской семьи.

Императорским дочерям предписывалось подниматься в 8 часов утра и сразу же принимать холодную ванну. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в час или в половину первого по воскресеньям. В 5 часов вечера — чай, в 8 — общий ужин.

Как и в небогатых семьях, младшим часто приходилось донашивать вещи, из которых выросли старшие. Полагались им и карманные деньги, на которые можно было покупать друг другу небольшие подарки.

Во время войны Анастасия и Мария посещали раненых солдат в госпиталях, которым по обычаю были присвоены имена обеих великих княжон. Они работали на раненых шитьём белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии; они очень сокрушались, что, будучи слишком юны, не могли стать настоящими сёстрами милосердия, как их сёстры Ольга и Татьяна.

Обязанности младших состояли в том, чтобы развлекать раненых солдат, читать им вслух, играть в карты, устраивать балы, где выздоравливающие могли немного развлечься. Анастасия, бывало, приводила с собой собачку Швибсика, и та отплясывала на задних лапках, вызывая неизменный смех.

Мария предпочитала сидеть у изголовья раненых солдат и расспрашивать об их семьях, детях, она знала по именам практически всех, кто состоял у неё на попечении. У неё вообще была отменная память, что потом ей сильно помогло в профессии историка.

Мария Николаевна Романова (она же Мария Нолан) образца весны 1939 года выглядела просто сногсшибательно. От былой полноты не осталось и следа – идеально облегавшее её тело длинное, до пят, зелёное (в цвет её новой родины) шерстяное платье подчёркивало красоту её великолепного тела, с которым она запросто могла рекламировать купальники… и даже нижнее бельё.

В ответ на комплимент Колокольцева, Мария вздохнула:

«Это далось мне нелёгким трудом… и до сих пор форму приходится поддерживать постоянно. Да, шок сильно помог - я сбросила десять килограмм в считанные дни – но потом…»

Снова вздохнула – и перечислила: «Строгая диета, восточные гимнастики – Таня меня научила, когда я у неё жила в Бостоне - я там преподавала - плаваю на длинные дистанции в озере и в бассейне, бегаю в лесу, фехтую на шпагах…»

Сделала паузу – и честно призналась: «У меня к тебе шкурный интерес… в смысле большая просьба… очень большая…»

Под впечатлением от разговора с Татьяной, он добыл из кармана блокнот, написал адрес и телефон своего партнёра ещё с двадцатых Лиама О’Грэди (босса всех боссов ирландской мафии - при всей условности этого понятия на Изумрудном острове) – и протянул великой княжне:

«Это мой партнёр в Дублине. Вернёшься домой - позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе во всей Ирландии охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – а оплату я беру на себя…»

Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что на свет родился…»

Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо… мне теперь будет намного спокойнее… но я не это имела в виду…»

Колокольцев напрягся… сильно напрягся (высечь трёх великих княжон было бы перебором совсем) … однако услышал вовсе не то, что ожидал. Хотя бомбочку Мария Николаевна всё же сбросила: «Я знакома с Эймоном де Валера…».

Колокольцев улыбнулся: «Двое нас»

Ибо не раз и не два работал с премьером Ирландии по бизнес-проектам.

Великая княжна, видимо, это знала – и потому невозмутимо продолжила: «Получить докторскую степень… тем более, должность профессора в Дублине женщине практически невозможно…»

Колокольцев был в курсе патриархального менталитета ирландского общества и потому ему было очень интересно, как Марии это удалось. Ларчик открывался на удивление просто.

«… к счастью, де Валера откуда-то узнал, что я не только долго жила в России, но и вращалась в высшем обществе…»

Колокольцев сразу всё понял, в очередной раз оценил предприимчивость испанца и усмехнулся: «… и в обмен на исполнение твоих желаний он предложил тебе стать его консультантом по России…»

Мария кивнула. Он вздохнул: «Не проблема. Будешь получать все мои материалы по СССР… у меня их существенно больше, чем у Анастасии… по надёжному каналу». Она благодарно кивнула – и откланялась.

Анастасия Николаевна Романова материализовалась ровно через три минуты.