Ушёл из жизни дед-сосед

Ушёл из жизни дед-сосед,
И как-то стало пустовато,
Ушёл за девяносто лет,
Но сам считал, что рановато.

Любил сидеть он пред двором
На лавке в шелковичной тени,
И детвору своим добром
Недорогим кормил, -печеньем.

И, благо, у его двора
Со всей округи собирались,
Хоть шумная вся детвора,
Но здесь не злились, не ругались.

Расскажут деду обо всём,
Где были, что творили, знают,
Бывало, спорили при нём,
А он их споры разрешает.

Людей он звал по именам,
И с каждым был готов общаться,
А многих знал по временам,
Когда тем было по пятнадцать.

Любил в рассказах о себе
Военное припомнить время,
О босоногой пацанве,
Какое выпало всем бремя.

Как уводили лошадей
Подальше в степи от фашистов,
Надежды были на детей,
Чтоб сделать это очень быстро.

И как вредили, чем могли
Врагам в захваченной станице,
И как секреты  берегли,
Чтоб не достались они фрицам.
 
Как приходилось на волах
Пахать и засевать пшеницу,
По очереди спать в кустах,
От председателя таиться.

И как потом, после войны
Пришлось ему в забой спуститься,
Был нужен уголь для страны,
Шахтёром вышло потрудиться.

Смеясь, рассказывал о том,
Как негры были после смены,
Как в кожу въевшимся углём
Платила жизнь шахтёрам цену.

И много было у него
Для всех желающих рассказов,
Но вот не стало здесь его
И опустело место разом.

Вселились новые жильцы ,
Срубив шелковицу под корень,
И двор обходят сорванцы…
Так мир давно уже устроен…




Это стихотворение о моём бывшем соседе Клёсове Андрее Марковиче. Никогда не думала, что напишу о нём что-либо. И вдруг… он часто сидел на лавочке за двором, редко, когда один. Зацепит проходящего и минут на пятнадцать остановит. Разузнает обо всём, что где происходит, что-то расскажет своё. Часто звал на посиделки меня, но работа, заботы, да и небольшой я любитель сидеть вот так просто. Но иногда случалось, когда внуки приезжали. Висели на шелковице, катались по траве. Так дочь моя выросла под его присмотром, так старшая внучка, а потом и младшие. Со всеми детьми здоровался за руку и разговаривал по-взрослому. Сколько малышей тут всегда толклось! Пока малыши носились по траве перед двором, мы общались. Я тогда и не стремилась запоминать, да вот как-то… рассказывал он о военном детстве. Для фронта пацаны ещё не доросли, а вот работать вместо ушедших мужиков было надо. Делали всё, - и ухаживали за скаковыми лошадьми, и работали на полях, да и мало ли по мелочи, где нужна были руки и хоть небольшие, но силы. Когда гнали от немца лошадей в Сальские степи, напоролись на группу немцев, благо лошадок было немного, большую часть табуна уже переправили. В тот раз повезло и лошадей не забрали, просто заменили скакового жеребца на старую больную клячу. А через какое-то время табун был передан нашим войскам, дело близилось к освобождению. Пацаны были как раз в том возрасте, когда постоянно хотелось есть. Ели всё. Даже лебеду с поля. Приноровились таскать продукты у немцев. Однажды даже попались. Но и тогда повезло. То-ли у немца настроение было, то-ли не совсем был живодёром, отхлестал, отпустил. Или вот рассказ, как после освобождения станицы засевали поля. Зерна было мало, на вес золота каждое зёрнышко. Пахали и сеяли на измождённых волах, сами засыпали и падали с волов под плуг или сеялку. По очереди прятались в посадках, спали. Однажды застал их спящими председатель. Хромой был, ходил с клюкой. Он так орал, так махал своей клюкой! «под трибунал вас!»… только ни под какой трибунал не отдавал. Понимал, что детских сил едва хватало. Но и с него же был спрос. А что в станице? Бабы, да дети… Потом шахта… он рассказывал, что был маленьким и щуплым. Мужики щадили. Берегли. Но работа… она никогда не была лёгкой. Потом вернулся опять в родную станицу. Работал трактористом, потом шофёром. И так всё время в колхозе «Кубань». Мне дочь показала его медали за трудовую доблесть и много грамот.  Андрей Маркович вырастил троих дочерей, и внуками не обделил Бог. Жену свою, Любовь, тихую и спокойную, , любил очень. Был очень общительным. Знал половину станицы людей и всегда о каждом только доброе мог сказать. Вот такой был сосед.


это был очерк в местную газету, но продолжу писать рассказ