Продолжение сле 12
Пил он пиво, отирал губы мятой салфеткой, стрелял глазами и вид имел мало интеллектуальный. Иной местный актеришка, из взятых в роли по настоятельной протекции, мог принять его за шального театрала из бывших ещё самодержавных хлыщей.
Но нет, Козякин не из той малозначительной публики, рассеянной по коммунальным квартирам. И более того, сам - лет десять тому - служил в театре декоратором, чинил кулисы, подглядывал за кордебалетом, помогал режиссеру осаживать пьяных статистов. Был винтиком в сложном театральном механизме.
И вот давеча, вечером лета, полоская в тазике велосипедные бриджи и приготавливая на керосинке яичницу с луком, услышал он стук в свою дверь. По всем признакам стучащая рука принадлежала незнакомцу. Знакомые входили без церемоний. Отерев руки о шаровары, поспешил Козякин к двери и, открыв её, оказался тяжело парализован красотой явившейся в проёме дамы.
Уж каких только див и прим в заграничную мануфактуру завернутых не навидался Козякин за свою жизнь, но этакое чудо...
- Монплезир, моншер, - художник пытался вспомнить русские слова.
- Не утруждайтесь, голубчик, я не изъясняюсь по-французски, - несколько грубоватым, но тем не менее чарующим голосом произнесла незнакомка.
- Ведь вы художник Веня Козякин?
- Непременно он и есть. Афиши, агитационные плакаты три на четыре аршина, - машинально протараторил Веня и, опомнившись, добавил:
- Что же вы в дверях! Прошу в студию.
Студия представляла из себя комнатушку три шага туда-три шага сюда, в ней потрёпанный революцией диван, стол с посудой и керосинкой, два табурета грубой работы. У длинного окна стоял пузатый шкапчик.
Отказавшись от предложения присесть, дама, представившись Изразцовой Леонидой, объяснилась:
- Мне, любезный, нужна вывеска на мой магазин в Перемышлях. В стиле ар-нуво и с названием " Лавка чудесных товаров Леониды"
Буду чудесами торговать. Вам будет скидка...
Свидетельство о публикации №225092901742