За каждым кедром за каждой сосной 14 гл

Глава 14
По прибытию в свой лагерь я нашла там большие перемены. Все вокруг стало стремительно меняться. Сначала лагерь погрузился в панику. Зэчки рыдали, кто искренне оплакивая Сталина, как отца родного, кто - от страха перед неясным будущим - опасались прихода к власти Лаврения Берии, которого в народе считали настоящим дьяволом и палачом.

Однако вскоре лагерь стал пустеть - пошли правительственные приказы об амнистии. И зэков начали массово освобождать. Дошла очередь и до меня. В одно ясное апрельское утро я собрала свой нехитрый скарб в большой холщовый узел и вышла на свободу. Надо было идти пешком десять километров до ближайшей узловой станции. Там, по прибытию поезда, предъявить начальнику свою справку об освобождении и занять в плацкартном вагоне  свободное место. Однако на выходе из лагеря меня ждал автомобиль, из которого вышел Никодим Львович - с букетиком белых подснежников. Он попросил садиться к нему в машину, чтоб поговорить. Подснежники я приняла, а садиться в машину отказалась.
- Шура, напрасно ты со мной так, - печально говорил Никодим Львович. - Я уже свое отслужил. И подал заявление на увольнении. И прошу тебя стать моей женой.

Удивлению моему не было предела. И волнению.
- Зачем вы это мне говорите, Никодим Львович? - чуть не плача отвечала я. - Вы же знаете, что я не смогу сделать вас счастливым. И сама не могу быть счастлива. Ни с вами. Ни с кем. Моя жизнь сломана. Впереди - тусклое, серое существование. Без тепла, без любви. Такова моя судьба.
И ушла, не оглядываясь.

 Машина Никодима Львовича долго ещё сопровождала меня. Но я решительно шла в ряду других освобождённых и старалась не оглядываться.

 Мне было неизвестно, что рок уготовал в будущем. Но я точно знала, что никогда не свяжу свою жизнь с человеком, который преданно служит коммунистической системе. Той самой, которая убила моего отца. Мою подругу Варю. Мою наставницу Авигаиль Авраамовну. И всех других, которых не счесть.

Но уже перед поездом Никодим Львович вновь подошёл ко мне и печально склонил голову.
- Я тебя понимаю, Шура. Будь счастлива, моя дорогая. А это тебе на память... не бойся, не обо мне... О Елизавете.
И протянул медальон. Небольшой медальон Елищаветы на серебряной цепочке с портретом сына внутри.
- Елизавета... освобождена? - неуверенно смотрела я на медальон.
- Она исчезла.

Никодим Львович рассказал, что в последнее время Елизавета стала заговариваться. Звать мужа и сына. Бредить. Решено было Елизавету перевести в лазарет. Но она оттуда сбежала.  Прямо в лёгкой сорочке, ночью, в пургу, пробралась как-то сквозь проволочное заграждение и ушла босиком в тайгу. Там её- между пихтами и соснами  утром и нашли. Уже бездыханную.
Окончание следует