Утоли моя печали

   Чарли Кирк (Чарльз Джеймс Кирк), американский правый, писатель, член Совета по национальной политике, был убит 10 сентября 2025 года во время выступления перед студентами Университета долины Юта. На момент покушения ему был 31 год. В США кто со слезами, кто со словами ненависти проводили погибшего, молодого мужественного человека, отца двоих детей, мужа, друга, перспективного политика, исповедовавшего близкие гражданам и нашей страны ценности. На церемонии прощания присутствовали президент США Дональд Трамп и члены его правительства, его команды. Гроб нес вице-президент Джей Ди Вэнс, о нем громко скорбел, объявив четырехдневный траур, президент Дональд Трамп. Вдова Чарли Кирка, Эрика Кирк, в своем выступлении заявила, что прощает убийцу мужа, как того требуют христианские заповеди. Ей бешено аплодировали. Правда, сам Трамп заявил, что он никого прощать не собирается, назвал убийство Чарли Кирка посягательством на идеалы консерваторов и будет преследовать тех, кто стоял за ним, кто его подталкивал.
   В Америке не первый раз убивают симпатичных политических деятелей, которые пытаются противодействовать глубинному государству. Произошло два покушения на самого Трампа. Чем Кирк напугал тех, кто организовал его убийство? Впрочем, во многом он шел поперек течения. На конференции CPAC в феврале 2022 года Кирк заявил, что «южная граница куда важнее, чем украинская граница», добавил: «Я хочу, чтобы каждый республиканский лидер, который выйдет на сцену в ближайшие пару дней, назвал то, что происходит на южной границе, вторжением, потому что два миллиона человек просто вошли в нашу страну в прошлом году».  Он поддерживал политику Дональда Трампа, которая предполагала более прагматичный подход к международным отношениям, включая взаимодействие с Москвой. Что касается конфликта на Украине, то Кирк критиковал за срыв мирных переговоров в начале конфликта Джо Байдена, бывшего президента США, и экс-премьер-министра Британии Бориса Джонсона. «Я считаю, это одна из самых злонамеренных вещей, которое наше правительство сделало в последнее время», — заявил активист.
   «Чарли Кирк был одним из самых пророссийски настроенных голосов консерваторов США: он призывал к конструктивным отношениям с РФ и выступал против поставок американского оружия Украине», — написал об американском консерваторе спецпредставитель президента России по вопросам инвестиционно-экономического сотрудничества с зарубежными странами Кирилл Дмитриев. Он также обсудил с РПЦ возможность признания вклада Кирка в развитие христианства. В июне 2025 года Чарли Кирк выступил против вовлечения США в ирано-израильский конфликт. По уровню драмы и боли убийство Чарли Кирка сопоставимо с гибелью Мартина Лютера Кинга. Оно меняет американскую историю. Кирк стал кумиром при жизни: его приверженность Богу и семье вдохновляла многих сторонников. Дело Кирка продолжит его супруга, пообещав продолжить работу Turning Point USA. Сейчас движение активно расширяется, открывает новые ячейки в университетах. Таким образом, цели, которые отстаивал Кирк, после его гибели приобретают еще большую актуальность.
    При осмыслении произошедшего в США вспомнилось, что в российской истории был факт, когда Великая княгиня Елизавета Федоровна простила убийцу своего мужа, губернатора Москвы Великого князя Сергея Александровича. Вспомнилось не мне одной – об этом вспомнил Дмитрий Саймс, ведущий программы «Большая игра». Рассказать о том, что это совершенно разные истории, видимо, не хватило времени. У нас в активе есть мощный источник осмысления этого события. Им может служить роман Бориса Васильева «Утоли моя печали». Писатель известен своими произведениями о Великой Отечественной войне, но ему можно доверять и как историческому писателю. Так что это было?
   1896 год. Идет подготовка к коронации Николая Второго, последнего российского императора. Все в традиции византийской пышности, дворцы и соборы. Тратятся огромные средства, да и поставщики на каждом шагу воруют. В России интеллигенция ведет постоянный спор о путях развития страны, о преодолении глубокой пропасти между народом - властью и состоятельной частью общества. Власть живет своей жизнью, не замечая острейших проблем. «И везде, как говорят герои романа, - решительно господство произвола, а не закона. Произвола, Иван, а произвол порождает обиженных. И толпы этих обиженных ринутся давить обидчиков, как только почувствуют безнаказанность. Поэтому бороться за свободу у нас можно только постепенно, только парламентским путем… Иначе – неминуемый бунт. Бессмысленный и беспощадный, как бессмысленна и беспощадна сама толпа». А народ необразован, дик.  С елки в селе, куда приезжает Наденька, героиня романа, чтобы встретить Рождество, помолиться на могилах родителей, ночью кто-то все украшения снял. Частью побил, частью унес. Мелочь, конечно, а неприятно.
– Там же – мамины подарки. Ты помнишь мамины подарки? Она же сама, собственными руками делала их, мне Варя рассказывала! Мы им праздник устроили, а они… Прости, Ваня, но я уеду. – Надежда бросила вилку. – Вот они, счета. Две тысячи… Две тысячи воров и хамов, видеть их не могу!
     «Великая держава, - говорит Беневоленский, - не та, что может кумачом всю страну завесить, а та, в которой народ достойно живет…"   
    Коронация проходила в Успенском соборе. Разливался благовест. Для народа были приготовлены подарки, но народу собралось так много, что сборище представляло две толпы, которые в тот момент, кода буфетчикам приказали выдавать узелки с угощением, ринулись вперед, и масса людей, спрессованная, стонущая, стала наседать, грозя раздавить встречных. Солдаты охраны, которые должны были обеспечивать порядок, не успели подойти к началу раздачи, потому что было только шесть часов утра. Это был ужас давки, в которой погибли, были задавлены две тысячи человек. Надя выжила, выползла, а ее горничная Феничка была задавлена, но в семье Олексиных об этом не упоминали. По христианскому обычаю полагалось бы объявить траур, отменить бал у французского посла и другие мероприятия, но губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович пришел в бешенство, не пожелав даже слушать это предложение, не то, что доложить об этом государю, и коронационные торжества шли своим порядком. Это было почти «маниакальное следование» расписанию. Даже в Европе были озадачены тем, что танцуют на балах при забитых до отказа моргах.  Иван Каляев, член боевой организации эсеров, решается убить «это бессердечное ничтожество». Государь и государыня лишь на полчаса посетили Ваганьковское кладбище.
   Ходынская трагедия стала точкой отсчета в царствовании Николая Второго. Следственное дело «о многочисленных пострадавших» было приостановлено. Следователя, «изволившего просить разрешения допросить губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича," оного не получил, был отставлен, а великий князь был освобожден от должности, назначен на более почетную. Виновными сочли роковое стечение обстоятельств, неразумное поведение народа, обер-полицмейстера и его заместителя. Первая попытка убийства у Ивана не получилась: в карете великого князя сидела его жена с двумя детьми. Казнь была совершена позже, когда великий князь поехал в Кремль в канцелярию. Иван бросил бомбу, был ранен, мог, но не убежал, чтобы показать, что это было не убийство, а казнь за Ходынку. Жена убитого Елизавета Федоровна пожелала навестить убийцу в Бутырской тюрьме. Иван повинился перед ней, сказав, что исполнил свой долг. Елизавета Федоровна вручила ему на память иконку Божьей Матери «Утоли моя печали» и пообещала помолиться за него. Иван попросил её не ходатайствовать перед государем о сохранении ему жизни, сказав, что не примет помилования. Казнен за терроризм через повешение.
   Как утолить печали, пришедшие к людям вследствие трагедий?  Россия пережила трагический век, и трагедии, в том числе не зависящие от чьей-то воли, на нем не закончились. Слава Богу, Россия поняла необходимость сохранения народа, неприятие политических убийств, несколько отошла от гражданского противостояния, объединившись вокруг мудрого лидера и идеи патриотизма. Америке, которая в течение своего существования широко использовала жестокость, убийства, видимо, еще предстоит прийти к этому пониманию.