Белые лилии Часть 1

~~~&~~~*~~~&~~~*~~~&~~~

Свинцовое ночное небо было затянуто тяжелыми, низко нависшими тучами. Холодный промозглый дождь барабанил по тротуарам и шоссе, штрихуя пространство вокруг приглушенного мерцания уличных фонарей. По мокрому шоссе с шипением, разбрызгивая лужи, проносились редкие припозднившиеся автомобили.

Большинство домов темнели потухшими глазницами окон, и только в одном окне еще теплился забытый кем-то свет. Именно около этого дома притормозило такси с мигающим зеленым светодиодным дисплеем на крыше. Из него вышел пассажир — рослый мужчина в темном плаще. Он взглянул на часы, которые показывали четверть двенадцатого, потом перевел взгляд на светящееся окно. Взяв багаж и отпустив такси, мужчина направился к дому.

Он быстро прошел по цементной дорожке к крыльцу, на ходу теснее запахивая плащ, от проникающего повсюду дождя. Отыскав в кармане ключи, бесшумно открыл дверь, попутно обтирая промокшие туфли о придверный коврик.

В освещенной нарядным бра прихожей, повесил на крючок промокший плащ, поправил очки и прищурился, оглядывая лицо в овальное зеркало. В отражении на него глядел среднего возраста мужчина, с широкими плечами, крепко посаженной головой, с приятными, правильными чертами лица.

Дом встретил его запахом свежеиспеченного пирога и легким ароматом ее любимых лилий. "Наверное, готовит сюрприз на завтра", - подумал он, улыбаясь предвкушению. Но затем он услышал ее голос.

Жена разговаривала по телефону, рассыпаясь в нежностях. Он замер, прислонившись к стене в коридоре. Обычно Лена была немногословна, особенно по телефону. "До свиданья, мамочка," - произнесла она, и у него отлегло от сердца. Конечно, маме можно говорить ласковые слова. Он уже хотел радостно обнять ее, соскучившись за день, и уже готов был протянуть руки для объятий, как вдруг из спальни донесся мужской голос.

Слова были неразборчивы, но тембр… Он узнал бы этот тембр где угодно. Это был голос Ника, его армейского друга. Легкое покашливание, короткая фраза, тихий смех.

Он почувствовал, как кровь отливает от лица. Руки, еще секунду назад тянувшиеся к ней, сжались в кулаки. Что происходит? Почему Никита здесь?
Безмолвно, стараясь не выдать себя, он осторожно крался за ней. С каждым шагом сердце ухало как отбойный молот. Он уже знал, что его ждет, но все равно не мог остановить себя. Нужно было увидеть все собственными глазами.

И он увидел. То, что он увидел, не оставило никаких сомнений. Картину предательства, развернувшуюся прямо перед ним. Ник, обнаженный, лежал в его кровати, а Лена, скинув шелковый халатик, кинулась ему в объятия.

Мир вокруг словно замер.
В этот миг он понял, что значит мужская дружба. Он платил за эту дружбу помощью и поддержкой в трудную минуту, общением за кружкой пива... и женой. Правда была жестока и цинична.

Он стоял, словно парализованный, наблюдая за развернувшейся сценой. Да, тут его явно не ждали. Они так были заняты друг другом, что не замечали ничего вокруг. Медленно, с трудом переставляя ноги, он отступил назад, в коридор. Он не мог больше оставаться здесь, смотреть на это. Нужно было уйти, прежде чем он потеряет контроль. Он просто оделся и вышел из дома, оставив их там, вдвоем, в его постели.

Холодный ветер с дождем ударил в лицо, словно пытаясь привести его в чувство. Он шел, не зная куда, не чувствуя ног, не понимая, как такое могло произойти.

Некоторое время спустя, он сидел в темноте бара, в руке – стакан. Водка обжигала горло, но не могла растопить лед в сердце. Перед глазами снова и снова всплывала картина из спальни.

Он допил водку, поставил стакан на стойку. В голове созревал план. План, требующий терпения, хладнокровия и… мести. Месть – холодное блюдо. Нужно было дождаться подходящего момента, идеально все спланировать.

Он будет терпелив. Он заставит их страдать. Он отнимет у них все, что они любят. Постепенно, шаг за шагом.

Он поехал в гостиницу, но сон как рукой сняло. Он все время гонял в мыслях способы мести. Одна кровожаднее другой. Словно кадры из просмотренных фильмов всплывали сцены ужасов. От самых изощренных, требующих сложной подготовки, до простых и грубых. Он представлял, что месть должна быть изысканной. Медленной. Мучительной.
 
Случай представился сам собой. Друг попросил его помочь с прохудившейся кровлей. Их дружба после того случая рассыпалась в прах, оставив горький осадок предательства. Но друг ничего не подозревал.
Поднимаясь по шаткой лестнице, он чувствовал лихорадочное предвкушение. Кровля оказалась куда хуже, чем он предполагал. От любой прогнившей доски можно было ухнуть вниз. Работа предстояла долгая и нудная.

Кровля словно нарочно разваливалась у него под ногами, вторя той гнили, что разъедала его душу. Несколько недель он ждал этого момента.

Солнце пекло немилосердно. Он утер рукавом пот со лба. Под ним расстилался сад, ухоженный и цветущий, словно насмешка над его собственной жизнью, предательством двух близких людей.

Он присел на прогнившую стропилу, пытаясь унять дрожь в коленях. Снизу послышался голос Никиты.

– Как там, Дим? Жив еще?

Он спрыгнул на уцелевший участок кровли, стараясь не смотреть вниз.

– Да тут работы на неделю, Ник! – крикнул он в ответ.

Никита засмеялся. Звук прошелся по его нервам, как наждачная бумага.

– Не торопись, дружище! Главное – чтобы не сорвался!

"Сорваться…" Мысль пронзила его, словно молния. Он посмотрел на прогнившую доску, на сад внизу, на смеющегося Никиту. Лестница предательски скрипнула.
Голова Никиты уже почти маячила над крышей.
Плевое дело пнуть ногой лестницу и прощай дружище!

Дмитрий смотрел на Никиту остановившемся взглядом, и в нем было столько ненависти, что Ник мгновенно все понял. Улыбка сползла с его лица, сменившись гримасой испуга. Он замер на последней ступеньке, вцепившись побелевшими пальцами в край лестницы.

Время словно остановилось. Только тихий скрип прогнивших досок под ногами Дмитрия нарушал тишину. В глазах Никиты плескался ужас, перемешанный с мольбой. Он понял все.

Дмитрий медленно поднял ногу, готовясь нанести удар. В этот момент мир словно сузился до размеров его ботинка и побелевшего лица Никиты. Это был его момент. Его власть. Перед мысленным взором пронеслись лица жены и детей Никиты. Но, все, прощайся, с ними, иуда!

Но в самый последний миг взгляд Дмитрия упал на часы на руке Никиты. Те самые, которые Дмитрий когда-то подарил ему на день рождения, за которые отдал бешенные деньги. Те самые, которые Никита никогда не снимал. Те самые, которые были символом их дружбы, некогда существовавшей между ними.

Дмитрий опустил ногу. Ненависть вдруг схлынула, оставив после себя лишь пустоту и усталость. Он отвернулся от Никиты, глядя на закатное солнце, окрашивающее сад.

- Руку давай! - произнес он. Тут балка худая, оступишься и улетим вместе!

Он понял, что все его планы мести, зревшие последние недели, пустое. Это было лишь его желание справедливости и возмездия над тем, кто, разрушил его жизнь. Но злобы больше не было.

Дорогой, он купил букет белых лилий, которые так любила Лена.

Злость выгорела дотла, оставив лишь пепел горькой истины. Он держал букет, словно оружие, в руках, дрожащих не от гнева, а от ужаса. Сегодня он станет палачом своей любви.

Дверь отворилась неслышно, Лена стояла на пороге, такая домашняя, нежная, словно призрак. Она улыбнулась, но улыбка была кривой, неестественной. "Ты пришел," - прошептала она, отступая вглубь квартиры.

Внутри все было залито солнечным светом, на столе - ужин. Вино, две тарелки. Он почувствовал тошноту.

Лена жестом предложила ему сесть. Он молча протянул ей лилии. Она взяла их, коснулась лепестков пальцами, и вдруг заплакала. Тихо, беззвучно, как ребенок.

"Прости меня," - прошептала она, ее голос был сорван. "Я виновата."

Слова застряли у него в горле. Он хотел кричать, обвинять, но не мог. Перед ним была сломленная женщина, чьи глаза говорили больше, чем любые признания. Он встал, подошел к ней сзади и обнял. С ее губ слетело признание: - Я не хотела причинить тебе боль, но так случилось : - Я жду ребенка! 

Он смотрел на букет лилий.  Белые, нежные…словно невинность,... навеки утраченная. Лилии, так ею любимые, стали символом разрушенной жизни.

Он молчал, и в тишине комнаты явственно слышалось только ее прерывистое дыхание. Она ждала слова, приговора, надежды … чего угодно.

Но в Дмитрия как будто воткнули ножи и там провернули!
- От Никиты? Эта мысль, оглушающая, как взрыв, парализовала его. Ненависть, клокочущая в горле, грозила вырваться наружу.

Признайся, от него? – выдавил он, чувствуя, как дрожат губы.
Лена отвела взгляд. Молчание стало невыносимым. Он схватил ее за плечи, тряхнул изо всех сил.

Отвечай!
Это неважно! – крикнула она в ответ. – Важно то, что я больше так не могу!

Он отпустил ее. Рухнул на стул, словно подкошенный. Не важно?

Я ухожу, - тихо сказала Лена. - Не вини себя. Просто… так случилось. Никто не виноват.

- Ник всегда был коллекционером женских сердец. И меня все устраивало, пока этой женщиной не оказалась ты. Какая жизнь тебя с ним ждет, Лена? Ты хорошо подумала? Я не буду тебя останавливать, в этой ситуации это невозможно. Ты думаешь, вечный праздник, шампанское рекой, красивые платья и длинные ночи? Ты смотришь на него – с обожанием, граничащим с безумием? Ты оглохла ко всем доводам разума.
Он пресытится тобой, как и остальными. Ник не умеет любить. Он умеет владеть. Покорять недоступное, а потом бросать.

На что ты будешь жить? Ник дарит лишь иллюзию красивой жизни, и много обещает, но это всего лишь обещания. Ты останешься ни с чем. С ребенком, разбитым сердцем,  и пустым кошельком.

Он видел бледность ее лица, растерянность в глазах, дрожащие пальцы, вцепившиеся в подол платья.

«Вы, женщины, как бабочки, – произнес он, – летите на красивые обещания, где вам обломают крылья».

Она сделала шаг к двери. «Я ухожу», - прошептала она, и в ее голосе звучала сталь: "Я научусь летать заново".

-Каждый человек делает свой выбор, из которого складывается последующая цепочка его жизни. Как бы там не было, желаю тебе счастья!