Отрывок из моего романа Счастья нам, девочки!

Часы показывали почти половину девятого, когда последний из клиентов наконец-то сделал свой выбор и отправился домой с сознанием честно исполненного рождественского долга. Рабочий день подошёл к концу.
Вдыхая свежий морозный воздух и прокручивая в голове киноленту сегодняшнего дня, я медленно шла к метро. К вечеру похолодало, редкие снежинки, кружась в свете фонарей и витрин магазинов, ложились на тротуар и одежду прохожих. Мягкие и прохладные, они ласково касались моего лица.
— Маша! — услышала я и неуверенно оглянулась.
В нескольких метрах от себя я увидела Глеба. Его силуэт чётко вырисовывался на фоне огромных освещённых окон соседнего торгового центра. Судя по поднятому воротнику и спрятанным в карманах пальто рукам, он ждал меня уже достаточно долго. Я осмотрелась в поисках Ирочки. К моему великому облегчению, её присутствия я не обнаружила.
— Маша, подожди!
Я и так не двигалась с места. Почему-то вспомнилась наша прошлогодняя встреча Нового года. Как и тогда, бежать мне было некуда, а теперь уже и незачем.
— Я не мог уехать, не увидев тебя ещё раз. Не гони меня...
Глеб подошёл ко мне вплотную. Снежинки таяли в его волосах и на ресницах, превращаясь в крошечные капельки-слезинки.
Сняв перчатку, я провела рукой по его холодной щеке, пытаясь согреть её своим теплом.
— Замёрз?
— Нет, — он покачал головой, не отводя от меня глаз. — Я ничего не чувствую. Я вообще больше ничего не чувствую, с тех пор, как потерял тебя.
Прижав меня к себе, Глеб зарылся лицом в мои волосы.
— Маша, Машенька, — повторял он шёпотом, а у меня не было сил его оттолкнуть.
Я закрыла глаза... Ни о чём не хотелось думать. Сколько мы так простояли — минуту, две, десять?..
Я первой пришла в себя. Сделав над собой усилие, я оторвалась от него и посмотрела на часы.
 — Мне пора... Мой поезд отходит через несколько минут.
 — Это последний или есть возможность уехать позже? Можно я провожу тебя?
В голосе Глеба слышалась надежда утопающего, хватающегося за любой предлог, способный оттянуть прощание, как за соломинку.
— Да, конечно… Мы можем пройти пешком до вокзала. Следующий поезд отходит оттуда через сорок минут.
Глеб обнял меня за плечи. Тесно прижавшись друг к другу, мы медленно шли по вечернему, сверкающему огнями Гамбургу, не внимая его предпраздничной красоте. Она казалась сейчас чужой и ненужной, а мы сами — против воли перенесёнными в неё из прошлой, счастливой жизни, потерянной для нас обоих навсегда. Мы оба молчали, боясь нарушить словами последние мгновения единения наших душ, пытаясь надышаться оставшимися неповторимыми минутами совместного настоящего.
Какое оно странное, время! Как медленно оно тянется, если не хватает сил ждать, и как мгновенно пролетает, если ты просишь у него отсрочки.
Мы прощались на вокзальном перроне, у входа в вагон. В порыве отчаяния Глеб схватил меня в охапку.
— Как мне вернуть тебя, Маш? Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
Я провела рукой по его влажным от тающего снега волосам, обняла его лицо ладонями и прижалась к нему губами.
— Ничего больше не надо делать. Всё поздно, Глеб, слишком поздно.
Раздался предупреждающий пронзительный свисток проводника. Едва я успела заскочить в вагон, как дверь захлопнулась. Поезд тронулся, оставляя на перроне Глеба, а с ним и последнюю надежду на возвращение в наше несостоявшееся прошлое.