Заколдую, закляну и брошу - не надо злить ведьму

Шариковая ручка моя со скрипом бегала по листку бумаги, пока седая, девяностопятилетняя бабуля, плотно стиснув губы и опираясь на деревянную трость с вытертой до блеска рукоятью, терпеливо ожидала долгожданного рецепта. Зоя Ивановна была нашей местной легендой: в четырнадцать лет убежала на фронт, прибавив себе три года. Морпех, орденоносец.

- Зоя Ивановна, почему вы к ревматологу-то не пошли? Вы же знаете я терапевт!

- Знаю я что ты терапевт! - ловко подхватывая исписанную мной бумажку нахмурилась ветеран, - Только ревматолог ваш, этот Эгим… Эгем.. берде…берды… Тьфу, ты господи, дал же бог фамилию!

- Эгембердиев, Зоя Ивановна. Алтынбек Джолдошович! Отличный врач. Зря вы так.

- Отличный врач пусть сначала по-русски говорить научится! Ага? А то что-то лепечет там нам на своём, ничего не понятно! Ой, не за это мы воевали, не за это…А вы, Тамара Владимировна, человек проверенный, старшим поколением уважаемый! После вас мы как зайчики прыгаем и чувствуем себя молодыми девчонками и мальчишками! Вы всё про всё знаете.

- Так уж и зайчиками? – улыбнулась я Серебряковой, поправляя выбившуюся из причёски тёмную прядь волос так и норовившую залезть в рот.

- А то! Я попусту болтать не буду! В прошлый раз у меня сил так прибавилась, что я даже на кладбище своим ходом съездила! Сына и внука навестила, рассказала мальчикам всё, цветочки поменяла! В общем большое дело сделала!

Пациентка моя всё ещё сидела на месте, но сгорбленная спина Серебряковой постепенно выпрямлялась, морщины на лице делались менее глубокими, а блеск в глазах и вовсе был как у молодой. Я тихонечко, осторожно, вливала в неё порцию жизненной энергии, которую накопила сегодня, бегая утром по Набережной. Энергии, что щедро подарили мне тополя и берёзки, поющие с утра птички, и по-летнему тёплое осеннее солнышко. На три месяца ей точно хватит. Потом снова придёт. Да всё так просто! Жизнь вообще штука простая. Просто многие привыкли её усложнять.

- Ладно, побегу я Тамара Владимировна! Огромное вам спасибо! - на стол рядом со мной легла пара конфеток «Мишка на Севере».

- Бегите, конечно, но в следующий раз Зоя Ивановна всё-таки надо идти к ревматологу. А то меня начальство заругать может… - с улыбкой посмотрела на старушку я.

- Это кто это ещё вас заругает? – серые глаза ветерана сверкнули сталью - Кешка что ли? Да я ему обоссанцу в детстве штаны меняла! – соскочила на ноги Зоя Ивановна, озорно стукнув тростью по полу (видно было, что палочка ей сейчас и не нужна вовсе). – Пусть только попробует вас заругать, я ему крапивы всыплю!

На мгновение она снова стала похожа на ту золотоволосую красотку, что в моей памяти, под аплодисменты советских солдат, танцевала «Барыню» у Рейхстага в 1945 году.

Без какого-либо почтения к Иннокентию Павловичу - главрачу нашей поликлиники, Серебрякова покинула кабинет с гордо задранным подбородком. «Ей и правда стало намного лучше», - подумала я и отхлебнула глоточек холодного, сладкого-сладкого чая, стоявшего рядом со мной на столе. Глюкоза очень хорошо возвращала силы.

Приём подошёл к концу, но до ухода домой мне нужно ещё было кое-что сделать. Открыв ящик стола, я достала самодельный браслетик из разноцветных стеклянных бусин и пару секунд разглядывала его на раскрытой ладони. Неплохо получилось. Надёжно. Спрятав вещицу в карман халата, я отправилась на первый этаж. В лабораторию.

Редкие пациенты провожали меня улыбками. Большую часть из них я знала очень давно.

- Третьякова! Кого ищешь? – заметив меня на пороге, спросила заведующая лабораторией Марья Ивановна, болтая с кем-то по стационарному телефону в углу.

Вредную саркому в её правой ноге я почти уже залечила. Ещё месяц и всё. А всё потому что не надо давать обещаний, которых не можете выполнить. Вина тяжким грузом и страшной болезнью ложится на вас.

- Сорокину ищу.

- Они в кладовке, чай пьют.

- Спасибо.

Свернув в узкий коридор со всех сторон блестевший безукоризненно чистым пахнущим хлоркой кафелем, я оказалась возле двери с рисунком изображающим швабру и ведро. Девочки при виде меня бросились на встречу. Весь чай расплескали.

- О, Тамарочка, привет! Как дела? Садись с нами кофе, чай пить…

Кто-то пододвинул ко мне стул. Внутри кладовка была значительнее больше чем казалась снаружи. Медперсонал трескал яблочный зефир «Коломенский».

- Спасибо девочки, у меня рабочий день закончился, умоталась, ехать надо, дома покушаю… - скороговоркой возразила я не потому что была зазнайкой, а потому что и правда сегодня устала. Пациентов было вдвое больше обычного.

- Ну, ты как всегда… - надула губы дородная дама-травматолог Мелентьева.

- Девочки, отстаньте от неё! – умяв половину зефирины, сказала старшая медсестра Сидорова. – Тамара Владимировна опять набрала чужих пациентов и приём начала на час раньше. Лерка Жукова на больничном, со своим Лёшкой по ночному городу катается, фоточки в интернет выкладывает, а другие за неё работают. Я бы тоже устала. Добрая ты сильно, Тома. Я бы так не смогла.

Я только плечами пожала, спрятав руки в карманы белого халата.

- Простите девочки, по-другому не умею (в этот момент коллеги посмотрели на меня с жалостью, еле-еле сдержалась чтобы не прыснуть со смеху). – Ира, вот тебе браслетик как обещала.

Лаборант Сорокина – тридцатипятилетняя миниатюрная, сероглазая блондинка с мешками под глазами, крепко, искренне обняла меня уткнувшись мордочкой в грудь.

- Ой какой хорошенький! Сами сделали?

Девчонка всегда обращалась ко мне на «вы».

- Конечно.

- Спасибо, Тамарачка Владимировна! Огромное спасибо! – взвизгнула от восторга лаборант и тут же прицепила на запястье правой руки мой браслет.

Умничка. Подарок-то был не простой. Я бы даже сказала сложный. Делала его почти месяц. А всё потому, что кто-то из ближайшего окружения Сорокиной вился-змеился вокруг неё с плохими намерениями. Я это ясно видела. Вроде бы ерунда, но сама Ирина после смерти мужа ещё не восстановила своё защитное поле. Смерть по-настоящему близкого человека делает такую пробоину, что некоторые до конца жизни не могут оправиться. И поэтому сейчас она была очень уязвима. Нет, я не боялась, что если Ира потеряет браслет, всё будет зря. К тому времени сила моя подействует как надо, восстановит её естественную защиту, и всё будет у неё хорошо.

Уже направляясь к выходу я произнесла:

- Ладно, девочки, я побежала. Приятного чаепития. Пока-пока.

Между вторым и третьим этажом в халате брякнул смартфон. Сообщение пришло от моих соседей Песковых – несчастной, многодетной семьи три года назад потерявшей отца. Мало того, что Константин попал в аварию так ещё и вверг близких в страшные долги.

«Тамарочка, у нас беда», - гласило сообщение, отправленное Юлей на экране.

* * *

Запрыгнув в свой старенький, но всё ещё бодрый зелёный «Фольксваген-гольф» с наклейкой ведьмы на метле на заднем стекле, я примчалась домой. Заходить к себе не стала, сразу повернула направо в квартиру 22, где и жили Песковы.

Юля, бледная, с опухшими глазами, ждала меня в коридоре. Худая, дёрганная, в рваных джинсах, мастерке со сломанным замком, в заштопанных носках.

- Что случилось? – спросила я, протягивая Лёньке и Борьке пакет с колбасой, сыром, «Студенческим» батоном, сырым цыплёнком и кульком карамелек.

- Эти уроды! Те, которым мы деньги должны! Мою дочку снасильничали! – крупные слёзы побежали по щекам Юли.

За три года она здорова сдала и постарела лет на десять. Если бы я регулярно не поддерживала её концентрированными порциями энергии, она давно слегла бы с истощением, а детей отправили бы в детдом.

- Что сделали? – нахмурилась я и чёрные волосы мои цвета вороньего крыла словно наэлектризировались. На мгновение, но я явно это почувствовала.

- Снасильничали.

Быстрым шагом я прошла в комнату шестнадцатилетней дурынды обожавшей коллекционировать киндеры, слушать Macanа и Леру Бойку. Плакатами кумиров была обклеена вся стена за кроватью девчонки, на которой она сейчас свернулась калачиком.

- Лера! Это правда? – остановившись спросила я, а взгляд мой тем временем пронзал одежду, кожу и пелену сильных эмоций, ложащуюся на кожу так же как разлитая нефть на воду.

Акта изнасилования я не видела. Его не с чем не перепутаешь, но было что-то другое. Разочарование, грусть и страх. Нет, СТРАХ на первом месте.

- Она сама к ним пришла. Хотела так долг отдать, - произнесла я и Юля рядом со мной громко всхлипнула.

Лерка же сыпя искрами резко села на кровати и собиралась прокричать что-то, может быть даже оскорбить меня, но встретившись со мной взглядом замолчала, и не сдержавшись, заплакала. Всё это время держалась, а тут её буквально прорвало.

- Ничего не хочу говорить! Слышите?! Отстаньте от меня!

И тут же противореча сама себе добавила:

- Да хотела! Не знаю зачем пошла! Потом хотела убежать, а они не отпустили! Я теперь грязная! ГРЯЗНАЯ!

- Юля, иди налей детям чая, - спокойно произнесла я и мамочка тут же перестав реветь ретировалась.

Я же присела на кровать рядом с Леркой, обняла её, и тихо-тихо на ушко, пока ладонь моя наполнялась теплом, произнесла:

- ШУНЬЯ, шуньята. Ничего не было, милая, спи.

* * *

- Достоевского 46, дом с пристройкой, - зачем-то повторяла я всё дорогу про себя, а по радио играла хитовая песенка про ведьму. Как специально.

Я возьму тебя милый за душу
Ты же знаешь, что я не шучу
Ведь ты помнишь их всех и каждую
Не сравнишь со мною ни одну
Я сожру тебя милый заживо
Не успеешь сказать прости
Познакомься с моими стражами
Но не стой на моём пути

Не успела я нажать на звонок рядом с массивной, металлической чёрной дверью, как мне уже открыли. На пороге стоял синеглазый лысый качок с толстой золотой цепью на шее и в синей футболке со львом. Смотрел он на меня нагло, похотливо, пожёвывал жвачку. Но это всё ерунда. А не ерунда было то, что позади него, за спиной, был вход в «паучье гнездо».

* * *

- О! Какая фива! – произнёс он, немного прищуривая правый глаз из-за давней травмы в драке. - И к кому это такая красоточка пожаловала?

Пальцы говорившего поиграли звеньями цепочки. Золотой цепочки хозяина которой он убил десять лет назад. Вообще-то такие вещи носить на себе было не желательно, ведь они как кровососы вытягивают жизнь владельца, но советы давать ему я точно не собиралась.

- Я пришла к вашему главному, - без обиняков сказала я, чуть сдвигая его в сторону и проходя внутрь.

Качок даже немножко удивился, но затем ещё шире улыбнулся. Ему нравились активные женщины. Правда, потом, он их избивал, компенсируя маленький член и короткий половой акт.

Внутри было стрёмно. Это слово тут подходило как нельзя лучше. Мне очень хотелось поёжится, но я сдержалась. «Паучье гнездо» то ещё местечко. Все кто здесь находятся рано или поздно портятся словно старая консерва. А всё потому что концентрация зла, не философской категории о которой спорят умники по радио, настоящего зла, здесь зашкаливала. Такое бывает, когда ты отбрасываешь все принципы и пускаешься во все тяжкие. Даже у преступников есть принципы. Но только не у людей работающих тут. И как только Песков умудрился с ними связаться.

Напротив входа, в стене, было большое зеркало и я смогла мельком взглянуть на то как выгляжу: чёрные волосы растрёпаны, разбросаны по плечам и спине, голубая рубашка, чёрные брюки со стрелками с красным поясом, туфли на каблуках. Надо было зайти домой переодеться. Ладно, обойдутся. Ничего они мне не сделают.

- Вечно все лучшие соски Артуру достаются! – произнёс справа, облокотившись на дверной косяк, высокий брюнет с густыми бровями и узким как у макаки лбом.

- Тише Слава, не так громко! Ты же можешь обидеть нашу гостью! Гурген! Проводи её! – прервал с улыбкой товарища качок, подзывая кого-то мне не видимого.

Пройдя через небольшой зал за жилистым бородатым кавказцем, где на приставке у огромного телевизора играли трое мужчин с бандитскими рожами (от них пахло металлом и порохом) мы поднялись по лестнице на второй этаж. А вот и паук!

Тут за массивным квадратным столом сидел такой же квадратный кареглазый блондин в чёрной футболке, сером пиджаке, чёрных джинсах и остроносых ботинках с металлическими носками. Чёрт, это было серебро. «Пижон», - подумала я, сложив руки на груди и уставилась на него.

Тот сразу понял из-за чего я к ним заявилась. Я правда его немножко ментально подтолкнула - пустив в голову калейдоскоп знакомых ему образов, но совсем чуть-чуть.

- Девчонка долг отцовский не отработала! – лениво произнёс он, туша в бронзовой пепельнице только начатую сигарету. - Сырая ещё, учиться ей и учиться! Удовольствие получил только потому что был первым. Так уж и быть прощу половину суммы за этот месяц…

Была бы я помоложе, менее опытна, уже вцепилась бы гаду в физиономию и долбила мордой об стол пока не расколола череп.

- Сколько они вам должны?

- Много, - кривая усмешка, из-за шрама над верхней губой, сделала улыбку зловещей.

- Сколько?

- Отдать хочешь? – квадратный Артур встал и внимательно посмотрел на меня (внутри него тут же разгорелось желание, словно у животного). - А что? У тебя бы куда быстрее вышло чем у этой соплюхи…

- Сколько? – рука моя ударила по протянувшимся ко мне холодным, влажным пальцам Артура.

- Двадцать миллионов! – зло бросил он, сморщившись от боли.

Рука у меня и правда была тяжёлая.

- СКОЛЬКО? – некоторое удивления я всё же испытала. - Они же уже три года вам отдают! Татьяна на четырёх работах работает! Не спит, не есть…

- Я сказал двадцать!!! – ржание внизу прекратилось, игру поставили на паузу, все находящиеся в здании прислушивались к нашему разговору. - Будет возмущаться ещё пару лямов наброшу! Муженьку её надо было думать прежде чем в долг брать!

- Да он из-за вас и погиб! – выпалила я. - Не спал в дороге, торопился привезти груз!

- Погиб он потому что лох! И закончили эти гнилые разговоры! Скучно!

- Ясно, - выдохнула я, разглядывая чёрную паутину на потолке, полу и стенах.

Паутину в центре которой сидел паук. От Артура к его людям тянулись тонкие липкие паутинки связей. Он всех их повязал кровью. Они все его. Без воли, без сомнений. С такими людьми не получится договорится. Ни-ко-гда.

- Вставай к столу и спускай брюки, и за этот месяц твои друзья могут не платить, - мерзко квакая на ухо, произнёс Артур. - Если постараешься, и за следующий тоже. Я сегодня добрый…

- Размечтался.

- Ну и дура. Ты ещё вернёшься.

* * *

Я сидела в очереди к местному участковому. Капитан - высокий, нескладный, трое детей, жена изменяет с лучшим другом, больные почки, больная спина, обострённое чувство справедливости следствием которого стала гипертония. Но человек-то хороший. Не знаю зачем я сюда приехала. Этот Никитин Н.Н. помочь явно мне не мог. Что я им предъявлю? Вот именно! НИЧЕГО!

Смотря на вышедшего из кабинета старичка, жаловавшегося на соседа-наркомана, я встретилась глазами с участковым и в голове моей возникла картинка: лето, вечер, почти ночь, Никитин с разбитым лицом лежит на земле, в висок ему упирается ствол Люгера – германского пистолета времён Первой мировой войны и голос Артура произносит: «Ещё раз попытаешься мне мешать, я отрежу уши твоим детям и пришлю их тебе в коробочке для завтраков».

Понявшись из жалобно скрипнувшего старого коричневого кресла из кожзама, которые остались только на свалках и в полиции, цокая каблуками, я направилась к выходу.

- Девушка вы ко мне? – прокричал мне вслед Никитин.

- Нет. Простите. Я ошиблась.

- Да подождите! Расскажите, что стряслось!

- Ничего чтобы я не могла решить самостоятельно.

* * *

И снова Достоевского 46, дом с пристройкой. Какое-то время я сидела в автомобиле размышляя о случившемся и составляя план. Во дворе три девчонки дошкольного возраста играли с куклами. Две наряжали свои игрушки, а третья в розовой пластмассовой тиаре, с такого же цвета розовой волшебной палочкой в руке, изображала из себя фею.

Взяв в бардачке подаренные мне ещё на день рождения конфеты «Raffaello», я направилась к девчонкам.

Присев рядом с феей, я улыбнулась ей:

- Хочу одолжить у тебя волшебную палочку. Можно? Ненадолго.

- А что взамен? – почесала согнутым пальцем курносый нос в веснушках малышка.

- А взамен вкусные конфетки. Согласна?

Девчонка только в ладошки захлопала и крепко схватив металлическую коробочку с лакомством бросила мне в руки розовую пластмассовую палочку с миниатюрной бабочкой на рукояти.

Что ж, палочка как палочка. В конце концов это всего лишь указка для моей силы.

- НИРАТМАКА! - быстро направляясь к чёрной металлической двери произнесла я.

Теперь никто посторонний моё лицо, мою машину, не вспомнит.

Звонок, и дверь рывком открывается внутрь. На пороге качок. Зрачки его размером с иголочное ушко, явно что-то принял, но неизменная улыбка всё ещё при нём.

- Снова ты, фифа? Передумала? Кстати, фифа, а как ты относишься к гэнг-бэнгу? Если согласна, я обещаю тебе договорится с Артурчиком на ежемесячную скидку по долгу… а ребята-то как обрадуются!

- Мауна! Тишати! - произнесла я, толкая его внутрь и захлопывая дверь.

Моё отражение в зеркале, с горящими зелёным огнём глазами, не в шутку напугало качка, но он всё же выхватил из кармана нож-бабочку. Клинок лязгнул, становясь в боевое положение, но я опередила его:

- Угра! – подчиняясь короткому движению пластмассовой, розовой волшебной палочки с бабочкой, шея качка с противным треском сломалась, и он рухнул мне под ноги.

Я только успела развернуться, как тут же, с опасной бритвой в руке, на меня бросился Макака-Слава.

- Камала! – произнесла я, и рёбра внутри грудной клетки ублюдка, обожавшего вырезать узоры на коже людей, раскрылись наружу словно цветок лотоса.

Он захрипел, кровь брызнула во все стороны, но я успела отдать новую команду.

- Кавача!

Команду, закрывавшую меня невидимым щитом.

Игравшие в зале в приставку отморозки бросились на крик.

А вот и Люгер. Пистолет в руке одного из преступников выплюнул огонь, и зеркало позади меня разлетелось на мелкие осколки. В руках второго мужчины тоже появился пистолет. ТТ, блестящий, любимая игрушка владельца. Розовая пластмассовая волшебная палочка тем временем сделала несколько выпадов вперёд:

- Кирана! Гала! – шея первого стрелка закрутилась по часовой стрелке перемалывая позвонки. - Тантри! – голову второго я снесла словно японской катаной. - Дхану! - сгусток энергии синего цвета пробил грудь третьего оставив в нём дыру размером с яблоко.

В эту дыру было видно мелькавшие на телевизоре картинки. Какое-то время тот стоял на месте, не веря собственным глазам, а затем, ноги его будто в детском американском мультике заскользили на месте в луже крови натёкшей из шеи второго, и он рухнул на спину.

- Гурген ты где? – вкрадчиво спросила оглядываясь вокруг я, и в то же мгновение дверь под лестницей раскрылась от удара ногой и лязгнул затвор АКС-74.

- Дваар! – клюнула вперёд палочка.

Головорез застонав, тонко, словно щенок, согнулся пополам от боли, и начал выплёскивать наружу содержимое желудка вместе с кровью.

БАМ! БАМ! – сверху в защищавший меня щит ударило сразу два выстрела.

Свинец отрекошетил, и пули ударили в телевизор превратив его в кучу никому не нужного хлама.

- Да-а-аси! – медленно произнесла я не торопясь поднимаясь по ступенькам.

Артур ждал меня наверху. Лицо его побледнело от ужаса, губы тряслись, по подбородку бежали слюни. Он понял, что уже не владеет собой. Даже пистолетом всё ещё удерживаемым в руке.

Паутина позади паука поистрепалась и стала не такая плотная как раньше. Тянущиеся к мёртвым друзьям нити тлели медленным огнём.

- П-прости… п-прости, - повторял он, не спуская глаз с кончика пластмассовой игрушки. Ему ещё никогда не было так страшно. НИКОГДА.

Подчиняясь моей воли Артур выстрелил себе из пистолета сначала в одно колено, а потом в другое. Точно так же он сделал месяц назад с человеком просто посмевшим возразить ему. Я хотела, чтобы он испытал тоже самое, что и тот бедняга, но от этого желания мне вдруг стало противно.

- АРАНЬЯ! – произнесла громко я, отбрасывая Артура к стене, и все кости внутри него разом освободились от оков плоти.

Сумерки уже почти спустились на землю. Девочки на детской площадке с удовольствием доедали рафаэлки. Захлопнув чёрную дверь, в которой уже не было «паучьего гнезда» (со смертью паука оно окончательно истлело) я пересекла двор и снова присела перед девчонкой:

- Можно я заберу палочку себе?

- А что с ней не так? – шмыгнула носом малышка. Подружки её слушая нас замерли с набитыми ртами.

- Она испортилась во время игры.

- Тогда я заберу железную коробочку.

- Договорились.

* * *

Убийства тяжким грузом легли на мои плечи. Наверное, всё потому что я давно не убивала. Отвыкла. Наоборот – спасала. Почти восемьдесят лет. А ведь всё имеет начало и конец. Всё рождается и умирает. Закон природы. Закон, который для ведьм превыше уголовного кодекса и чьих-то традиций.

Я не гордилась своим поступком и забирала жизнь не в первый раз. Не в первый, но никогда у людей. Мерзких тварей, что отравляют всё вокруг себя, плодят несправедливость и тьму людьми назвать нельзя.

Волосы мои снова наэлектризовались, в салоне самопроизволно вспыхнули лампочки освещения. И всё же я смогла быстро успокоиться, вспомнив старушку Серебрякову, Марью Ивановну, Ирочку, Лёньку, Борьку, Лерку, Юлю и многих-многих других.

В ровно урчащем, нёсшемся по вечернему городу навстречу горящим маленькими солнцами фонарным столбам автомобиле, заработало радио, и снова из динамика полилась исполняемая приятным девчачим голосом песня про ведьму. Та самая, что я уже слышала после работы:

Убегай же мой милый скорее
Не смотри на меня, не страдай
Ведь утонешь в глазах, а я смело
Даже руку тебе не подам
Приручить не удастся, не пробуй.
Пострадаешь. А мне ж всё равно.
Обуздать не сумеешь природу
Занырнув упадёшь на дно.

Заколдую, закляну и брошу
Не считай, себя особенным, лишь знай
Ведьмы не влюбляются в хороших
Ведьмы выбирают лишь себе подстать

Ох, мне бы их проблемы! Настроение у меня неожиданно улучшилось. Соседи мои больше никому не должны, Гнезда больше нет, Никитин может вздохнуть свободно.

Живём дальше. А насчёт остального… конечно, попереживаю немножко. Может до утра, может денёк. Ну простите, не наросла на мне ещё короста безразличия. В конце концов я ещё ведьма молодая, мне и трехсот лет не исполнилось…

Глоссарий:
В рассказе используется песня Асимы Сиз «Песнь ведьмы».

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю https://t.me/storebestru
Страничка ВК здесь https://vk.com/rotmistr80
Литрес https://www.litres.ru/author/vladimir-sedinkin-32923351/
Кнала на дзене здесьhttps://dzen.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky