Куда ведёт домовой

Крупными красивыми хлопьями с неба сыпется снег, вызывая в душе ещё больший восторг. Но основное восторженное счастье я испытываю, потому что в первый раз пришла посмотреть новогодний салют на Дворцовый мост. Стою в самой середине толпы. Все радостно гомонят в предвкушении. У большинства выпивка, но в толпе общий весёлый настрой, и это общее веселье, соединяя друг с другом, обволакивает каждого, и на душе радостно как никогда.
Вот загрохотали пушки, и в небе раскрылись яркие сверкающие соцветия. Все громко заорали, поддерживая, и я кричала вместе со всеми. Мой возглас радости тонул в общем море голосов, и я хотела, чтобы этот миг замер и продлился навсегда. Вместе с толпой я ещё долго орала под выстрелы салютов, и когда он закончился, ощущала себя довольной и опустошённой.
Толпа начала вытекать на проспект. Движение было остановлено, и, наслаждаясь моментом, вместе с остальными шла по центру широкой дороги, где обычно было движение машин. В основном все шли группами, на ходу выпивали горячительное и орали поздравления всем вокруг. Одиночек, как я, было мало, но ко мне никто не лез. Позитив в общем настрое зашкаливал, и я знала, что запомню этот момент на всю жизнь.
Сейчас надо было вернуться в свою комнату в общаге. Там, скорей всего, никого не будет, а мои подруги либо разъехались домой на праздники, либо встречают в таких же компаниях. Сейчас общность с людьми прогоняла тоску одиночества, но я знала, что когда вернусь, то лучше сразу лечь спать, чтобы не стало грустно праздновать Новый год одной.
В метро стеклась вся толпа и продолжала, как и на улице, скандировать и кричать возгласы поздравления. Я наслаждалась видом веселящихся людей и была рада, что вижу это бурное нескончаемое веселье. Оно подзаряжало меня, как батарейку. Может, и тоска подступиться не сможет после такого прилива веселья.
Тут я почувствовала, что мою одежду кто-то дёргает. Я всегда встаю у поручней рядом с дверями. Там удобно упираться, и я уже привыкла занимать это место. Делаю это неосознанно. Дёргал меня кто-то с сидения сзади. Посмотрела, а там совсем маленький мужичок.
— Деточка, помоги-ка, чтобы не затоптали! — попросил мужичок. А что я могу? Я же не богатырь какой. Сама как щепка. Но отказывать не стала. В праздник особенно хотелось хоть кому-то сделать что-то очень хорошее. Я вздохнула для храбрости, а потом, плюнув на смущение, стала просить пропустить дядечку к дверям. На меня как-то странно смотрели, кто-то засмеялся, но и остальные были настроены по-доброму, и народ схлынул. Только я слышала странные возгласы: «Да разве такому детине нужна помощь этой девчонки?» Но я видела перед собой совсем небольшого мужичка и удивлялась таким замечаниям.
— Ты бы, барышня, проводила, а то пришибут меня, и напрасны будут твои старания, — попросил странный мужичок. И говорил вроде просительно и в то же время будто покровитель. Словно это он мне помогает, а не я ему. Я удивлённо покачала головой и улыбнулась на слова странного человека, но настроение всё ещё было отличным, и я согласилась довести его, куда он мне скажет.
Мы вышли на остановке и пошли вдвоём. Я не спешила и подстраивалась к его небольшому шагу. Наш размеренный ход позволял оглядывать незнакомую станцию, обвешанную рекламными светящимися лайтбоксами и щедро украшенную к новому году. Постепенно рекламы стали появляться всё реже, и потом я заметила, что уже ни одной не осталось. Видимо, мы приближаемся к выходу. Выйдя на улицу, вздохнула полной грудью морозный воздух. Посмотрела на мужичка. Странно. До этого мне казалось, что он был в современных джинсах и куртке, а тут на нём неожиданно оказываются какая-то стародавняя телогрейка и штаны с валенками. И шапки уже не было, вихор густых, растрёпанных ветром волос ничего не покрывало. А ещё у него появилась сумка, ремешок которой перекрещивал грудь, а сама она висела сбоку.
— Ну что, девонька, смотришь на меня, домовой я. Это ещё цветочки, барышня, ты кругом посмотри, в другом месте мы уже, перенёс я тебя. — Говорил он, и я оглянулась. И как я могла не заметить? Мы были не в городе. Не было каменных многоэтажных домов и машин по краям дорог. Местность напоминала деревню. Деревянные домики, да ещё не похожие на современные строения. Пышущая буйством природа, а впереди между домами что-то сияло.
— Нам тудыть, — показал он на свет и пошёл, а я следом. Оглянулась, как я и думала, выхода из метро не было. Возвратиться без домового не смогу. Надеюсь, меня не как овцу ведут на какое-нибудь ритуальное заклание. Хотя ещё возможно, что я в поезде метро отключилась сама не зная когда, и сейчас валяюсь там под ногами толпы, и либо уже затоптали, либо просто дрыхну.
Пока шли между домов по поселковой главной дороге, я ломала голову над тем, что же приключилось со мной. Но в такой день верить хотелось только в хорошее, и открывшийся вид полностью прогнал любые мысли, пытавшиеся вызвать тревогу.
Это нечто сияющее и сверкающее было красивейшей нарядной новогодней ёлкой. Она сказочно переливалась огнями, и я хотела подойти и посмотреть, что же это за огни такие. Никогда таких гирлянд не видела. Но я не подошла, а меня подвели.
Подбежала ребятня и, весело прыгая вокруг нас, они кричали: «Дядюшка Антип, дядюшка Антип, это новая ведунья?» И домовой рядом со мной весело улыбался и гладил руками детские головы, которые бывали и повыше его головы. Он ответил:
— Справился я с заданием, нашёл и привёл нам новую ведунью, — и дети, услышав это, схватили меня за руки и повели к ёлке. Они наперебой спрашивали, умею ли я магичить, и радовались, что круг ведуний завершён, и теперь точно можно вызывать Деда Мороза, и всем достанутся подарки.
У ели стояли одиннадцать девушек, одетые в тёплые яркие одежды, и я разглядывала их, а они разглядывали меня.
— До Нового года осталось двенадцать часов, дел невпроворот, — объявила одна из них, по виду старшая, и сказала идти за ней. Почему я не сопротивлялась? Почему не встала в позу, выпытывая, кто они, где я и что происходит? Я этого не знала, но точно могу сказать, что ни на миг не возникло чувства опасности, и наоборот, было ощущение, словно я попала в круг семьи. Рациональные мысли посещали моё сознание, но не находили отклика. В итоге я решила, что, видимо, нахожусь под гипнозом. Правда, оставался другой вопрос — можно ли под гипнозом осознавать, что находишься под воздействием?
Девушки обмыли меня в каком-то помещении, похожем на баню или сауну. При этом я понимала, что омовение было не обычное, а проводился обряд. Девушки, поливая меня водой, пели странные песни, похожие на заговоры, и я ощущала, словно меня с ног до головы очистили. Причём ощущалось это больше внутренне, в душе, хотя и тело чувствовалось очищенным.
Мы вышли из бани, и в другом домике мне дали одежду, как и у остальных. Девушки сами надевали её на меня, напевая другие песни. Я ощущала не просто телесное покрытие, а словно вместо платья на меня надевают доспехи. Словно не только внешний покров, но и какую-то внутреннюю броню.
А потом в другом домике я увидела светящийся круг на полу. С девушками мы лишь изредка перекидывались словами. Они подсказывали, что мне делать, и я старалась выполнять и не мешать. Но каждое слово сближало меня с ними, и это не было рациональным и объяснимым, это было магическим, непонятным и непознанным.
И сейчас этот круг на полу манил завершить что-то очень важное, что-то, уже меняющее мою жизнь. Тогда уйдёт в далёкие глубины одиночество и тоска, которые я часто ощущаю после смерти родителей. Я смогу приобщиться к чему-то большому, стану частицей чего-то важного. Я всем своим существом устремлялась встать в этот круг и присоединиться к этим девушкам.
Меня поставили на светящуюся полосу, и девушки встали тоже. Я видела, что для них был выбран определённый порядок, и я, видимо, тоже стою на своём месте. Между нами на светящейся полосе вспыхнули сверкающие значки. Они были в виде рисунков, и я скоро поняла, что они означают. У той девушки, рядом с которой появился знак огня, на поднятых над головой ладонях появились язычки пламени. Огонь не причинял вреда его носительнице.
У другой рядом появилось изображение воды, и она подняла руки, чтобы из ладоней вырвался водяной столб. Брызги никого не задевали, и она сама тоже оставалась сухой. Ещё у одной девушки из ладоней выросло дерево. У другой был небольшой ветряной смерч. Ещё одна оказалась держащей камень, а следующая — какого-то милого пушистого зверька. Была и та, что держала змею, и была та, что держала домового.
Они вместе запели, и сила их пения превратила иллюзии в большие яркие лучи света, и от каждой из них свет устремился ко мне. В мою грудь врезались не только яркие вспышки, но и огромная сила. И я ощутила, этот свет не наполняет меня, он не является моим, но он был дан притягивать ко мне мой свет, мою магию, сильную и могущественную.
Я стояла в большом ярком столбе, а ко мне притягивалось личное сияние. С макушки и до кончиков ногтей влился огонь магии, даря внутреннее тепло и наполненность.
Девушки отвели от меня свои лучи и опустили руки, но продолжали петь что-то магическое. А я ощущала в себе силу и какой-то внутренний огонь. Я была наполнена тем важным, что станет смыслом моей жизни и моим предназначением. Я сроднилась с этими девушками, и мы будем с ними одним кругом.
По наитию я подняла руки вверх и посмотрела на то, что там появится. Ощущала какое-то устремление заботиться и помогать, но пока не знала кому. И вот из центра груди к моим ладоням ощутимо направилась тёплая волна силы. Я взглянула вверх на свои руки и увидела в них чёрного котёнка. Я, конечно, удивилась, но желания опустить руки не было. Затем котёнок стал снопом света, голубым лучом. Остальные девушки встали так же, как я, и наши лучи соединились. Комнату затопил свет, которым нас захлестнуло. Потом произошёл яркий взрыв, и свет ушел, осыпаясь на нас красивыми искорками. Появился глубокий звучный голос:
— Неал принимает новую сестру. Сестра, ты нарекаешься новым именем. Ты становишься хранительницей Баюнов, и имя твоё теперь — Баяна!!! — сказав это, голос исчез, и светящийся круг с символами погас. Девушки подбежали ко мне, поздравляя и говоря:
— Баяна, как же мы рады тебе!! Как хорошо, что Антип тебя нашёл!! — меня обнимали и тискали, а я качалась и только хлопала глазами, произнесла:
— Бая... чего?? — меня тут же поправили, произнеся имя правильно, и, услышав в десятый раз «Баяна», я взвыла.
— Кто мне дал это имя? Дайте поговорить с ним, я ему устрою Баяну... — девушки объяснили:
— Неал или Навь или Магия или как-то иначе, как зовётся разумная, имеющая силу и пространство сущность. — Потом они добродушно пояснили: — О новом имени договориться можно. Но позже. Сейчас время уже поджимает, и надо магичить праздник. А для смены имени позже проведёшь обряд. — Пришлось отложить такой важный для меня вопрос на потом. И я вздрагивала и морщилась, слыша каждый раз имя Баяна.
Но праздник прошёл превосходно. Меня не просили больше ничего делать, а только оставаться с ними и наслаждаться праздником. В своём прошлом пространстве, где была учёба и общага, меня никто не ждал. Там мне всегда было так одиноко, что даже имея свою квартиру, я поехала жить в общагу с другими девчонками. И теперь я это оставила позади. Вокруг весёлый задорный смех ведуний, детворы и других жителей этого мира. На большой площади, вокруг сверкающей красавицы ёлки, собрались и животные, и Баюны. Так назывались фамильяры, которые помогали ведуньям творить волшебство.
Дружный, добрый и радостный гомон держал меня как в объятиях, и я улыбалась от уха до уха. Домовые и другие невероятные магические существа присоединялись к веселью и щедро хвалили ведуний за праздничную красоту и щедрость. Вокруг прекрасной ели стояли столы с самой разной едой, и меня усадили, как и остальных гостей. Все радостно суетились, но потом вмиг замерли, и ведуньи встали в полукруг, и неожиданно перед ними появился Дедушка Мороз. Он топнул посохом и поднял его вверх. Сразу над всеми рассыпались звёздные салюты. Громко дедушка Мороз поздравил всех с Новым годом, и у каждого в руках появился подарок.
Громко и радостно загудели празднующие. Кто-то стал наливать напитки и, чокаясь, поздравлять друг друга с праздником. Кто-то открывал свой подарок, кто-то пробовал блюда. Каждый был весел и доволен. А Деда Мороза посадили во главе стола. Одна из ведуний заботилась о нём, наливала пенной медовухи и пододвигала ближе самые вкусные закуски.
Я видела, как детвора подбегала к нему и шептала на ухо свои желания. Он добродушно с улыбкой кивал, и у малышей появлялось то, что они желали. Я для храбрости выпила стаканчик, а потом решилась и пошла к дедушке. Присев у его ног, я подёргала за полу халата, обращая на себя внимание.
— Здравствуй, дедушка, можно тебя попросить? — сказала, когда он посмотрел на меня.
— Что ты хочешь, девица? Хоть ты уже не ребёнок, но в твоём сердце осталось ещё много детского, и я согласен исполнить твоё желание, — добродушно ответил он.
— Я хочу себе другое имя. — слегка капризно сказала я.
— А какое имя ты хочешь, моя красавица? — спросил он и добавил мудро: — У каждого имени есть свой смысл и предназначение. Вот если ты верная и хочешь быть верной, то я дам тебе имя Вера. А если ты кроткая и хочешь быть кроткой, то станешь Голубой. Так какая ты и какой хочешь быть? — я задумалась, и тут он приподнял мой подбородок и говорит.
— Посмотрел я на тебя, в самую душу твою поглядел. Ты добрая и милая, и я бы назвал тебя Добромилой, но я нареку тебя Мороза. И прошу тебя ждать меня, скоро я приду к тебе, Мороза. — Сказал он и тут же исчез. Я встала и пошла села на своё место. Ко мне сразу сбежались остальные ведуньи, и давай спрашивать, о чём я с Морозом Иванычем говорила, ну я рассказала, как было, и они сразу заохали:
— Снова у нас ведунью уведут, — причитали девушки. — То рыцари, то воеводы, то кто другой. И леший, и водяной, и кого только не было. Опять Антипа будем снаряжать на поиски. Глядишь, и в следующий раз к новому году управится, — сокрушались ведуньи, а я пила сладкую медовуху, думала о том, какой у меня будет завтра день, и вспоминала совсем не старые красивые глаза не такого и деда Мороза.