В конце сентября
Мать – постоянно недовольная, сварливая женщина с крючковатым носом и большими глазами, до конца жизни соблюдающая траур по мужу. Черный кружевной платок на голове. Крики, жалобы и увещевания в тенистом саду двухэтажного дома, покрытого пепельной штукатуркой и окруженного белым облаком цветущих яблонь.
Сын, приятель моего дяди, – статный, лысеющий брюнет в кепке, с лучистым веселым взглядом и гладко выбритыми щеками – обладатель энергичной походки и плаща оливково-бежевого цвета, не потерял блеска во взгляде и свежести в движениях даже в непростые девяностые, когда в его стране патриоты отлавливали на улицах других патриотов и отправляли их на войну.
Он любил девушку – его мать ее на дух не переносила и поставила перед сыном известный с допотопных времен ультиматум: либо я, либо она. Тот пошел у нее на поводу: в лучших традициях ограниченных сценой героев Эсхила, Шекспира и Корнеля избежал компромисса и принял волевое решение. Заявил, что не женится, пока жива та, кто родила его. Обе стороны от активных действий перешли к фазе тлеющего вооруженного нейтралитета: мать недоумевала и злилась, сын ждал смерти матери. Она скончалась, когда ему было уже около сорока.
Через год он женился на своей подруге. Я видел ее один раз, мельком, издали. Крики, жалобы и увещевания в тенистом саду продолжились – порой муж и жена допускали в адрес друг друга грубые выражения, нелестные характеристики и вульгаризмы. Детей у них не было.
…Прошли года. Вернувшись на малую родину после длительного отсутствия, я вновь увидел человека, который советам матери предпочел гормональный всплеск своего юношеского либидо. Встреча произошла на похоронах соседки, скончавшейся от банального воспаления легких (до смерти ее довел диагноз «ковид» – врачи, как известно, одно время, впали в панику и лечили не больного, а болезнь). Передо мной стоял сутулый, изнеможенный пожилой человек с шелушащейся красной кожей, в сером задрипанном пальто, с пораженными артритом пальцами рук, общающийся с приехавшим из-за границы земляком на предмет производства сидра в домашних условиях. Я попытался вставить в разговор свою лепту, но был удостоен презрительного взгляда и убрался восвояси.
…Последние дни сентября. В столице они теплые и полны солнечного жара, в провинции – туманны, сыры и дождливы. В тенистом, засаженном фасолью и картошкой саду появляется человек в спортивном костюме и соломенной шляпе. Он пропалывает сад, вырывает сорняки, поглаживает листы фасоли, задумчиво смотрит на кусты картошки и, то и дело, громко кряхтит и отпускает междометия типа «ох-хо-хо». Интонация у него такая же, как и у его отца, делающего когда-то замечания играющим на улице пятилетним детям: надменные нотки, окрашенные сарказмом и презрением.
Интересно, кому достанутся их дом и сад, когда умрут он и его жена?
Свидетельство о публикации №225092900461