10. Агностик

    Агностицизм является сущностью науки. Его сторонники считают, что вера в Бога основана на субъективном познании. А по их мнению познание мира происходит только с объективной точки зрения. Философы-эмпирики утверждали, что приобретаемый опыт знакомит нас лишь с ощущениями, а не с самими вещами. В связи с этим агностицизм считает невозможным познание истины в вопросах существования богов, вечной жизни, сверхъестественных существ, понятий и явлений, но не исключает принципиальной возможности существования божественных сущностей, как и отсутствия таковых.
                из писем Томаса Генри Хаксли

***1
    Мне было с ней тяжело. Я агностик, а она верит во всякую чепуху. Но не просто верит, а хочет, чтобы и я искренне поверил. Дошло до того, что вчера она заявила – мы с тобой слишком разные, поэтому давай расстанемся. Хотя до этого не отпускала меня от себя ни на час. И засыпала только в обнимку со мной. Не давала спокойно работать, не признавала никаких отговорок, вынуждала слушать всякую ересь и смотреть какие-то душещипательные азиатские сериалы про переселение душ и призраков. А когда видела, что я уснул во время просмотра, обижалась и устраивала мне сцены.
    От ее отсутствия мне стало еще тяжелей. Хотя это еще мягко сказано. Мне стало невыносимо. Несмотря на то, что я всегда мечтал поработать в тишине. Но книги, которыми я обложился, монографии и научные фолианты, всегда вызывавшие у меня душевный трепет, сейчас лежали и стояли перед монитором моего компьютера холодным равнодушным строем. А ведь совсем недавно я почти дрожал, листая их и находя крупицы драгоценных знаний, которые открывались мне только сейчас, через 10 лет после окончания университета, где в своё время я учился на философском факультете. 
    Вечером я собрался и поехал к родителям Эльки, чтобы забрать ее. Я редко у них бывал, только на дни рождения. Они хорошо ко мне относились. Правда, на мой взгляд, слишком уж избаловали свою дочь, которая иногда творила черт знает что. Устраивала перестановки по причине плохого настроения, собирала на выброс посуду и практически всю одежду – свою и родителей, а также различные мелкие предметы интерьера. Даже шторы снимала. Когда я увозил ее, все это медленно возвращалось по местам. Не знаю, что бы они делали, если бы Элька продолжала бесчинствовать. Наверное, пришлось бы покупать новую мебель и спешно обновлять гардероб. Впрочем, с их доходами это не являлось большой проблемой. Меня лишь удивляло, что они ни в чем не возражали своей взбалмошной дочери. Хотя, чего уж там, разве я сам не так же вел себя с ней.
    Открыв входную дверь, она сразу накинулась на меня:
-Почему так долго! Ты совсем меня не любишь!
-Люблю. Просто думал, что ты еще не готова….
-Опять?! Хочешь во всем меня обвинять?
-Не хочу. Где твоя сумка?
-Нет никакой сумки, я все хочу выбросить.
-Тогда одевайся и поехали.
    Тесть и тёща стояли и молчали. Что-то сдали они оба за этот год. Элька была поздним ребенком, мать родила ее в 42 года. Наверно, поэтому они ни в чем не могли ей отказать или возразить, впрочем, как и я. Только самый первый раз я возмущенно спрашивал ее:
-Что ты творишь?! Почему так себя ведешь?!
За три года жизни с ней эти вопросы отпали сами собой. Так же, как и ее родители, я молча принимал все ее хулиганские выходки. Потому что считал, что ей нужен выплеск, и потому что ее состояние было моей основной заботой. Мебель, одежда, посуда, книги и гаджеты – всё это являлось несущественными мелочами по сравнению с ней. Именно поэтому я никогда не возражал против ее сумасшедшего общения с друзьями и подружками, хотя чуть не силой всегда продирался по этим чертовым клубам, чтобы забрать ее в очередной раз и оплатить поврежденный инвентарь, разбитые фужеры, а иногда даже зеркала и окна. Она это сделала, или нет, я никогда не выяснял, потому что знал, что она.
    Пьяная или трезвая, Элька требовалась мне, без нее я физически страдал. Это взлохмаченное, гибкое и неугомонное чудовище могло делать со мной всё что угодно, прикосновения ее тонких рук словно снимали защитные слои моей кожи, и я начинал ощущать ее всеми рецепторами и нервами.
    Друзья считали мой брак очень удачным, несмотря на все, что творила Элька. Оба моих близких друга ее обожали. Впрочем, как и все, кто ее окружал. Мои друзья уже не разделяли нас, хотя прошло всего три года со дня нашей свадьбы. И ни тот, ни другой, не считали меня подкаблучником или несчастным терпилой взбалмошной жены. Встречался ли вам такой талант? Элькины таланты цвели буйным цветом.
   
    Дома она скинула одежду почти на пороге:
-Я скучала! Почему так долго ехал за мной? И даже не поцеловал, когда вошел!
-Не хотел при родителях, это смутило бы их, – оправдывался я, унося ее в спальню и целуя с головы до ног.
-Ты же знаешь, я не могу без тебя, от силы день-два.
-Но ты ведь только вчера уехала…
-Сроки сократились. Не понимаешь? Я теперь твоя часть, а часть не может долго существовать без основы. И скоро не сможет совсем.
-Вот и хорошо.
    Через два часа секретарь Элькиного отца привез ее чемодан с вещами. Я поставил его в гардеробную, чтобы она не сразу увидела и не начала все разбрасывать. Но Элька вдруг подошла сзади и обняла меня:
-Я больше ну буду плохой девочкой.
    Обернувшись, я взял руками ее за голову и взглянул в глаза, Элька смотрела серьезно, без чертенят во взгляде.
-Ты решила измениться?
-Нет. Стать собой. Потому что поняла…
-Поняла? Что именно?
-Что люблю тебя.
-А раньше не понимала? Или не любила?
-Понимала и любила, но не так…
-И перестанешь хулиганить?
-Да.
-И вернешься к диссертации?
-Да.
-И будешь слушаться во всем?
-Да.

***2
    Она никогда не жеманничала, говорила то, что думала. И во всем была совершенно искренна. Именно поэтому ни я, ни ее родители или друзья не считали Элькины выходки чем-то ненормальным. Единственное, о чем я всегда переживал, так это о личной ее безопасности. Ведь она, не задумываясь, могла усесться на кросс байк своего школьного дружка и мчаться с ним на максимальной скорости или, доказывая, что тоже способна, залезть на самый верх стены скалодрома, чтобы потом бояться слезть оттуда.
    Ближайшее окружение Эльки прекрасно понимало и чувствовало логику ее поведения. И вдруг теперь она решила измениться. Про себя я удивлялся, но помалкивал. Потому что выведывать не имело смысла. Свои мысли по любому поводу она выдавала, только полностью их осознав и приняв. Слова, сказанные ею накануне, являлись предварительными, как бы стартом к дальнейшей жизни, поэтому очень взволновали меня, как и любые перемены в ней. 
    То, что три года назад я женился, явилось для моих друзей и родных полной неожиданностью. Потому что я никогда не был сторонником брака и вообще не собирался в ближайшую пятилетку заводить семью. Все знали, что я сижу над научной работой и ничем другим не интересуюсь. Университетские пирушки ушли в безвозвратное прошлое, так же как и секс по пьяни. Я всегда, еще со школы избегал длительных отношений с девушками, хотя и коротких тоже. Мне хватило пары раз с последующими разборками и пощечинами. Хотя оба раза я даже не спал с теми своими подружками. Мне тогда было в первом случае 14, а во втором 16. Понять, чем виноват и что дальше, я не успевал. Меня делили, совершенно не учитывая моего мнения. В 14 разрыв произошел достаточно легко – меня просто бросили. Второй раз оказался более сложным случаем, на меня претендовала еще одна одноклассница, и эти две особы ругались, не обращая внимания на то, что я стою рядом и все слышу. Когда я попытался вставить примиряющую обе стороны реплику, то моя подружка с размаху ударила меня по лицу, а вторая обозвала непотребным словом.   
    Только в первый момент я испытал раздражение и даже разозлился, но уже через полчаса, обдумав произошедшее, вздохнул свободно и поблагодарил судьбу и стечение обстоятельств за то, что наконец-то освободился.
    После этого я зарекся слишком сближаться хоть с кем-то из женского пола. Все, на что я был способен, так это удовлетворить свою похоть в пьяном состоянии с какой-нибудь новой знакомой и наутро забыть об этом. У меня не имелось планов вступать с кем-то в продолжительную связь, мало того, я стал ярым противником брака, потому что нагляделся на знакомых, которые за 5-6 лет после окончания универа женились и успели развестись, несмотря на родившихся за это время детей.
    Элька сбила меня на тротуаре в парке, когда ехала на велосипеде. Я бросился помочь ей, потому что она поранила коленку. То, что я не виноват, и это она виновница происшествия, я забыл ровно через пять секунд, все мои мысли сконцентрировались лишь на этой особе, сидящей на асфальте рядом с лежащим великом. Я подхватил ее на руки, стараясь не задеть ее рану на ноге, и понес на скамейку, находившуюся рядом.
-Вам очень больно? Давайте я сбегаю в аптеку, здесь рядом,– говорил я, волнуясь. Но она увидела край носового платка, выглядывавший у меня из кармана, вытащила его и завязала свое колено.
-Ничего не нужно. Извините, я не хотела. Просто я не очень хорошо владею велосипедом. Решила поучиться, выбрала вроде бы уединенную дорожку, а тут вы…
-Но как же вы теперь? Вам наверно трудно идти, да еще и велосипед. Я помогу.
Она внимательно на меня посмотрела и сказала:
-Хорошо.
    Так я оказался у нее дома. И уже через месяц мы поженились. Как-то рационально объяснить это кому-либо у меня не получается до сих пор. Что-то происходило, мы о чем-то с ней говорили, потом пришли ее родители, а мы отправились прогуляться, она хотела подышать свежим воздухом. А после этого оказались у меня. С этого все началось. О том, что я еще недавно являлся ярым противником брака, никто не заикался, потому что все прекрасно видели мое состояние. А когда мы расписались, и я представил свою жену друзьям и родителям, и у тех, и у других не было слов. Мы не делали пышную свадьбу и вообще никому до последнего ничего не сообщали. Ее родители приняли все как должное, накрыли стол, вручили подарок и банковскую карточку на большую сумму. Они что-то говорили о покупке квартиры в элитном доме. Но мы остались жить у меня. В небольшой двушке на седьмом этаже обычной многоэтажки. И карточкой за все три года ни разу не воспользовались. Не потому, что презирали деньги, просто они нам пока не потребовались. Моей зарплаты нам вполне хватало, а Элькины разовые заработки она отдавала мне и потом потихоньку таскала из шкатулки, чтобы покупать всякую всячину.
    За 10 лет работы после окончания универа я выплатил ипотеку и теперь погашал кредит за машину. Элька хотела сдать на права, но я не позволил ей этого. Ее родители также были категорически против, зная ее совершенную неорганизованность и разболтанность. Мои родители не понимали, как я мог жениться на такой странной особе. Мама даже толком не умела общаться с Элькой, потому что не знала значения многих слов и понятий, используемых моей неугомонной женой. Как-то раз мама решила научить Эльку готовить мое любимое блюдо, но закончилось все порезами и вызовом скорой. Прибывшие врач и медбрат с удивлением оглядывались, поскольку кровь на полу и перепачканная Элька представляли собой картинку, по крайней мере, бандитского нападения, а вовсе не кулинарного обучения свекрови. После этого мама делала все сама, с ужасом поглядывая на невестку, если та входила в это время в кухню. В будни еду у нас обычно готовил я. Впрочем, как и делал всю остальную домашнюю работу. Элька вносила во все только беспорядок. Мама считала, что моя жена совершенно не приспособлена к быту потому, что избалована донельзя и потому что из детства еще не до конца вылезла. Но это было не так, хотя Эльке, когда мы поженились, исполнилось всего 20 лет. Однако, на мой взгляд, она обладала очень гибким и продвинутым умом. Кто-то считал ее хитрой, кто-то – актрисой, но по-детски глупой уж точно никто не мог ее назвать.

***3
    Элька отучилась на факультете промдизайна, имела диплом с отличием, но ни дня не работала по специальности. Последние 2 года учебы и защита ею диплома проходили, когда мы были с ней уже женаты. С одним давним дружком они на пару вели блог в соцсетях. А зарабатывали фото- и видео-сессиями для заказчиков. Я не ревновал. Дружок ее был порядочнейшим и приятнейшим парнем. На вид невысокий, худой как трость, весьма миловидный, даже красивый. Главное, очень умный. Он учился на режиссера и ставил все номера для блога. Вдвоем с Элькой они имели уже почти 2 млн подписчиков. Она находила актеров и любителей для игры в сценках, а друг ее, которого, кстати, звали Афанасий, работал с ними и профессионально снимал все это на видео.         
    Эльку вообще было бесполезно ревновать. Потому что парней она воспринимала точно так же, как и подружек, словно не замечая ни их интереса, ни половых отличий. Одевалась она в свободном стиле, косметикой почти не пользовалась, маникюр делала только по большим праздникам и датам. Я даже толком не различал ее одежек, все они представляли собой нечто похожее на крылья бабочки – свободный крой, текучие линии силуэта, взлетающие шифоновые рукава или накидки. Элька обладала прекрасной фигурой, рост имела 1,70 и никакого лишнего веса. Хотя не соблюдала диет и ела все подряд. Но никогда не осиливала порцию размером больше кошачьей плошки. Не потому, что ограничивала себя, просто физически не могла. Давала себя знать привычка – в родительском доме ее питание строго регламентировали как по качеству, так и по количеству. Думаю, мне было бы все равно, даже стань она толстушкой. Я любил бы ее любую.
    Странная это вещь, душа. Сознание, чувства, интеллект. Умом понимаешь, осознаешь, что вы во всем разные и ни в чем не подходите друг другу, но чувствуешь, что ни дня без нее не можешь. Физиология? Инстинкты? Да я и без секса готов для нее на все. Пусть хулиганит и мозг выносит, лишь бы рядом была – любая, трезвая, пьяная, вздорная, сумасшедшая. А когда она сказала, что любит, и теперь будет слушаться, у меня чуть мозг не заклинило. Неужели перешагнула порог? Тот самый. Полностью я, конечно, не поверил, однако вести себя она стала по-другому. По дому делами стала заниматься. Правда, за ней постоянно переделывать все приходилось, ну так не привыкать, чего уж там. Посуду повторно помою и белье, которое в стиралке окрасилось, какое выброшу, какое отбелю, рубашки свои переглажу по новой, трусы-носки разложу по местам из общей кучи, которую она в один ящик засунет, подгоревший шницель выброшу, новый пожарю, слипшуюся вермишель запеку под сырной корочкой.
    А с каким неподдельно детским изумлением Элька на все мои действия смотрит – это отдельная тема, достойная целого трактата о чистоте неразвращенного разума. Ведь она никогда не умела притворяться. Конечно, что-то изобразить для приличия могла, но по-настоящему сыграть как актриса или обмануть на голубом глазу – нет. Поэтому ее словам волей неволей приходилось верить. Правда, многое следовало расшифровывать для себя, чтобы правильно трактовать. Она не играла интонациями, не изображала из себя капризулю, просто говорила, как дети говорят:
-Хочу это. Дай!
Когда я отвечал, что пока не могу этого сделать, кивала:
-Хорошо. Тогда потом.
Можно было подумать, что мозг ее подобен роботу, однако когда она рассказывала что-то, эмоции брызгали у нее через край, она всегда хотела, чтобы собеседник проникся ее радостью или горестями. И речь ее становилась красочной и насыщенной, не зря же моя мать иногда просто не понимала ее из-за обилия незнакомых слов и понятий, которые применяла Элька, и которые для нее самой являлись вполне естественными и органичными. Хотя, несмотря на свой ум, цены себе она явно не знала. И никогда не понимала похвал или даже восхищения от подруг и друзей. Наедине всегда просила меня разъяснить ей, чем же заслужила их, потому что вполне искренне не считала себя ни умной, ни красивой, ни доброй. Однако учить ее чему-то было почти бесполезно. Через очень короткое время она как бы возвращалась в исходное состояние и вновь делала по-своему, даже если неправильно.
    Что меня непреодолимо тянуло к ней, так же как и других людей – ее подруг и друзей? Она не знала чувства зависти и искренне радовалась успехам всех, кто был ей близок. Достижения просто знакомых она воспринимала равнодушно, лишь иногда удивлялась. Потому что имела в голове сложившийся образ каждого из известных ей людей и выстраивала логику их поведения и жизни по своему усмотрению. А когда эта логика нарушалась, у Эльки в голове происходил сбой.         
   
    Утром она пришлепала в столовую, где за кухонной стойкой я варил кофе. Села, подобрав под себя ноги, как кузнечик, закуталась в плед и сказала:
-Ренат, почему я так сильно тебя люблю?
-Нууу… наверно в ответ на мои чувства. Так иногда бывает. Эмпатия.
-Но я же первая в тебя влюбилась. Так что не сходится.
-Тебя удивляет то, что ты влюбилась в меня? Я недостоин? Или не тот, о котором ты мечтала?
-Удивляет то, что ты… не такой, как другие, совсем.
-Это хорошо или плохо?
-Ни то и ни другое. Мы женаты 3 года, и я до сих пор не могу разгадать тебя.
-Что будешь делать, если разгадаешь?
-Наверно, окончательно умру от любви.
-Тебе что-то приснилось?
-Мне всегда что-то снится, много всего. Ни разу не спала без снов, с самого детства. Психиатр даже сказал моим родителям, что это плохо для психики и нужно лечение. Но они не послушали.
-Тебя мучают твои сны?
-Иногда. Сегодня, например. Мне снилось, что ты собрал чемодан и уезжаешь.
-Мы уезжаем вместе. На море. Ты забыла?
-Но ты точно возьмешь меня с собой? В моем сне ты уезжал один.
-Сон перерабатывал твои страхи.
-Но ты сегодня еще не сказал, что любишь меня.
Я взял готовый кофе, подошел к ней, присел напротив и протянул ей чашку:
-Я очень тебя люблю. Просто всегда боюсь, что частые повторения этого слова обесценят его. Давай придумаем несколько замен ему. Чтобы только мы с тобой знали, о чем речь. Помнишь у японцев, кажется, "Луна сегодня очень красивая".
-И что мы придумаем?
-Нууу, например…"На небе ни облачка".
-А еще?
-"Хорошо, что впереди лето".
-Еще!
-"Кофе по утрам такой вкусный".
-Теперь я – "мой муж самый лучший и красивый".
-Нуу… это слишком откровенно. Придумай что-то завуалированное.

***4
    Элька все последние дни была задумчива, а это совершенно ей несвойственно. Странно, ведь я напротив словно на крыльях летал. Наш секс приводил меня в состояние полного блаженства.
-Ренатик, ты ведь в бога не веришь?
-Эля, я агностик. Много раз тебе говорил.
-И что это значит именно для тебя? Объясни еще раз.
-Ты ведь все сама прекрасно знаешь. Зачем эти школьные вопросы? Атеист утверждает: "Я не верю, что Бог существует". А агностик говорит: "Я не знаю, существует ли Бог".
-То есть ты не исключаешь его существования.
-Все верно. Но это не значит, что я могу поверить в то, о существовании чего не знаю. Я могу лишь предполагать, что он существует, но в равной степени я буду предполагать и то, что его нет. Оба утверждения недоказуемы.
-Но ведь это не помешает тебе, к примеру, пройти обряд крещения?
-Ты так хочешь этого? Даже если я покрещусь, то не смогу верить так же, как и ты.
-Я тоже во всем сомневаюсь. Но у меня теплится слабая надежда, что он все-таки есть. Как иначе я могу объяснить нашу с тобой встречу?
-Случайность. Вот что это и больше ничего.
-А то, что происходило с нами дальше и происходит сейчас? Разве это не Провидение?
-Эля, снова ты за свое. Опять хочешь обратить меня в веру? Зачем?
-Понимаешь, я стала бояться. Мне снятся всякие сны. И поэтому я хочу использовать все, сделать так, чтобы никогда не разлучаться с тобой, чтобы ты не смог со мной развестись и не смог меня разлюбить – никогда!
-Так и будет! Почему ты сомневаешься?
-Есть одна вещь, которая может меня успокоить.
-И какая же?
-Венчание.
Скажу честно, я опешил. Ведь она не была такой уж набожной, даже в церковь ходила очень редко, например, свечку поставить за упокой души дедушки. Только по каким-то особым датам и вместе со своей бабушкой, потому что родители ее в бога не верили.
-Ты хочешь венчаться со мной? – воскликнул я.
-Да. Только это даст мне хотя бы микроскопическую уверенность…
-Эля! А просто моё слово? Оно ничего для тебя не значит? Вспомни, сколько известных пар венчались, а потом расходились и женились снова. Венчание – никакая не гарантия…
-Я знаю. Но если ты, агностик, решился бы сначала покреститься, а потом венчаться со мной… это было бы для меня подтверждением…
-Давай закончим. Твои слова приносят мне боль. Теперь я понимаю, что ты до сих пор не доверяешь мне.
    Я действительно ощущал боль, но Элю мне было жаль намного больше. Я целовал ее и прижимал к себе, но понимал, что страхи ее никуда не денутся. Поэтому обрадовался, что она решила вернуться к научной работе, хотя тема ее диссертации звучала устрашающе: "Гетерология предельного опыта в любви". 
    Выйдя за меня, она решила получить второе образование и сразу после защиты диплома на промдизайнера поступила на философский факультет, где я преподавал. У меня не получилось ее отговорить, настолько она была восторженной и вдохновленной, словно обнаружила то, ради чего стоит жить. Она с энтузиазмом посещала начитку лекций для заочников и очень увлеченно готовила рефераты, словно любовные романы писала. Не знаю почему, но училась она легко и отметки имела отличные. Мои коллеги ее очень хвалили, и подозревать их в том, что они потворствуют ей из-за меня, я не мог, не имел доказательств. Поэтому скрупулезно перечитывал все ее работы перед отправкой, но не находил в них особых изъянов, кроме слишком уж романтизированного стиля изложения по каждой теме. Впрочем, это не являлось недостатком, скорее говорило об узкой направленности и избирательности по темам. Но часто такая целеустремленность и ценна строгим вектором изучения и разработки материала для диплома или диссертации.
    Моя мать именно поэтому мирилась со многим в нашем браке. Она всегда почти с благоговением относилось к философии, так как не вполне представляла, что это такое. Отец работал на другой кафедре, но всегда гордился мной. А когда на тот же факультет поступила Эля, он проникся к ней уважением настолько, что все ее выходки воспринимал только как свободное проявление чувственной составляющей интеллекта. Мама иногда, слушая наши разговоры за общим столом, в которых понимала только слова связки и союзы, смотрела на нас троих как на умалишенных. Дать ей волю, так она регулярно поколачивала бы всех нас по очереди как пациентов палаты №6, чтобы уж совсем не съехали с катушек. Ее уважение к нашей учёности при этом никак не становилось меньше, поскольку она считала, что все люди науки как дети.

***5
    Эля и раньше не отпускала меня ни на час, но сейчас стала чересчур тревожной. Она даже во сне цепко держала мою майку, так что я в туалет не мог сходить, чтобы с усилием не разжать ее пальцев, после чего она тут же просыпалась. А потом шлепала босыми ногами по полу и ждала возле двери, пока я закончу. Я не знал, что делать. Созванивался с приятелями-психологами, и они в один голос говорили, что это невроз. И только один очень давний друг еще по универу сказал мне:
-Ренат, не будь дураком, не ищи у своей жены болезней. Это любовь и больше ничего. Я, когда беспокоился о своей беременной жене, тоже хвостиком за ней везде таскался.
-Но ведь со мной все в порядке, – сказал я, на что он ответил:
-У страха глаза велики. Если она вбила себе в голову что-то, чего боится, нужно просто устранить причину ее страха.
    Ёлки-палки, неужели все-таки венчаться, думал я. Такая архаика, нелепо, народ не поймет этой блажи. Да и Элька больше не заикалась о венчании. Но она еще та лиса, способна умалчивать о чем угодно. Например, о том, что разбила машину, пока я находился в командировке. Потом упросила родителей, и они оплатили ремонт. Я узнал обо всем лишь через месяц, заметил некоторые мелочи и сопоставил. А потом как клещами вытащил из нее признание.
-Откуда у тебя права? Я же запретил тебе их получать, и родители твои были против. Почему ты так поступаешь, почему все скрыла? Неужели думала, что я могу сердиться на тебя?
-Ты бы переживал, что я могу пострадать.
-А разве не можешь?
    Выяснилось, что права она получила за два приема, в этом ей помог бывший одноклассник, работающий в ГИБДД. Я поговорил с ним, и он уверил меня, что она на отлично сдала матчасть, пдд и вождение. Просто весь процесс ей пришлось разделить на два периода. Как она сказала, из-за учебы в универе, а на самом деле их оба она приурочила к моим командировкам. От них я не мог отказаться, мне приходилось ездить в наши филиалы для приема зачетов у студентов. 
    К моему удивлению, водила она действительно хорошо. В смысле аккуратно, не превышая скорости и не нарушая правил. И то слава богу. Но даже после того, как я убедился в этом, все равно не позволял ей садиться за руль одной. Мне приходилось ее сопровождать, потому что она начинала выносить мне мозг на тему, что ей нужна регулярная практика вождения в городских условиях. Сердился я только для виду. Наличие у нее прав решало многие проблемы, так что ее родители ждали, когда мы выберем марку машины для Эльки.
    Однако эта история вынудила меня ругать ее:
-Так-то доверять тебе? Как ты могла сделать это в обход меня?
-Ренатик, ты бы не разрешил. Что мне было делать? Каждый раз отцовского водителя вызывать или на такси ездить? Знаешь ли, таксисты разные бывают, мне одна знакомая такое рассказала…
    В этом она была права, меня рассердило то, что она схитрила. Но, случись это сейчас, я бы не смог сердиться. Элька словно погрузилась в себя. Отвечала невпопад, натыкалась на углы, словно не видя препятствий, подолгу молчала, сидя на лоджии. Хотя, стоило мне собраться куда-нибудь, она повисала на мне и просила не покидать ее или взять с собой. А на мои расспросы отвечала, что просто поняла кое-что. Кое-что… Как мне было реагировать на такое? Выспрашивать? Она отвечала, что думает о любви. На этом информативная часть заканчивалась. А другая даже не собиралась начинаться.
-Я пока не додумала многих вещей, – говорила Элька.
    Меня очень тревожило, что она стала совсем плохо есть. Казалось бы, куда еще меньше съедать, чем она обычно съедала, но сейчас она иногда вообще отказывалась от еды. Слава богу, хотя бы еще не засела за диссертацию, но, как я подозревал, размышляла именно по избранной теме. Это ж надо было выбрать такое – "Гетерология предельного опыта в любви". Я знал, что до меня Эля не то, что ни с кем не спала, она до меня даже ни с кем не встречалась – ни в школе, ни в универе. У нее было много друзей, приятелей, знакомых. Она всегда очень нравилась парням и мужчинам, поэтому то и дело получала предложения и комплименты. Но оставалась к ним совершенно равнодушной. Впрочем, узнавая ее сумасшедшую натуру, многие сразу отступали.
    Когда мы впервые встретились, и у нас с ней дошло до секса, я даже не сообразил, что она девственница, настолько нас обоих поглощало желание, а потом наслаждение. Понял я, что явился для нее первым, когда она сказала:
-Так вот, что это такое.
    Постепенно я выпытал у нее, почему же она ни с кем не была до меня, ведь с ее внешностью, эмоциональностью и безбашенностью совершенно не вязался образ физически непорочной девочки. Тем более что она могла свободно обсуждать любые вопросы сексуальных отношений и очень многое знала обо всем из этой сферы. Вряд ли кто догадывался, что она еще ни разу ни с кем не пробовала того, о чем так легко умела говорить.
    Главное и самое удивительное лично для меня было то, что она при первой нашей близости не испытывала даже малейшего страха. Именно поэтому я поначалу ничего и не понял. Лишь теперь я осознаю, насколько сильным и глубоким оказалось ее чувство влюбленности, что погасило любые страхи как физической боли от первого контакта, так и психологической от потери невинности.
    Однако все говорило, что она до сих пор так и осталась в психологическом плане невинной и чистой, поскольку секс для нее являлся лишь продолжением любви. Я даже подозревал, что она не испытывает обычных похотливых желаний. Именно поэтому она совершенно равнодушно смотрела на красавчиков самого разного толка. Они не возбуждали ее воображение, как и порно-ролики из интернета. При том, что она прекрасно ориентировалась в атрибутах сексуальной привлекательности, как мужчин, так и женщин. Этому она училась в универе, и это ей приходилось постигать при выборе актеров для их с Афанасием видео-блога.
    После некоторых размышлений я вполне понимал, почему она задумалась о нашем венчании. Для нее это был больше чем обряд и церковное таинство.

***6
    В понедельник у меня выпало окно в лекциях. Именно поэтому еще в пятницу я заказал и оплатил обряд крещения, хотя ничего не сказал Эле. Не хотел ее волновать. Когда я пришел, со мной провели предварительную беседу, я исповедовался, причастился, приобрел крестильную одежду и нательный крестик. Конечно, такому как я, взрослому 30-ти летнему человеку, кандидату философских наук, преподавателю вуза, по меньшей мере, все это было напряжно. Но я выдержал, а потом пошел за служкой в особое помещение, где и прошел нехитрый обряд с сопровождающими молитвами и монологами, в которые я не особо вслушивался.
    Получив квитанцию и свидетельство о крещении, я наконец-то вышел на свежий воздух и улыбнулся. На небе не было ни облачка, светило солнце. Я радовался, что начал претворять в жизнь желание Эли, которую не просто любил, без которой все эти три года не представлял своей жизни.
    Она позвонила мне после первой пары:
-Ренатик… где ты был с утра? У тебя же окно. У меня сердце не на месте.
-Я прошел обряд крещения. На небе ни облачка. Помнишь, что значит эта фраза?
-Помню.
-Ты что, плачешь?
-Нет-нет. Это от любви…

    Более всего перед венчанием я хотел поговорить с ее родителями и в первую очередь с матерью Эли, чтобы понять, почему она перестала нормально питаться. Элькин отец в это время находился на службе, поэтому я говорил только с ее матерью.
    Ее родители с первого дня поражали меня невозмутимым спокойствием в отношении всех Элькиных выходок. Я никогда не спрашивал их – почему. Но теперь решил узнать все досконально. На удивление, Александра Ивановна спокойно ответила мне:
-Ренат, ты ведь и сам уже понял, какая она. Не скажу, что идеальная, как мать я вижу и знаю все ее недостатки. Но много ли ты встречал людей, которые начисто лишены чувства зависти или злобы? В этом отношении она ангел, понимаешь? Во всем остальном – эгоистичный и избалованный ребенок, но это уж наша с отцом вина, потому и терпим, потому молча исполняем все ее капризы и покрываем все ее грехи и сумасбродства. Но если бы ты знал ее в детстве… Ее невозможно было воспитывать в общепринятом смысле этого слова. Когда она смотрела мне в глаза, я ничего не могла, а мой муж, здоровый мужик, украдкой слезы вытирал. Мы были просто неспособны хоть в чем-то ей отказать, ведь даже ее детские шалости казались нам божьим провидением. Если хочешь, у нас есть множество съемок о ее детстве. Качество не очень, но муж давно оцифровал их, могу дать тебе флэшку. Ты увидишь и сам все поймешь. Может быть, мы как родители были и остаемся просто слепыми, но ведь она неспособна даже на малейшее зло…
  Мне пришлось дать тёще стакан воды, чтобы она успокоилась. После этого я рассказал ей о крещении и о том, что Эля хочет венчаться.
-Ренат! Я век буду тебе благодарна… Ты единственный способен понимать ее лучше кого бы то ни было!

    В субботу мы поехали пройтись по салонам, чтобы купить Эле подвенечное платье, а мне костюм. Она выглядела притихшей, все больше молчала и улыбалась. Выбирала платье в основном ее мать, Эля только мерила и выходила к нам показать. Я смотрел на нее и понимал – душой она так и осталась непорочной, как ребенок, настолько чистым был ее взгляд. Такой даже самого отъявленного грешника поставит на колени.
    Погода стояла прекрасная, поэтому, выходя из салона, мы не могли надышаться свежестью. Я держал Эльку за руку и часто поглядывал на нее.
-Ты рада? – спросил я.
-Мне страшно, – ответила она.
-Почему? Ты же сама хотела…
-Ни в чем нельзя будет соврать.
-Нам и не нужно. Мы давно одно целое с тобой.
-Да, – просто ответила она.
    Неугомонная болтушка-веселушка, выдумщица тысячи хулиганских выходок… У меня щемило сердце, но я дал себе слово держаться.
    Церемонию назначили на воскресенье. Мой отец как убежденный атеист отказался прийти. Присутствовала только мама и родители Эли. Больше никому ни о чем не сообщили. При подготовке церковная служащая принесла красивую кружевную накидку на голову, поскольку фата у Эли крепилась полукружьем к прическе сзади и не прикрывала голову. Поэтому пришлось накинуть сверху эту накидку.
    Весь обряд Эля едва заметно дрожала, это разрывало мне сердце, но я ничего не мог сделать. Нас водили по кругу, священник произносил свои речи. А потом произнес сакральные слова:
-Венчается раба божья Элия рабу божьему Ренату…. После этого момента я смутно что-то помню. В голове стоял какой-то туман. Но все прошло, как положено, без нарушений – сначала обручение и троекратная перемена колец, потом благословение, венчание, молитва и обхождение вокруг аналоя. Кажется, нам еще давали пригубить вино из общей чаши в знак того, что мы должны жить в неразрывном союзе и делить между собою чашу радостей и скорбей, счастье и несчастье.
    У меня все плыло перед глазами, лишь Элькино лицо то появлялось в поле зрения, то пропадало за громоздкими одеждами священника. Как и что на меня могло повлиять, что я впал почти в транс? Помню, что удивился, слыша про какое-то разрешение венцов в осьмый день. Хотя и все остальное было не менее странным.
    Только на воздухе я немного пришел в себя. Взял Эльку на руки и понес к машине. Мы не хотели, чтобы кто-то из знакомых вдруг увидел нас.

***7
    По приезду домой венчание мы не праздновали. Родители вручили нам подарки, обняли каждого из нас и ушли, оставив после себя несколько пышных букетов, источавших нежный аромат. Эля уснула прямо в кресле, не успев даже подвенечного платья снять. Я залюбовался ею, схватил мобильник и сделал несколько фото, настолько живописная картинка получилась.
    Пока Эля спала, я переоделся и накрыл стол – ее родители принесли много очень вкусной еды. Делая все это, я размышлял о том, что же такое со мной происходило у алтаря. Наверняка на меня повлияли испарения от различных благовоний и запах горящих свечей. Ведь я практически никогда не посещал действующих церквей. Но надо признать, глубокий бархатистый бас священника впечатлил меня, а также его лицо и особенно выражение на нем… Никогда не понимал церковной жизни, но в действиях служителя, да и в самом обряде все-таки присутствовала какая-то магия. Наверняка священники обладают искусством внушения. Я до сих пор ощущал слабый озноб – то ли от пережитого впечатления, то ли от какого-то волнения, которое сидело во мне со времени, когда Элька сказала о своем желании венчаться. Тогда я не подал виду, но почувствовал что-то такое – словно кто-то коснулся меня легким крылом. Конечно, это было ее влияние, я никогда не считал себя особым романтиком. Да и Элька смеялась над всякими челленджами, повторяющими изрядно избитые штампы в поведении влюбленных парочек.
    Когда она проснулась, я поцеловал ее и помог снять платье, которое застегивалось сзади.
-Со мной что-то такое происходило, – сказала она задумчиво, надевая домашнюю одежду.
-Со мной тоже, – ответил я, – Небольшой транс в середине церемонии.
-Точно! Думаешь, это воздействие?
-Конечно.
-Но знаешь, в этом что-то есть. Своеобразная красота, погружение в глубины истории. Завораживает.
-Не знаешь, что такое разрешение венцов в осьмый день?
-Представления не имею. Таинственность придавала всему особый колорит. А священнику впору в опере петь, чудесный голос. А внешность какая – образ абсолютно точно выдержан.
-Но ты прониклась таинством?
-Да. А ты?
-К своему удивлению, да.
    Когда мы, усталые от всего произошедшего, легли, она сонным голосом произнесла:
-И детей зачинать следует только в любви и в освященном браке – только так, только так…
-Ты хочешь этого? Тебе ведь всего 23 года, – сказал я. Эля уже почти засыпала.
-Я люблю тебя. В горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, – пробормотала она. Когда я взглянул на нее, она, раскинув руки и рассыпав по подушке волосы, уже сладко спала.
    Через 2 недели после венчания она протянула мне тест на беременность с двумя полосками.

                *** 


   Основано на реальности.
© Copyright: Марк Шувалов,
    июнь 2023