5. Бражник

Мотыльки не менее пчёл эффективны в опылении. Неко-
торые их виды, такие как сфинксы, способны добывать
нектар из цветов и производить мёд, причём, более цен-
ный по своим свойствам, чем пчелиный.
Бабочки-сфинксы, в основном это бражники, также извест-
ны своей способностью кружить над цветами, подобно ко-
либри. Они не присаживаются на цветы, а собирают нектар
с помощью носика-хоботка прямо на лету и поглощают его
с наслаждением, почти как любители выпить среди людей.
После насыщения бражники перелетают с цветка на цветок,
плавно раскачиваясь, словно под алкогольным опьянением.

***1
-Что ты творишь? – ворчала сестра, приехавшая к Мирону из другого района Питера, – Как будто мне ближний свет к тебе добираться, и других дел у меня нет! Ты ведь обещал помогать мне с Димкой, пока Олег в командировке. Так-то ты помогаешь? Господи! Три бутылки, совсем с ума сошел! Ты спиться хочешь?
-Я не пил, – устало сказал Мирон, вышедший из спальни, – Это приятели принесли и сами же выпили.
Сестра недоверчиво принюхалась нему, но перегаром от него не пахло.
-Сейчас вместе к тебе поедем, с Антошей пойду, прогуляюсь. Не злись.
Лара жалела брата и считала, что его жена неправа, но открыто этого не говорила. Потому что Ирина была слишком уж рафинированной интеллигенткой по сравнению с ней. Она наверняка в жизни не стала бы убирать пустые бутылки за Мироном. Даже еду Мирон всегда сам готовил, у Ирочки ведь маникюр, мать ее ети. И чем все это закончилось? Ушла! Бросила! Подала на развод!
Лара заглянула в ванную, там работала стиральная машина.
-А как же белье? – спросила Лара брата.
-Там немного. Включу программу сушки по окончанию стирки и отключение по завершению. 
-Ничего не слышно от твоей-то?
-Нет. Мобил отключен. В соцсетях молчание, ни одного нового поста. Даже своим подругам не отвечает на комментарии.
-Скажи мне… что у вас произошло? Почему она так?
-Лара, собирайся, поехали. Я во всем виноват, вот и ушла.
-В чем ты виноват? Пьянствовал? Бил ее? Зарплата твоя не устраивает?
-Не пьянствовал и не бил. Что за крайности у тебя сразу? Просто… разошлись во мнениях.
-В каких таких мнениях? О чем?
-У нас разные взгляды на брак.
-Конечно! Она ж ничего дома не делала, все ты, и деньги ты зарабатывал, а она их тратила…
-Лара! Поехали!
    Их приезда уже ждал старший сын Лары, 14-тилетний Антоша, который в ее отсутствие присматривал за пятилетним Димкой. Он обрадовался Мирону и обнял его.
-Мира, настрой мне игру. Никак не получается,– сразу же стал он приставать к Мирону. Но Димка закричал как резанный:
-Нет! Мира мой! Он ко мне приехал!
    Мирон смеялся и отбивался от племянников. Посадил младшего себе на одно колено и быстро настроил игру для старшего.
-Погоди, я покормлю тебя, потом пойдёшь с Антошей гулять, – крикнула из кухни сестра. В этой семье Мирона все любили. И больше всех муж Лары. Олег был старше Мирона на 10 лет, но считал его равным себе братом. Они могли подолгу говорить перед сном, когда Мирон ночевал у них с сестрой, играть в стрелялки и заливисто смеяться почти как Антоша, любили футбол погонять на площадке или шашлыки на даче затеять. Да и просто вместе с Ларой хороший фильм втроем посмотреть. Но когда Мирон женился, такие встречи стали происходить намного реже. Ира приходила к ним с Мироном всего раза три, сидела в кресле, стоявшем в углу возле окна, и молча наблюдала за шумной семейкой. Потом благодарила за чай и угощение, так что Ларе хотелось спросить ее… впрочем, Лара никогда ни о чем ее не спрашивала. Потому что Мирон боготворил свою жену, и сестра не вмешивалась.
-Ира ведь красивая, – говорил ей муж.
-Красивая, – отвечала Лара.               
-И умная.
-Умная.
-Но ты ее не любишь?
-Не понимаю я ее, так вернее.
-Почему? В чем она тебе не понятна?
-Да нашего Миру на руках носить нужно, а не так как она… ведет себя как ледышка. Придет и молчит. А он над ней порхает. Знаешь, в деревне у бабушки такие мотыли есть, на цветы не садятся, а зависают над ними, пока нектар сосут.
-Почему ты злая такая? Любит он ее, сильно любит.
-Он-то любит. А она? Вспомни меня, я ж тебя ни на шаг от себя не отпускала.
-Зато теперь можешь далеекоо послать.
-Когда нарываешься, могу.
    Олег не знал, что Ира ушла от Мирона. Командировки его всегда длились по месяцу, а то и дольше. Он ездил с инспекциями на удаленные северные объекты. Если бы не высокая зарплата, давно бы бросил. Но платили ему действительно хорошо. Иной месяц больше 300 тысяч выходило. Лара не стала сообщать ему об уходе невестки. А Мирон… он вообще ни с кем это не обсуждал, закрылся как ракушка. Друзья приходили, пытались его расшевелить, но получалось так себе. Только Лара и могла его вынудить вернуться к жизни, когда навешивала на него своих мальчишек. С ними он и сам мальчишкой становился, именно таким, каким она его с детства знала.

***2 
    Мирон любил племянников, поэтому очень хотел ребенка. Но Ира была не готова бросить свое творчество свободной фото-художницы. Она занималась этим уже пять лет, из которых последние три года постоянно училась различным техникам, так что стала входить в топ самых известных и продвинутых мастеров в данной сфере. Денег это почти не приносило, хотя ее работы публиковали на своих страницах известные мировые глянцы. Однако, несмотря на отсутствие доходов, поиски локаций и моделей, а также сами съемки поглощали массу времени и сил. Да и необходимая техника, все эти подсветки, фоны, вспышки, супер камеры и окуляры стоили очень немало. Не говоря уж о программах по обработке готовых фоторабот. Все это оплачивал ее отец. Он же предоставлял ей водителя с микроавтобусом для выездов на съемки. Возвращалась она оттуда каждый раз как выжатый лимон и падала в кровать почти без сил. 
    Ира не имела доходов, потому что не брала заказов на фотосессии частных лиц, блогеров, свадеб или семейных праздников. В самом начале обучения свои работы она просто дарила людям, послужившим моделями для нее. И сейчас, приглашая моделей, не платила сама и не получала ничего. Моделям требовались качественные фото для портфолио, поэтому они с удовольствием снимались у нее. А аренду лофтов, оборудованных залов для съемок и фото-студий она оплачивала с ними пополам. Хотя за моделей всегда платили агентства, и только индивидуалы платили за это сами.
    Труды и обучение не прошли для нее даром. Ее работы стали брать такие престижные журналы как Malvie, Ellements, Edith, Vous и даже Vogue. Чтобы увидеть свои имена в этих изданиях под фотографиями Иры, с выбранными ею моделями бесплатно работали две-три ее знакомых визажистки и пара стилистов. Им также хотелось быть упомянутыми, привлечь внимание заказчиков и пополнить свое собственное портфолио высококачественными фото. 
    Встретил Мирон Иру в таком, сдаваемом в аренду для фото и видео съемок, лофте. В подобных творческих пространствах обычно полно аксессуаров, штор для затемнения, искусственных цветов и прочей мишуры. Мирон заглянул туда к своему приятелю, проводившему съемку для рекламы. А Ирина сидела в холле и ждала своего оплаченного времени. Приятель сказал Мирону, что закончит через 10 минут. В эти 10 минут все и решилось между ними. Она сразу узнала его по фото в Контакте, куда он иногда вывешивал свои работы. Мирон снимал только в черно-белом формате и предпочитал репортажный стиль. Работал для себя пленочными ретро-камерами, классической зеркалкой cannon и карманной мыльницей pantax, которую везде носил с собой. Однако, несмотря на то, что он нигде не маячил и не светился, его профессионализм сразу вызвал жгучий интерес в кругах фотографов. Многие отмечали его композиционный талант и высокую технику исполнения. Преподаватель Ирины обращал ее внимание на мастерство Мирона. Она даже сохранила себе достаточно много его работ.
-Так вы тот самый Мирон Николаев?! – воскликнула она.
-Не знаю, тот или не тот. Но да, я Мирон, а вы?
Так они познакомились. Мирон не мог отвести от нее глаз. Говорили о фото, о различных техниках. Потом его приятель, закончивший съемку, вышел, а Ирина отправилась готовиться к приходу одной модной, но капризной чернокожей модели. Но через десять минут Мирон вошел и стал выставлять ей свет. А когда она уже работала, снял на видео мобильника весь ее бэкстейдж. Сделал и несколько цветных фото самой Ирины себе на телефон.
    С этого дня они стали встречаться. Каждый день не получалось, ведь Мирон работал технологом на производстве. Да и первые три их встречи были наполнены разговорами о технике съемок и о приемах обработки фото. Но уже через неделю он сделал ей предложение, хотя до этого момента они даже ни разу не поцеловались. А когда он все-таки решился это сделать, то уже ни о чем другом больше не мог думать. Иру очень смущали его поцелуи, но она согласилась выйти за него, потому что была совершенно неопытна в любви, и потому, что Мирон сразу же покорил ее своим талантом и напором. Он не дал ей времени на сомнения и колебания, за что много раз сказал сам себе "спасибо", потому что весь этот год был с ней безумно счастлив.
    Ира ушла, ничего ему не сказав. Молча, пока он спал. Не взяла даже своих вещей. И фотоаппаратуру всю оставила. Не забрала ноутбук, что уж совсем удивляло и обнадеживало. Ведь ноутбук являлся важным инструментом в ее творчестве, на нем были установлены дорогущие программы для обработки фото. Мирон чуть в психушку не попал, обзванивал больницы, морги, полицию. И только потом сообразил и позвонил ее отцу. Тот помолчал, но сказал:
-Мира, не ищи ее. Ушла она.
-Как? Куда?
-От тебя ушла. Ничего больше не знаю. Но ее спасать нужно, чем я и занимаюсь сейчас.
-Что с ней?! Скажите! Она заболела? Ей плохо?
-В смысле здоровья не волнуйся. Просто… ты же наверно изучил ее уже. Кризис у нее творческий. Я увезу ее пока из города. Буду держать тебя в курсе.         
-Кризис?! Она же была на подъёме!
-После любого подъема следует падение. Держись, парень. Но пока вам нужно пожить порознь.

***3
    Ира начала заниматься фотографией в 16 лет. Сейчас ей только-только исполнился 21 год. Поэтому и ее отец, и Мирон, считали нормальным все ее поиски себя и своего призвания. Лишь со стороны могло казаться, что оба они исполняют ее капризы, на деле никаких особых капризов у нее не имелось. Ее полностью поглощало увлечение фото-творчеством. Именно поэтому отец не настаивал, чтобы она восстановилась в универе, который Ира бросила, перейдя на 3-й курс. Училась она на факультете прикладной математики, и для всех явилось неожиданностью, что она не появилась в начале учебного года на лекциях. Ее долго не отчисляли, два преподавателя пытались выяснить, почему она прекратила учебу, предполагали даже, что ей помешала болезнь или обстоятельства в семье.
    Отец постоянно оплачивал ей курсы обучения у профессиональных фотографов и различные семинары по интересующим ее темам. Это Мирон был самоучкой, Ира училась всему усердно и методично. Мирон вспомнил, что перед самым своим исчезновением накануне вечером она долго сидела за компом. Он решил проверить все, что она смотрела. Прошерстил историю ее посещений и был ошарашен тем, что три дня подряд она смотрела только его старые работы, которые висели у него в Контакте, и которых там за 10 лет накопилось около тысячи. Сердце его сдавило, ему стало трудно дышать. Почему? Что она хотела разглядеть? Ни слова ему не сказала, ни о чем не спрашивала. Верила ему и слушалась во всем, когда он что-то подсказывал ей. Так же, как и в любви, в которой многое только открывала для себя. В 21 год ее неискушенность поражала его и полностью обезоруживала. Он ни в чем не мог ей отказать, хотя никаких особых просьб она не выказывала. Даже посуду пыталась мыть и пару раз яичницу пожарила. Однако мысли ее при этом были далеко, поэтому Мирон совершенно отстранил ее от домашних дел. А вовсе не из-за маникюра. Для него она пока оставалась девочкой, почти школьницей, которую только на руках носить и конфетами кормить. Хотя многие ее суждения говорили о зрелости ума. В свои 28 Мирон вполне мог это оценить.
    Всю субботу он ходил сам не свой, но потом позвонил ее отцу и рассказал о том, что обнаружил.
-И что ты сам об этом думаешь? – спросил его тесть.
-Понимаете, отец, до сих пор сама она никогда не задавала мне никаких вопросов ни по технике, ни по композиции, ни по свету в моих работах. Я считал, что ее не интересует черно-белый формат, а в цветном фото действуют несколько другие законы в построении изображения. Лишь иногда я кое-что подсказывал ей, и она очень внимательно слушала меня. Но вы же знаете, она практически сама уже профессионал. Я не могу ее ничему научить. Какие-то мелочи, детали и свои фишки не в счет, они есть у каждого мастера.
-Мира, я хочу ненадолго увезти ее в Европу, развеяться. Мои друзья приглашают нас в гости. Когда она была младше, ей нравилось у них, мы смотрели город, окрестности, фотографировали. Будапешт ведь очень красивый город.
-А она? Согласна?
-Понимаешь, она молчит с тех пор, как ушла от тебя. Со мной общается коротко – одним-двумя словами. Я совсем голову потерял. Не знаю, что думать и что делать. Советовался тут с психологами, но они всякую ересь несут. У меня сердце все время болит.
-А чем она занимается?
-Днями сидит за новым ноутбуком на лоджии. Вечером заставляю ее прогуляться со мной по парку. Почти ничего не ест, спит по пять-шесть часов от силы. Похудела и осунулась, как тень.
Мирону стало плохо от этой информации:
-Отец, я приеду! Не могу я слышать все это, не выдержу.
-Потерпи еще. Я боюсь, как бы у нее нервного срыва не случилось. Психологи меня тут своими страшилками напугали. Ведь она ушла… не просто так. Давай не будем ее ни к чему принуждать.
    Отец воспитывал Иру один. Он очень рано овдовел, мать Иры умерла в родах. Поэтому дочь стала для него центром жизни. Он был готов для нее на все. Ему помогали родители с обеих сторон, но сейчас они постарели, и он очень радовался тому, что она вышла за Мирона, который ему сразу понравился. Конечно, тесть хотел еще вначале предостеречь зятя от некоторых вещей, рассказать в подробностях о том, чего дочка не любит, чего опасается. Но молодые были так счастливы, что он не стал этого делать.
    Сейчас он взял на работе отпуск, чтобы ни на минуту не оставлять Иру одну. А занимал он к своему возрасту довольно-таки высокий пост в госструктуре. Так что с отпусками у него всегда были проблемы. Он понимал, как тяжело сейчас Мирону, и жалел его, но все же считал, что дочери нужна пауза в семейной жизни. Слишком много впечатлений и эмоций обрушилось на нее в этот год.

***4 
    Тесть позвонил Мирону уже из Будапешта. Сказал, что всё хорошо, и что Ира отсыпается, чему он очень рад, ведь она так мало спала дома. А еще от нее самой Мирону пришла странная смс-ка - "Мира, я поняла". Он сказал об этом тестю, но тот не знал, о чём это. Обещал осторожно ее спросить.
    Мирона мучило неотвязное желание обнимать свою любимую девочку и обладать ею. Ему даже казалось, что секс вполне может снять все ее проблемы психологического плана. Ведь с Мироном она была жизнерадостной. С первых же дней научилась полностью расслабляться и получать весь спектр телесных удовольствий. Хотя иногда он замечал, что в этих вопросах она старается именно для него, а не для себя. Он убеждал ее быть эгоисткой в сексе, но она так и не смогла до конца преодолеть некоторые комплексы. И сейчас он очень сомневался, что отсутствие их у нее возбуждало бы его больше. Ведь любые молчаливые уступки ему с ее стороны вызывали в нем приливы почти неукротимого животного желания. И это очень радовало ее, она смеялась и называла это природной волной. Именно поэтому он не мог до конца представить ее безучастно лежащей в холодной постели где-то посреди Европы в чужом доме. Не мог представить равнодушной и отрешенной от всего, потому что знал, насколько живым может быть ее взгляд и восприятие. Даже когда она скромно молчала в гостях у его сестры, он видел, как внимательно Ира следила за игрой малыша и за поведением Антошки. Словно впитывала в себя новое знание. Это Лариса ничего не замечала, он замечал все и все понимал.
    На работе фоном его тревожили вопросы – так что же Ира так усердно высматривала и выискивала в его старых фотографиях? Новые темы и мотивы, новые идеи? Или изучала технические приемы? Что? Ведь она написала ему – я поняла. Но что именно поняла?
    Вечером он сел за ее ноут и стал просматривать свои старые фото, которые она сохранила себе на комп. Да, когда он снимал все это, давно, то горел желанием впитывать все окружающее, настолько жизнь вокруг захлёстывала его своей наполненностью. Все вокруг двигалось и жило, шумело, журчало, чирикало, грохотало. И он снимал именно эти звуки и эту полноту жизни. Каждый кадр его звучал – изображение мгновенно вызывало аудио воспоминания. Впрочем, тогда сам он не понимал этого и стремился совсем к другому. Потом его стали увлекать трогательные моменты, которые он видел на каждом шагу – в деталях, неприметных жестах людей, в повороте головы какого-нибудь старика или ребенка. Но это прошло. Он остыл и стал более приземленным и рациональным. Однако именно в этот период, когда он перестал гореть юношеским задором, его и начали замечать профессионалы. Приглашали публиковать свои работы. Несколько раз он даже выиграл престижные международные конкурсы. И первый свой денежный приз в 10 тысяч евро не истратил, а положил на валютный депозит. Потом оказалось, что нужно еще заплатить подоходный налог с этой суммы. Были и еще призы, поменьше. Но в какой-то момент он перестал участвовать в конкурсах, даже если его приглашали. Какая-то гордость взыграла, а, вернее, желание остаться наедине со своим видением окружающего мира. Слишком много трескотни окружало все эти мероприятия, которые даже освещались на телевидении. Больше всего передернуло его, когда перед интервью какая-то профурсетка подбежала и макияжной кистью припудрила ему лицо, чтобы не блестело под камерами. Это сработало как последняя капля. Больше он не давал интервью, и общение строго ограничил, закрывшись от телевизионщиков и журналюг. Благо известность в сфере черно-белого фото быстро сходит на-нет.
    Ира работала в иной сфере. Она снимала в модных стилях бьюти, фэшн и даже иногда фэшн арт, работала с очень красивыми моделями, делала сложные композиции, играла с освещением. Конечно, Мирон восхищался ее работами и талантами, хотя оставался совершенно равнодушным к моделям, которых она приглашала. Их лощеная красота не трогала его. Ира снимала и детей, но это также были модели, привыкшие к съемкам, даже пятилетние. Детей Мирон жалел, поскольку работа моделей трудна, а для детей особенно.
    Его точило непонятное чувство, какая-то глубинная догадка, которая никак не могла до конца сформироваться, о том, что же происходило сейчас с Ирой. Ведь он очень чувствовал ее, мог даже с точностью определять, когда она загрустит или когда захочет веселья. Впрочем, безудержного веселья она опасалась, словно несла какой-то груз в душе. Наверняка этим грузом являлось сиротство без матери. Именно из-за этого груза, который она воспринимала как некую обязанность и свой долг перед матерью за подаренную жизнь, даже с подругами она держала дистанцию и никогда не обсуждала ничего, связанного со своим ранним детством. А это автоматически отменяло для нее все ребяческие радости, такие как посещение развлекательных парков с аттракционами или караоке, Хэллоуины и костюмированные мероприятия. Она их откровенно побаивалась, словно детских страшилок.

***5
    В детстве Мироном в основном занималась сестра. Родители работали, им было не до них. Поэтому Лара, как старшая, во всем опекала брата. Проверяла его уроки, учила мыть посуду и убирать за собой разбросанные вещи. Он помнил себя с пятилетнего возраста, когда Ларе исполнилось уже 14 лет. Но в свои 14 Лара была намного взрослее, нежели сейчас ее старший сын того же возраста. Привычка опекать брата осталась у нее до сих пор, хотя Мирон, когда женился, стал дистанцироваться от сестры. Этим он обозначил границы между ними и этим защищался от ее прессинга. Мирон не мог отдать сестре Иру на растерзание. Хотя Ира всегда внимательно и спокойно слушала Лару, никогда не возражала, так же, как и часто с чем-то не соглашалась. Просто молчала, что и бесило Лару до белого каления. Впрочем, Лара признавала, что Ира талантлива и очень красива. И вполне понимала своего брата. Прежние девушки Мирона не шли с Ирой ни в какое сравнение. Однако Лару напрягало то, что 20-тилетняя девчонка может быть намного глубже и умнее ее. А ведь Лара окончила филологический факультет и считала себя не последней в плане ума. Но это сейчас, в 37 лет. Себя 20-тилетнюю она вспоминала очень наивной и безбашенной. Правда, такой она была только до замужества, в замужестве ей пришлось поумнеть и стать практичной. Хотя Олег еще долго называл ее "моя дурёха".
    Видя состояние Мирона, Лара неимоверно злилась. Ее ни в чем не убеждали слова брата о кризисе у Иры и о ее подавленном настроении.
-Ей 21 год, какой еще может быть кризис?! – недовольно бурчала Лара, потому что очень жалела брата.
-Ты забыла, что она росла без матери? Забыла? Представь своих детей в такой ситуации. Не можешь?
-Да, понимаю. Но ведь она уже выросла. Детство давно позади.
-Детство живет в человеке пожизненно! – сказал Мирон и закрыл лицо руками. Сестра обняла его:
-Ну, Мира… она вернется. Такое бывает у девочек. Гормоны, взросление… в этом возрасте хочется духовного роста…
Мирон взглянул на сестру с интересом:
-Духовного роста?
-Ну да. Мне ведь тоже когда-то было 20, и я в то время также жила порывами, стремилась подняться в интеллектуальном и нравственном плане, преклонялась перед великими умами…
-Лара… Спасибо, сестренка. Ты все правильно сказала! Наверняка так и есть. Ведь Ириша написала мне "Мира, я поняла".
Он нашел и показал сестре смс от Иры. Лара удивилась:
-Что именно она поняла?
-Я все время думаю над этим,– ответил взволнованный Мирон.
-Но вдруг это совсем не то, о чем я сказала? Вдруг она поняла что-то другое? Почему ты так уверен?
-Не знаю. Я ведь очень хорошо ее чувствую.
-Но сейчас она далеко, ты не знаешь ее мыслей…
-Да, ты права. И все же, я почти не сомневаюсь.
    Когда Лара вышла от брата, позвонил Олег и сказал, что вечером прилетает из командировки. Поэтому мысли о невестке отошли у нее в сторону, Лара стала прикидывать, что приготовить на ужин мужу. Написала смс Мирону о приезде Олега и отправилась в супермаркет, чтобы закупить продукты.
    Конечно, Мирон пришел, и они даже немного выпили с Олегом. Но вскоре настроение гостя совсем испортилось, и он собрался домой.
-Да что случилось-то?– недоумевал Олег, но только после ухода брата Лара все рассказала мужу.
-Ты точно ее не гнобила? – с пристрастием спросил Олег жену.
-О чём ты? Когда это я гнобила ее?
-Может, что сказала, не подумав? 
-Да что такое? В чем ты меня подозреваешь? Я же не враг Мире.
-Да, но он совсем расклеился, плохо ему без нее.
    Она рассказала мужу о том, что сообщил ей брат – о фотографиях, которые Ира изучала целых три дня перед тем, как уйти.
-Фото? – удивился Олег, – Они же черно-белые. А она практически профи при работе в цвете. Зачем бы ей смотреть его фото? Хотя… если у нее наступила фаза кризиса… Нужно обдумать все. Как ты там говорила – поиски себя? Вполне, вполне. Уход однозначно вписывается во все это.
-Но как ее вернуть? Вдруг она в этих поисках заплутает надолго. Ты же видел Миру, он сам не свой. Сколько ему еще ее ждать?
-Утро вечера мудренее. Завтра подумаем об этом на свежую голову, глядишь, и разрулим ситуацию.
-Как ты ее разрулишь? Ты хоть раз говорил с ней о чем-то? Что-то не припомню.
-Не говорил. Но наблюдал.
-Ааа, понятно. Наблюдал. И типа, все понял?
-Ладно, давай спать. Утром, может, проснемся, а она уже вернулась.

***6
-Завтра встречай, мы возвращаемся, – сказал по телефону Мирону тесть и назвал номер рейса.
-Все хорошо? – спросил Мирон.
-Да, она сказала, что страшно соскучилась по тебе.
-Почему же сама не позвонила?
-Хочет обнять и тогда уже всё рассказать, прощения попросить…
-Прощения? Господи, да я…
На этом связь прервалась, а Мирон некоторое время не мог справиться со спазмами в горле.
    В аэропорту Ира проигнорировала цветы, которые он принес, запрыгнула на него и не отпускала, хотя они мешали другим прилетевшим пассажирам. Тесть еле оттащил в сторону Мирона, державшего свою драгоценную ношу.
-Ты хотела прощения у мужа попросить,– напомнил дочери отец.
-Все нормально, главное, вы привезли мне ее, – сказал Мирон.
-Меня в департаменте ждут, ты с багажом тут сам разберись.
    Пока они ждали чемоданы на эскалаторе, Ира не отлеплялась от Мирона.
-Ты простил или нет? Скажи.
-Нечего прощать. Главное, ты рядом. Дома все подробно расскажешь.
-Хлопочешь надо мной как колибри – задеть боишься. Я слышала, как Лара однажды назвала тебя бражником. Почему?
-Да, она ругала меня, говорила, что я слишком уж оберегаю тебя от всего.
-А что за слово – бражник?
-Ну, в старину так любителей браги называли. Бабочки-бражники ведь как пьяные выглядят после того, как нектара напьются. Я их в деревне много видел. Среди них очень красивые бывают. Необычные они, реально на колибри смахивают. Даже не подумаешь, что просто бабочки. Когда-то я цветной макросъёмкой увлекался, на выставки бабочек ходил. Оказывается, есть фанаты, которые их разводят из-за красоты. Раньше я думал, что красивее махаонов никого нет. 
    Тестя уже ждала машина, так что он уехал почти сразу. А Мирон, получив два чемодана, покатил их на выход, поглядывая на семенящую рядом жену, которая держалась за карман его ветровки.
    В машине Ира все-таки сказала ему:
-Прости, я такая глупая. Мне так много времени потребовалось, чтобы понять… Все мои экстравагантные постановочные картинки с моделями… они ничего не стоят и нужны только для модных журналов. А ты снимаешь настоящую неприукрашенную жизнь, как бражник на лету собираешь ценный нектар. И в каждом фото у тебя романтика и глубокий смысл.             
-Ты поняла, да не все. На самом деле нет там никакой романтики и даже того содержания, которое придаешь им ты или кто-то еще. Это просто игра света и тени. И никакая это не настоящая неприукрашенная жизнь. Запечатленные кадры ни разу не отразили реальность как таковую, все мои фото и схваченные моменты это только фантомы, смысл которым придает воображение того, кто на них смотрит – из своих мыслей, фантазий, желаний. Даже, проходя по улице и улавливая какие-то движения людей, животных, растений, ты все равно видишь лишь внешнее, тогда как реальность сидит глубоко, а тем более ее смысл. Для меня реальность – это только ты. Тебя я чувствую, вдыхаю твой запах, впитываю твои мысли, осязаю тело, ощущаю вкус – только ты моя жизнь, мои чувства и мысли.
    Когда они уже были дома, Ира вдруг сказала:
-Мне три последних ночи одна мысль покоя не давала. Я знаю, папа хочет, чтобы я восстановилась в универе, и ты тоже. Но, Мира, давай родим ребенка.
Мирон замер, а потом внимательно посмотрел на нее.
-Понимаешь, я хочу по-настоящему жизнь ощутить, – сказала она,– Пусть это будет больно и даже невыносимо, пусть будет трудно, но только так можно хоть что-то понять и начать ценить. Я боялась раньше даже думать об этом, потому что… ну, ты знаешь. Я боялась, что так же, как и мама, могу умереть от этого. Но теперь не боюсь! И сделаю все, чтобы жить, счастливо жить с тобой, Мира! В Будапеште папа оплатил мне полное обследование. Оно показало, что я абсолютно здорова, все показатели в норме. Когда же и рожать, как не сейчас? Все остальное подождет, тем более, математика. Что там под подушку нужно положить, чтобы мальчика зачать? Шапку? У тебя же есть шапки?
-Есть, – с пересохшим ртом сказал Мирон, – горнолыжная балаклава. Такая пойдет?
-Думаю, пойдет.
-А девочку? Не хочешь?
-Мне главное, как ты.
-Давай под подушку ничего не положим. Кто родится, тому и радоваться будем.

***7
    Когда-то Мирон очень хотел ребенка. И наконец-то, его желание исполнилось, у них с Ирой родилась дочь. Мирон, когда первый раз увидел ее на руках у Иры, даже подумал, что теперь у него целых две девочки – большая и маленькая. И обе любимые. Правда, из-за сложных родов Ире пришлось дольше, чем другим роженицам, оставаться в роддоме, а потом еще и проходить восстановительное лечение. У ее отца, пока она рожала, сердечный приступ случился, но, слава богу, все обошлось. На будущее Ире дали благоприятный прогноз. Сложности и проблемы объяснили ее молодостью и не полной зрелостью репродуктивной сферы. Однако отправляться за вторым ребенком посоветовали не раньше, чем лет через пять.
-Так и сделаем, – сказала Ира врачу, – Мне еще вуз окончить нужно.
А Мирон, сидевший рядом с ребенком на руках, усмехнулся:
-То-то же. А то жена недоучка, кому такое понравится?

                ***

   Основано на реальности.
© Copyright: Марк Шувалов,
    август 2023