Савой не была сестрой Макдауэлла

     Вновь и вновь каждые, примерно, два - три года возвращаясь к моему любимому жанру нуар, как литературно, так и кинематографически, я ловил себя на мысли, что мои предпочтения действительно давно определены, даже порно я смотрю давным давно для себя отобранное, вечно возвращаясь на круги своя. Помнится, я пытался замутить как минимум Безумное чаепитие с ведьмой Надей, но присущая оголтелому активистскому сучью любого пола глупость и вопиющая безнадежность в плане узкой специализации нашедших себе удобную нишу для рубки бабла с попутным освещением в поганых по определению СМИ скоро прибили все мои стремления, а остальные музы Евгения Николаевна и Лизавета Готфрик благополучно исчезли, что, наверное, правильно, так как оставили по себе в памяти автора только хорошее, хотя было время, когда я психовал на говенные песнопения русской поэта и буквально ярился при виде ее убогих телемостов с гнусной сетью ВК, стремной, достойной лишь малолетних олигофренов, впрочем, как всегда, каждому - свое, вон, сам Керви банчит своими бумажными книжками с экслюзивными автографами, но это бизнес, ничего личного, но когда он же ставит музло или кинишки в ленту - вот этого я не понимаю и никогда не пойму. Ха, дюжину лет взад мне в ЖЖ какая - то падло рекомендовала начать читать систематически, так как я читаю, по ее мнению, много, но не систематически, а потом ничтоже сумняшеся посоветовала мне начать смотреть на Первом канале Геббельс - тиви сериал за Холмса. Ладно бы Джонни, пусть и в исполнении умершего Килмера, но нет, сериал. Именно сериал. Я аккуратно попробовал донести до ее разума, что у меня тупо нет времени на это говно, столько книг и большого кино, что не хватит десяти жизней на ознакомление с ними. Уж не знаю, чево там и кому дальше, но свалил я из рассадника глупцов и диванных экспертов по всем вопросам, лишь изредка позволяя себе ознакомиться с плодами их деятельности, чтобы, конечно, поглумиться в очередной сказочке над гнилью блогерства, сетевой журналистики и прочей недостойной взрослого и вменяемого хотя бы краями человека деятельности. Срать на них на всех, как говорится.
     - Я ссал ! Я срал !
     И вновь Генрих Иванович Штаубе, опасно раскачиваясь, неуклюже стоял на массивной гранитной плите, с трудом удерживаемой руками парочки небритых в телогрейках. Читавшие коалу могут предположить, что один был нетрезв, а второй дагестанец. Не стану их разочаровывать, тем более, к этой сказочке состояние и национальность удерживающих отношения никакого не имеют. Гранитная плита была умыкнута работниками универсама ночью с ближайшего кладбища, Сережа, пристально рассматривая в бинокль происходящее во дворе гастронома, хорошо видел вырезанную надпись, непреклонно гласившую, что под сей плитой покоится некий Смуил Абрамыч Иванов, действительный статский и еще чего - то там, рассмотреть было невозможно, так как часть надписи закрывали спинами Маша и Марина.
    - Сволочи, - прошептал Сережа, подвигая поближе снайперскую винтовку Драгунова, - самое главное увидеть и не дают.
    - Сережка, Сережка, - потрепала его по голове лежащая рядом с ним на крше соседнего с универсамом жилого пятиэтажного дома Оля, - вдарь немножко.
    Сережа вдарил пулей со смещенным центром тяжести, трудолюбиво изготовленной Ребровым, прямо в лоб раскрывшего беззубый рот Штаубе. Серо - розовый ошметок мозга упал на лицо Марине, неверяще потрогавшей его влажность рукой. Маша, жутко прикрякнув, впилась окровавленным ртом в раневой канал, не давая старику упасть. А нетрезвый и дагестанец, испугавшись сухого щелчка выстрела, бросили плиту прямо на Машу и Марину.
    - Топчи ! - закричала товаровед, первой запрыгивая на плиту.
    Работники торга тоже прыгали на плиту, толкаясь и мешая друг другу.
    - Болваны, - произнес Ребров, ударив Сережу ножом в спину, - только мешаются.
    Оля, хищно оскалившись, выстрелила из большого спортивного пистолета в крутящего лезвием в спине мальчика Реброва. Через миг все было кончено.
    - Вот чево любовь с людями делает, - размышляла Оля, торопливо идя к серой " Волге", откуда в приоткрытые окна доносилось задорное " Ай эм а диска данса", - впервые ведь рыжая девица выжила в нелегкой борьбе очень странной игры Сорокина. Или Пелевина.
    Она задумалась и не заметила, как вырвавшийся из - за угла ЗиЛ налетел прямо на нее, находясь под твердым управлением кагебешников в штатском.