Обращение к себе. Социология из подручных средств

 

С добрыми пожеланиями
Профессору Юлии Беспаловой

Так получилось, что моя давняя рецензия на книгу Ю. М. Беспаловой «Обращение к себе» начинается с описания нашего знакомства: «Похоже, что моя встреча с Юлией Беспаловой была запропрограммирована и в этом смысле оказалась как бы ожидавшейся. Это было в начале зимы 2004 года, в Тюмени, куда я по приглашения ректора Международного университета профессора Клары Барбаковой приехал читать лекции. Как обычно, в ее кабинете меня ждала “гора” новых книг и сборников по разным социологическим темам, выпущенных в Сибири и Москве. В одном из тюменских сборников меня привлекла небольшая заметка Ю. Беспаловой по биографическому методу, который я в то время начинал осваивать.


Во время очередной встречи Барбакова пригласила меня посетить защиту кандидатской диссертации по социологии труда. Это — не моя тема, но каждый ленинградец, вошедший в социологию во второй половине 1960-х годов, в той или иной мере знаком с ней. Я несколько опоздал, и когда вошел в зал, в котором проходила защита, услышал, а потом увидел молодую женщину, первого оппонента, серьезно анализировавшую диссертационное исследование. Пролистав сначала автореферат, а затем и сам “том”, я как бы вернулся в далекие ленинградские годы. Исследование проводилось на стыке социологии и социальной психологии, что является “визитной карточкой” ленинградской социологической школы, и потому в тексте диссертации цитировались имена давно знакомых мне ученых: В. А. Ядова, А. Г. Здравомыслова, Е. С. Кузьмина, А. Л. Свенцицкого, А. А. Русалиновой, Б. И. Максимова и других. Из выступления оппонента я понял, что она хорошо ориентируется в ленинградской социологии.


После защиты я подошел к этой женщине, представился и сказал, что мне было очень интересно ее выступление, оно переместило меня в родную мне среду. Оказалось, что она живет и работает в Тюмени, но хорошо знает ленинградскую социологию, так как ее докторантура проходила в Ленинграде. Тогда я спросил ее, не знает ли она Ю. Беспалову, с которой я хотел бы познакомиться. Оказалось, что это она и была» [1]. Конечно, я выступил на защите, показав, что диссертант доказал жизненность методологии ленинградских социологов и потом вместе со всеми участниками защиты был приглашен на какой-то феерической красоты Газпромовский банкет. Пока не подошел автобус, доставивших всех в банкетный зал, Юлия Беспалова успела сходить домой и вернулась с небольшой книгой, которую мне здесь же и подарила. Это была работа о западно-сибирских предпринимателях рубежа XIX-XX веков, но особенно меня привлекло то, что в ней анализировались понятия биографии и судьбы [2].


В последующие несколько лет Беспалова активно погружалась в изучение прошлого своей семьи и опубликовала в петербургском социологическом журнале «Телескоп» три статьи, весьма необычные для российской социологии того времени: «Песни семьи: возможности социологического социологического исследования» (2009. №5), «Устойчивые выражения западносибирской семьи (“семейные слова”): социологический подход» (2012. №1) и «Западносибирская семейная кухня: социологический подход» (2012. №5). Это был интересный сплав автобиографического повествования в пространстве пересечения социологии, этнографии и культурологии. И в этом плане абсолютно справедливы слова Беспаловой, открывающие Введение ее книги: «Обращение к себе»: «В настоящее время центр научных интересов резко изменился. Множество тем, которые казались “ненаучными” в прошлом столетии, теперь привлекают серьезных ученых. Все чаще появляются труды о любви, интимной жизни человека, дружбе, одиночестве, здоровье. Центральной темой современной социологической науки стало изучение повседневного жизненного мира. […] Социология повседневности связана с анализом жизненного смысла социальных практик, взаимодействий, организаций повседневной жизни, сюда же относится исследование человеческого опыта, форм восприятия, сознания и быта людей».


Последующие встречи и переписка быстро превратили наши отношения в дружеские, и в 2010 году я предложил Юлии Беспаловой принять участие в моем историко-социологическом исследовании, а по-простому – рассказать о своей жизни. Я не делал этого раньше, поскольку проводил интервью с более старшими социологами и постепенно начинал беседовать с учеными IV поколения (1947-1958 годы рождения). Она – из младшего пласта этой профессиональной общности.
В 2011 году, представляя читателям завершенное интервью, я писал: «Меня связывают с Юлией Михайловной Беспаловой несколько памятных встреч в Тюмени и Москве и регулярная переписка продолжительностью в шесть лет. Мне интересны проблемы, которыми она занимается, привлекают ее поиски в новых разделах социологии, своеобразна ее культура и система взглядов на российскую историю и современность. В суждениях Беспаловой я вижу переплетение Сибирского и Петербургского: глубокий интерес к классической русской литературе и классическому русскому театру и одновременно попытки разобраться в постмодернистских тенденциях в культуре и социологии. Она принадлежит к четвертому поколению советских/российских социологов, и многое в ней – типично для этой профессиональной когорты. Тем не менее, ее суждения показывают, насколько миры социологов детерминированы обстоятельствами, в которых они формировались как личности и профессионалы [3].


Уже ответ Беспаловой на мой первый вопрос: «... Давай сначала уйдем в начало, и даже не в твое... в то, что я называю предбиографией. Пожалуйста, расскажи о твоей большой семье, о родителях» показал, что судьба подарила, представила ей редкую для исследователя возможность многоаспектного изучения динамики семейных отношений.
Вот начало ее рассказа: «Семейная память нашего рода насчитывает пять поколений сибиряков. Я принадлежу к уже пятому поколению. История моего рода – это история ряда российских противоречий, когда в нескольких поколениях одного большого рода, смешались православные, раскольники и иудеи, дворяне и сибирские некрепостные крестьяне, белые и красные, те, кто был за царя и против Великой Октябрьской социалистической революции и те, кто ее отстаивал, как наиболее справедливое возмездие против царского и капиталистического гнета. Смешались противники и защитники сталинского режима. Вся история российская и сибирская в нашем роде.


Мой прадед по матери встречался с Г. Распутиным, мой дед, Георгий Дмитриевич Беспалов работал под непосредственным руководством В. Блюхера, был участником Северного экспедиционного отряда, созданного для борьбы с белым движением. Командиром моего отца, Михаила Наумовича Зингера, во время обучения в тюменском военном училище, был будущий известный актер Евгений Матвеев.
Моя сибирская родословная началась с того факта, что прапрадедушка по матери Гавриил Герасимов приехал в Тюмень около 1870 года на лошадях из Смоленской губернии. Жена прапрадедушки – прапрабабушка Елена была дворянкой из рода Болотовых. Рано лишившись родителей, она вышла замуж за мещанина и поехала с ним в Западную Сибирь».
И еще об отце, прошедшего войну и награжденного орденами и медалями, было сказано, что Юля с мужем в середине 2010 года посетили Полоцк и объездили места массовых расстрелов евреев. Отец, мать, сестра и младший брат ее отца были расстреляны фашистами в 1941–1943 гг. Один из старших братьев погиб на фронте под Ленинградом, а другой пропал без вести под Сталинградом.


Зная публикации Беспаловой и видя крайне важную в моем понимании биографичность ее научных интересов, я спросил: «И вот началась собственно твоя жизнь… что-то было важное, знаковое в совсем раннем периоде твоей жизни, до школы?» и был рад ее реакции: «Важным было то, что я родилась в пространстве Западной Сибири. Место моего рождения – город Тюмень». Пожалуй, это и есть один из ключей к пониманию тематики, предмета ее многолетних исследований.
Содержание увидевшей свет вскоре после нашего интервью книги «Обращение к себе» во многом было мне знакомо, но новый, крупный масштаб анализа истории семьи, позволил четче понять, что это не просто повествование о прошлом, но в равной мере – о настоящем, о самом авторе, т.е. о «себе». Таким образом, эту работу Беспаловой можно рассматривать как один из первых в нашей стране опытов автоэтнографии.


В 2014 году была опубликована моя журнальная рецензия обсуждаемой книги [4], но еще раньше, в последние дни 2013 года, мнения А. Н Алексеева и мое об этой работе были размещены на сетевом портале Когита.ру.
А. Алексеев – Ю. Беспаловой:
…Поздравляю Вас с книжкой с замечательным названием ("Обращение к себе"), которая имеет шанс стать социологическим (и не только) бестселлером. Тем более - горжусь объявленной Вами моей к ней косвенной причастностью. Мне это Ваше произведение действительно - концептуально и стилистически очень созвучно.
И здесь же Алексеев подчеркивает ценность попытки, Беспаловой, говоря ее словам, «строительства социологической науки из подручного материала».
Б. Докторов для Когита.ру:
Уверен, новая книга тюменского профессора социологии Юлии Беспаловой заинтересует, заставит задуматься очень многих. Прежде всего, книга разбивает традиционное представления о том, что социология – это обязательно о чем-то большом, высоком, громком. Социология Ю. Беспаловой – о малом, тихом, она о повседневности, о семье, о человеке. Причем чаще всего – не вообще о человеке, а о своей семье. Автор подводит читателя к простой мысли: его (читателя) собственная семья – это огромный мир, к сожалению, мало ему знакомый. История страны мощно отразилась в истории семьи Беспаловой. Конечно, во многом это уникальный случай, но одновременно он и всеобщий. Мы просто не задумываемся о том, насколько велика и значительна история каждой семьи.


Отмечу еще одно важное обстоятельство. И прошлым своей семьи, и настоящим Юлия Беспалова связана с Западной Сибирью, Тюменью. Но в ее творчестве можно усмотреть  родственность с ленинградской социологической школой. Это проявляется не только в ссылках на работы социологов Ленинграда / Петербурга, но в самом духе и стиле книги. Здесь сочетаются сдержанность, тщательность анализа собранных материалов и широта обзора исследуемого пространства.
Теперь вернусь к как бы мимоходом упоминаемому в начале рассказа подарке Юлии Беспаловой – ее небольшой книге о Западно-сибирских предпринимателях. Исходно мне показалось, что содержание этой работы лежит на периферии моих интересов, в то время я изучал жизнь и творчество американских создателей рекламы и первого поколения американских аналитиков общественного мнения. Однако несколькими годами позже, когда я углублялся в историю отечественной социологии, эта книга подтолкнула меня к серьезным размышлениям о соотношении биографии и судьбы. В моей монографии 2013 года  отмечается, что «тема судьбы […] появилась в поле моего внимания в конце 2003 г. после прочтения небольшой книжки Ю. М. Беспаловой о западносибирских предпринимателях Не сразу, но я обратил внимание на раздел работы, в котором трактовалось соотношение имени, биографии и судьбы. Поскольку речь шла о людях, живших во второй половине XIX—начале XX в., то мне показался естественным разговор об их судьбе. Тогда, по моему представлению, о судьбе было оправданно говорить лишь применительно к персонам прошлого. Но постепенно такое ощущение стало размываться, ему на смену пришло понимание судьбы, которое, вообще говоря, можно распространить как на людей, жизненный путь которых уже завершился, так и на живущих и продолжающих работать [5, С. 81-82]. Так возникло мое собственное конструктивистско-культурологическое толкование этого феномена.


В той же книге говорится: «Для меня биография — это совокупность всех действий и мыслей человека, приходящихся на годы его жизни. Все, что происходит после этого, — дальнейшее движение истории, развитие сферы деятельности, в которой человек работал, и прочее — не в силах изменить траекторию его жизни и окружавшее его некогда социокультурное пространство, ибо все это уже произошло, состоялось, ушло. Но время придает прожитой человеком жизни новый смысл, детерминирует, проявляет его судьбу. Судьба — это комплекс всего, что предопределяет биографию человека (предбиография), наполняет его жизнь (собственно биография) и связано с ним после ее завершения (постбиография). У биографии есть начало и конец, судьба же теоретически бесконечна, точнее сказать — судьба обычно дольше, продолжительнее жизни. Судьба — более многомерна, чем биография» [5, С. 82]. Такое понимание судьбы лежит в основании большого числа биографических текстов, написанных мною в последние два десятилетия, сочетание в нем жестких рамок конструктивизма и мягкости культурологических подходов стимулирует развитие практики моего биографического анализа.


... прошло много лет, и из недавнего письма Юлии Беспаловой отчетливо видно, что она остается верной своим давно найденным научным подходам: «обращению к себе» и строительству «социологии из подручных средств». Вот названия ее работ последних лет - монографии «Хозяйство и предпринимательство Западной Сибири: социально-культурный подход» и «О повседневности, семейной памяти и Западной Сибири» и статья «Семейная память: три войны (жители Тюмени о Первой мировой, Гражданской и Второй Мировой войнах)"».
Есть все основания ожидать от Ю. М .Беспаловой новых серьезных работ, указывающих на глубокую биографичность ее творчества. Не частое это явление, а потому – высоко ценное.

1. Беспалова Ю. М. Обращение к себе: повседневная жизнь западносибирской семьи глазами социолога. — Тюмень: Мандр и К., 2014.
2. Беспалова Ю. М. Западно-сибирские предприниматели второй половины XIX — начала XX вв.: имена, биографии, судьбы. Тюмень: Изд-во ТГУ, 2002.
3. Ю.М.Беспалова: «В социологии я оказалась случайно и неслучайно» // Телескоп. 2011.№1.
4. Доктров Б. «Обращение к себе» и множество вопросов к себе // Телескоп.2014. №3.
5. Докторов Б. З. Современная российская социология: История в биографиях и биографии в истории. СПб. : Изд-во Европейского университета в СПб. 2013.