10. Влечение к жизни

В 1920 году Фрейд пришел к выводу, что все инстин-
кты человека подразделяются на два основных клас-
са: влечение к жизни и влечение к смерти, позже на-
званных Эросом и Танатосом. Фрейд противопостав-
лял их друг другу. По Фрейду влечение к жизни – это
комплекс, включающий сексуальные желания и инс-
тинкт самосохранения.

***1
    Мать говорит, что мой инстинкт самосохранения перестал работать. Наверно, она права, потому что я окончательно потерял интерес к девушкам, которых она вот уже пятый год пытается знакомить со мной. И где она их только находит? Таких, очень приличных и высоко культурных на вид, одетых с большим вкусом и работающих в различных институтах, библиотеках, лабораториях. Я уж и со счета сбился. А она вплоть до последнего времени настойчиво устраивала мне встречи-знакомства примерно раз в месяц. Результат был один – после совместного обеда в ресторане и прогулки по ближайшему парку я расставался с очередной претенденткой, сделав ей кучу комплиментов и обменявшись с ней телефонами. Но сразу после такой встречи я удалял сохраненный номер из своего смартфона. Некоторые по прошествии двух-трех дней сами пытались мне звонить, я блокировал отправительниц и тут же о них забывал. Иногда в памяти у меня несколько дней всплывали отдельные детали – какой-нибудь яркий шейный платок (к чему бы? чтобы прикрыть несовершенства?) или количество браслетов, перстней и колец на пальцах некоторых из них. Все потому, что я не переношу кринж во внешнем виде. Хотя я по нынешним меркам все еще молод, мне только-только исполнился тридцатник.      
    Однако именно поэтому мать уже пару раз чуть не за руку водила меня к психиатру и сексологу. Оба специалиста уверили ее: один – в моей психической нормальности, второй – в моей мужской состоятельности, вполне соответствующей моему возрасту. После этого она осторожно пыталась выведывать, не интересуюсь ли я вместо девушек парнями и не страдаю ли асексуальностью. Потому что прочла где-то в интернете, что мужикам с нормальной эректильной функцией порой бывает просто некогда искать партнершу – кому-то из-за спорта, кому-то из-за иной занятости или, например, из-за службы по контракту. А некоторым требуется время для ее восстановления из глубокого сна, например, морякам после возвращения из дальнего плавания или полярникам, или ученым, работающим в высокотехнологичных сферах, требующих постоянного длительного присутствия и отрывающих мужчину от нормальной сексуальной жизни.
    Мать даже на работу ко мне приезжала и два часа сидела в моем кабинете – хотела удостовериться, насколько сильно я загружен. В итоге именно мою работу она стала считать основным препятствием на пути к семейному счастью.
    О своих интрижках я помалкивал и ничего не говорил ей. А то она начала бы свои разведывательные действия и в этих вопросах. А я совершенно не хотел серьезных отношений ни с одной из своих пассий, половину из которых составляли замужние. Вторая половина интересовала меня лишь на время наших коротких одноразовых встреч. Однако все последнее время, почти три месяца я никого не искал. Что-то щелкнуло в мозгах или, напротив, захлопнулось и перекрыло доступ к моему сознанию извне. Я, так сказать, достиг точки пресыщения.
    Мне стало нравиться уединение. Я уезжал на зимний залив и подолгу сидел на берегу, размышляя о жизни. А потом ночевал в мини отеле, никому ничего не сообщив о своем местонахождении и не отвечая на звонки. А желающих достать меня имелось много. Родители, женщины, друзья, с которыми раньше я проводил почти все выходные на даче с баней, бассейном, зоной отдыха и даже небольшим футбольным полем. Дача эта принадлежала самому удачливому из нашей компании – Костяну Липницкому, который работал советником гендиректора крупной корпорации. Продвигал его старший брат, но и сам Липницкий был не последнего ума.               
    Именно на этой даче завязывались некоторые мои интрижки на одну ночь, впрочем, как и у других моих приятелей. Никто из нас не спешил обременять себя обязательствами перед девушками, легко идущими на половую связь.
    Наша толпа веселилась просто до упаду – с чумовой музыкой, фейерверками, прожекторами по кругу усадьбы, с накрытыми на улице столами, ломившимися от дорогой еды и питья. Костян очень хотел устроить меня поближе к себе, но я отказывался, а потом меня после нескольких собеседований и проверок взяли главным юрисконсультом в процветающий научно-производственный холдинг с госучастием. Помнится, Липницкий от такой новости обалдел, ведь мой оклад оказался выше его в полтора раза. Да и статус советника никак не дотягивал до ведущего юриста.
    Однако с некоторых пор мне стало известно, на какие деньги приобретена усадьба, где мы куролесили, и кто оплачивает все эти вечеринки, после чего я больше ни разу не ездил к Липницкому в гости без объяснения причин. Но три особы, с которыми я по очереди мутил в его усадьбе, каждая по своему, до сих пор искали со мной встреч. А я, если честно, радовался тому, что по этическим соображениям больше не входил в круг приглашенных Липницкого, а значит, не мог близко общаться с каждой из них. У двух имелись мужья, а третья была разведена. Имелась еще и четвертая, но о ней я вообще ничего не знал. Мы переспали с ней в праздничном новогоднем угаре, а наутро ее уже и след простыл. Ни одна из них не являлась женой олигарха, но все они привыкли к достаточно обеспеченной и разгульной жизни. А я за эти пять лет вырос из 25-летнего безотказного любовника-оболтуса в себя теперешнего.

***2 
    В холдинге, где я сейчас работал, ни одна из молодых женщин даже близко не привлекла моего внимания. Да я и не собирался заводить шашни на службе, это сразу отразилось бы на моей репутации. Хотя и у нас то и дело образовывались пары, и некоторые из них женились. Главным было соблюдать приличия. Не думаю, что, появись у меня интерес к кому-то из женщин здесь, я стал бы проявлять активность. Слава богу, на работе мне никто не нравился. Даже моя мать сразу поняла, что здесь на тему поиска спутницы жизни мне ловить нечего. Для моей профессиональной деятельности это являлось огромным плюсом, я полностью отдавался работе. Бонусом моей должности являлось то, что я мог получать информацию, недоступную простым смертным. Именно так я узнал об источнике финансирования Липницкого.
    Я вновь подумал о нем, когда последний раз ездил на залив и долго сидел на берегу. Перебирая в уме все, чем я хотел бы заниматься, я вновь и вновь приходил к выводу, что не являюсь по жизни одиночкой и не готов лишать себя радостей жизни, таких как секс и общение с друзьями. Ведь раньше, еще до того, как Липницкий стал владельцем усадьбы, наша компания кочевала по квартирам, где и устраивала вписки. В моей съемной хате также пару раз проходили пирушки. Для вписок она была маловата, да и хозяйка могла узнать. К тому же, к моменту, когда я снял эту квартиру, то давно уже вышел из подросткового возраста.
    Наш круг образовался еще в универе, потом туда примкнули друзья друзей. Не скажу, что я был близок со всеми в нашей компании. Мой единственный настоящий друг вообще туда не входил. Но сейчас Лёнька жил и работал в Москве, поэтому мы встречались только, когда он приезжал в Питер к матери и брату. Он, в отличие от меня, не пошел на юридический, куда я звал его, а учился в Техноложке и получил чисто техническую специальность. Однако из-за отсутствия там военной кафедры ему пришлось отслужить год в армии. Тогда мы впервые расстались с ним так надолго, и я жутко скучал по нему.
    Сейчас мы часто общаемся по видеосвязи. Он зовет меня в Москву, уверяя, что я легко найду там работу не хуже прежней. Но я сомневаюсь. В его приезды мы почти не расстаемся и не можем наговориться, хотя знаем все основные новости друг друга. Однако живое общение ничем не заменить. Я обожаю Лехин задорный смех, а Леха обожает тискать меня по-дружески и шутливо боксировать со мной. Компанию, с которой я обычно тусуюсь в праздники и уикэнды, он не слишком жалует, но, находясь дома, ходит на наши вечеринки вместе со мной.
    На заливе я думал еще об одной вещи. В связи с тем, что я больше не ездил в усадьбу к Липницкому, новых интрижек у меня за последнее время не появилось. А две бывшие мои подружки, не из нашей компании, изрядно мне надоели, так что я давно порвал с ними. Да и у Липницкого те девицы, с которыми я развлекался, не слишком интересовали меня, чтобы я вдруг захотел вновь встретиться с какой-либо из них. Однако когда я вспоминал последний Новый год, на память мне приходила особа, с которой у меня случился секс, оказавшийся последним на сегодняшний день. После нее я больше пока ни с кем не спал. Я прикидывал так и эдак, но именно с того дня у меня и пропало желание встречаться с кем-то из девушек. Причем, напрочь. Так что даже моя мать сильно забеспокоилась. 
    Я смутно помнил ту девицу. Тогда она была в новогоднем наряде со стилизованным макияжем, имитирующем маскарадную маску. Утром мне еще пришлось смывать его остатки со своих скул и шеи. Проснулся я почти к обеду. Место в постели рядом со мной пустовало. И никаких следов вчерашнего присутствия этой особы в комнате я не обнаружил. Мои вещи, которые я снимал второпях накануне, должны были по идее валяться на полу, но они лежали аккуратно сложенные на прикроватной тумбочке. Сам я точно не делал этого, потому что был изрядно пьян.   
    Потом мы обедали, похмелялись шампанским, ко мне подсели еще две девицы, так что я тут же забыл о вчерашней. Но она почему-то засела в моих мозгах настолько, что появилась в моей памяти спустя целых три месяца.
Я позвонил Липницкому:
-Слушай, Костян! Помнишь Новый год? Я с одной девицей ночь провел в твоей усадьбе. У тебя нет данных о ней? Имя-отчество-фамилия, телефон и все такое.
Он задумался, но так и не смог ничего вспомнить. Посмеялся вместе со мной над тем, как мы тогда нагрузились и неслабо отдохнули.
-Могу у своих охранников узнать. В усадьбу они пропускают кого-либо только по паспорту. Помнишь хотя бы, как ее зовут?
Точно я не помнил, сказал, что кажется, Геля.
-Геля? Что это за имя? – удивился Костян, но пообещал, что скинет данные, если найдет что-нибудь.
-Прописку и дату рождения не сообщу, подписку давал о неразглашении персональных данных. Просто фото пришлю, имя и фамилию.
    Когда я получил от него почту, то долго сидел и тупо смотрел на фото, которое увеличил. Какое-то совершенно незнакомое лицо, без малейших эмоций, как и все фото на паспорт. Ни макияжа, ни особой прически. Геля по паспорту оказалась Ангелиной Казанкиной. Я знал лишь ее примерный возраст – лет 25. Но даже Липницкий не помнил, откуда она, и кто ее привел тогда к нам в компанию. 
-Надеюсь, у тебя после той ночи ничего не пропало? – спросил он. Я подтвердил, что нет, но почему-то конкретно завис на этой девице. Наверно потому, что до нее мне не случалось спать с кем-то и совершенно не помнить о самом процессе. Только начало – какое-то сопение, поцелуи в темноте и потом лишь пустая постель к полудню следующего дня.

***3
    На работе я сделал официальный запрос для получения персональных сведений на нескольких человек, проходящих у нас по контрактам, и включил туда Казанкину, чтобы в общей массе ее фамилия не вызвала подозрения. Обычно, чтобы не раскрывать условий контрактов службе, проверяющей контрагентов физических лиц, я посылаю программистам только фио, иногда дату и место рождения, чтобы не наткнуться на однофамильцев. Они выдали мне все как на тарелочке. Одного контрагента из числа обрусевших и обнаглевших китайцев пришлось сразу поместить в черный список за его прошлые махинации, зато Казанкина теперь была у меня в руках, хотя по ней я не предоставил ничего кроме фио. Но программисты не задали вопросов, поскольку я включен в список лиц, имеющих право работать с закрытой информацией, которая запрещена к разглашению. Они предоставили мне даже место ее реального проживания согласно договору аренды жилья.
    Самым забавным оказалось то, что Казанкину мне также пришлось сразу отправить в чёрный список вслед за китайцем, ведь она как госслужащая не имела права осуществлять предпринимательскую деятельность. Это было мне очень на руку, потому что черные списки наши проверяющие не изучают, ведь после отсева неблагонадежных контрагентов мы с ними не работаем. Наши поставщики и подрядчики должны быть чисты как стеклышко.
    Значит, госслужащая, ухмыльнулся я. Вот почему эта пташка так маскировалась и упорхнула с места преступления сразу после ночи любви. Не знаю, почему меня так интересовало все о той, которую я даже не запомнил. Зачем мне такая? Или это дело чести, потому что я не животное и должен хотя бы знать, с кем переспал по пьяни?
    Однако я так обрадовался тому, что смог отправить ее в черный список, избавив себя этим от нежелательных вопросов со стороны проверяющих, что не обратил внимания на название фирмы, где она работала. Главное, что эта фирма входила в госструктуру. Но тут я опомнился, поскольку осознал, что это одна из наших дочерних компаний. И наверняка Казанкина не раз видела меня, ведь я часто проверял на юридическую чистоту документы и контракты наших дочерних организаций.
Теперь мне требовалось узнать, какую должность она занимает. Но обращаться в кадровую службу открыто я не хотел. Решил пойти в обход, попросил одну знакомую девочку, работающую там, узнать должность Казанкиной. Поначалу я часто так делал, потому что не был знаком со многими специалистами из дочерних фирм. Поэтому девочка из отдела кадров не удивилась и быстро нашла мне нужную информацию. Казанкина оказалась менеджером по продажам.
    Иногда мне приходилось общаться с менеджерами других наших дочерних фирм, когда у меня возникали вопросы о деталях заключаемых ими сторонних сделок. И только с Казанкиной сталкиваться мне пока не приходилось. Но помимо всего меня интересовал еще один вопрос – с кем она тогда приехала на новогоднюю вечернику к Липницкому. Ведь сам он ее лично не знал.       
    Я залез в базу договоров, заключенных дочками холдинга, и нашел один подходящий. Придумал парочку вопросов, которые мог задать менеджеру по продажам как юрист вышестоящей организации, и отправился в другой район города, в ту самую фирму, где работала Казанкина. Мне не терпелось увидеть ее реакцию на мое появление. А заодно разглядеть эту особу получше и, в случае чего, поставить ее на место. Меня одолевал какой-то нездоровый азарт, моё самолюбие было задето тем, что мною почти попользовались и оставили в неведенье, фактически бросили. Ведь она даже не попыталась со мной пообщаться. Хотя наверняка знала, что я работаю в холдинге.
    Когда я вошел в здание, а потом поднялся на второй этаж и нашел нужный кабинет, из него, чуть не воткнувшись мне в грудь стопой папок, вышла девушка. Она взглянула на меня, и я тут же понял, что это и есть Казанкина. Мы оба замерли на месте, а я почувствовал предательское возбуждение, поэтому почти рефлекторно прикрыл свой пах портфелем.
-Вы ко мне? – спросила она.      
-Да, я звонил вашему секретарю в приемной директора.
-Она пока мне ничего не сказала, – неуверенно произнесла Казанкина и посторонилась, чтобы я мог пройти.
-Прошу вас, – сделала она приглашающий жест рукой. Я поспешил войти и сесть к ее столу. То, что это именно ее стол, было понятно, за двумя другими сидели сотрудники, которые, увидев меня, встали и поприветствовали, поскольку, наверняка поняли, что я из головного офиса. 
-Мне нужны два ваших последних контракта с поставщиками, – сказал я ей. Самым паршивым было то, что я не мог оторвать от нее глаз. И мое непредвиденное возбуждение никак не спадало, сердце ухало, как молот на наковальне. Ангелина оказалась стройной шатенкой, одетой в строгую офисную одежду, делавшую ее, тем не менее, на вид крайне сексуально притягательной. Сев за стол, она нашла в папке озвученные мной договоры и протянула их мне, а потом наклонилась ближе и тихо спросила:
-Вам, правда, именно это нужно?
-Здесь есть место, где можно поговорить тет-а-тет? – спросил я. Она кивнула и сказала:
-Идите за мной.

***4
    Я вышел следом за ней. Она повела меня к лифту, и мы поднялись на последний этаж. Там она открыла кодовый замок какого-то кабинета, который оказался архивом документов.
-Сюда кроме меня никто не имеет доступа, – сказала она и показала рукой на диван, кресло и стол перед ними, на котором лежало две или три папки.
-Садитесь, где вам удобно, здесь я работаю с архивом, – сказала она. Но я глянул на диван, после чего сделал к ней шаг, сжал ее в объятиях и начал целовать. Не знаю, что такое со мной происходило, но больше я не мог сдерживаться. Диван явился спусковой кнопкой для меня.
-Рома, мы не должны… мы же на работе, – лепетала она, но я ощущал, что ее также накрывает волна возбуждения.
    В этой комнате стоял полумрак, и только узкая полоса света падала под наклоном через стекло, образуя на полу правильный квадрат, и в этом прозрачном светящемся столбе сверкающие пылинки совершали свое броуновское движение. Краем сознания я сообразил, что презеры у меня в кейсе, до которого сейчас я никак не мог дотянуться, потому что был не способен выпустить ее из рук.
-Там… в портфеле… в кармашке достань, – шептал я ей отрывисто, не в силах прекратить поцелуи. Она вывернулась и сумела достать двойной блистер.
-Хорошо, – шепнул я ей, – Думаю, этого нам хватит.
    Когда мы закончили, она лежала на диване раскрасневшаяся и растрепанная. Потом села, достала из ящика стола косметичку, вытащила зеркало и начала поправлять прическу, а я обессиленный сидел в кресле.
-Давай поговорим, – решительно сказала она. Я не мог говорить, поэтому выдохнул:
-Да-ва-ай.
-Роман Петрович, так нельзя. Кто-то из нас двоих должен включить разумность и прекратить это сумасшествие. Я еще тогда, в усадьбе, поняла, что мы оба ненормальные, поэтому уехала.
-А с кем ты туда приезжала?
-С Антоном. Он под бой курантов сделал мне предложение, и я дала ему свое согласие. А потом…
-И что потом?
-Мы расстались. Он уехал, и с тех пор я больше не видела его. Все из-за тебя! Ты разрушил мою будущую семейную жизнь.
-Прости. Поехали ко мне.
-Ты не слышал, что я только что говорила? Мы оба не в себе, такое возможно лет в 14-15, когда мозгов еще нет. Но мы оба взрослые люди.
    Я вновь зажал ее и, навалившись, уложил на диван:
-Поедем ко мне. Разберемся в спокойной обстановке. Здесь у меня голова не соображает.
-Но до конца рабочего дня еще далеко…
-Скажи в отделе, что едешь со мной в головной офис для решения важного вопроса.
    После этого мы как воры выскользнули из архива, я вошел в лифт, а она собралась спускаться по ступеням.
-Если ты не появишься через 10 минут, я вернусь и силой потащу тебя за собой за руку, – предупредил я ее.
    Через 10 минут она вышла из подъезда, оглянулась, увидела мой вмв и быстро села на переднее сиденье. Я включил электро тонировку стёкол и вновь поцеловал ее в губы.
-Рома, ну что ты творишь.
-Не могу с собой справиться.
-Нас увидят.
-Окна затонированы.
-Ничем не лучше – нас заподозрят в развратных действиях.
-Поехали, – сказал я, отключил тонировку и завел двигатель.            
-У тебя имя… ангельское.
-Обычное.
-Геля?
-Родители иногда называют Линой. Близкие друзья зовут Анжи.
-Ангелина, Геля, Лина, Анжи… мне нравится. Как будто несколько девочек и все разные.
-Я твоя сослуживица, а не девочка!
-Мы уже более 100 метров отъехали от твоего офиса, так что – девочка. Как долго вы встречались с Антоном?
-Год. А ты одним махом все разрушил. Он отошел от стола, чтобы принести мне клубнику к шампанскому, и еще издалека увидел наш поцелуй, а потом то, как ты утаскиваешь меня в проход к комнатам.
-Я тащил тебя? Ничего не помню. А дальше?
-Извращенец.
-Нет, просто очень интересно… Я раздевал тебя, или ты сама?
-Замолчи!
-Возбуждающая картинка… так и представляю… А что же Антон? Почему он не бросился за тобой и не избил меня? Потому что чувствовал моё превосходство?
    Геля отвернулась и ничего не ответила.
-После тебя у меня все желания как отрубило. Я уже три месяца ни с кем не был. Даже думал, что превратился в импотента.
-Я так мечтала стать хозяйкой и женой. Но все рухнуло в одну минуту.
-Хозяйкой?
-Да, хозяйкой трехкомнатной квартиры в элитном доме. И больше не буду снимать задрипозную однушку.
-Ты не с родителями живешь?
-От них слишком далеко добираться до работы.

***5
    Мне пришлось взять три дня в счет отпуска, а Геля оформила дни за свой счет. Сотрудники постоянно звонили с вопросами по работе, и один раз ей пришлось отвечать, когда я делал своё дело, пристроившись к ней сзади. После этого она включила автоответчик.
    В первый же вечер, когда мы ужинали, я сказал:
-Давай поженимся. Куплю квартиру, хозяйкой которой ты станешь. Чтобы больше не жалела ни о чем и не страдала, что упустила такой шанс.   
-Мы ничего не знаем друг о друге.
-Что еще ты хочешь узнать обо мне?
-Сколько женщин у тебя было?
-Не считал. А у тебя сколько было мужчин?
-За все время, начиная со школы, всего трое. Я искала себе мужа, а ты просто трахался направо и налево.
-А теперь хочу быть только с тобой. Я не сразу въехал в это. Целых три месяца вроде бы не вспоминал о нашей новогодней ночи. Но оказалось, моё подсознание работало в этом направлении.
-И как же оно работало?
-Тайно. Однако на все это время оно напрочь убило во мне либидо и желание смотреть на кого-либо из женщин. Хотя я даже толком твоего лица не помнил, только нарисованную на тебе маскарадную маску.
-Она тебя и заворожила на фоне алкоголя. Я тут ни при чем. Кто бы не повелся на такое – новогодняя ночь и незнакомка в маске? Я до сих пор чувствую себя предательницей по отношению к Антону.
-А по отношению ко мне кем ты себя чувствуешь? Ничего, что за эти три месяца я чуть не поверил, что моя сексуальная жизнь бесславно закончилась навсегда? Антон, между прочим, долго не страдал. Ты хоть в курсе, что он почти сразу нашел другую?
-Вот как? Я не знала… Наверно хотел побыстрее справиться с болью, которую я ему причинила.
-Ничего подобного! Ты сказала, что вы год встречались. А я вспомнил, что пару раз натыкался на него, когда он был с другими девчулями, и даже разговаривал с ним в такие моменты. Мы ведь учились вместе и еще с универа находились в приятельских отношениях.
-Про девчуль ты сейчас придумал!
-Могу найти доказательства своим словам.
-Мне больно. Я была не единственной для него?
-А ничего, что уже больше трех месяцев ты для меня единственная?!
    Еще в первый вечер мы съездили к ней, она собрала кое-что из одежды, косметику и сменное белье, проверила, плотно ли завернуты краны, перекрыла газ и собрала остатки еды из холодильника в пакет с мусором. И пока она ходила по квартире туда-сюда, я сдерживался от желания схватить и обнять ее. Сердце мое сжималось от нестерпимой жалости. Как она могла жить в такой убогой квартирке?
    Геля сказала, что все то время, как она устроилась в холдинг, копила на ипотеку. Прописана она была в скромной родительской трёшке в спальном районе.
-Что с тобой? – спросила она в машине, заметив, что я стал серьёзным.
-Как ты хочешь проверить наши чувства? Что мне нужно сделать, чтобы ты согласилась выйти за меня?
-Понимаешь… то, что нас с тобой так накрыло… это ведь вовсе не любовь. Да, конечно, секс играет большую роль в отношениях. Но…
-Сейчас, когда ты собирала вещи, у меня сердце разболелось, когда я представил, что ты жила все это время в такой халупе. И ты… переживала, что я голоден.
-Рома, тебе 30 лет, серьезный специалист, ведущий юрист холдинга, а рассуждаешь как пятилетний ребенок. Нашел два момента сопереживания и считаешь это доказательством любви?
-Хорошо, но ты ведь собиралась замуж за Антона, хотя не любишь и никогда не любила его. Почему за меня не можешь так же?
-Не хочу!
-Почему?! Потому что все-таки любишь? И боишься, что разочаруешь меня?
Она отвернулась к окну. 
    Я привез ее к ресторану, мы пообедали, и все это время она почти не поднимала на меня глаз.
-Хочешь, отвезу тебя за залив? – спросил я, – Все последнее время я часто ездил туда. Сидел на берегу и думал. Много думал.
-О чем?
-О жизни, обо всем. Вспоминал детство, учебу в универе. Наша компания, которая собралась тогда на Новый год, в основе своей – мои бывшие одногруппники, включая Липницкого. Почти все отлично трудоустроены. Он им всем помог. Но я больше не езжу к нему в усадьбу. С тех пор как узнал, на какие деньги она приобретена. А Антон тогда не бросился за тобой и не набил мне морду, потому что считает меня близким другом Липницкого… ладно, проехали.
Геля опустила голову:
-Да, он всегда был слишком любезен с Липницким.
-Он не был любезен, а заискивал перед ним, но, в основном перед его братом, который пристроил его на очень денежную должность. Липницкий и мне много раз предлагал. Ты дала согласие Антону, а меня отвергаешь. Почему?
-Не отвергаю… просто… ты должен разобраться в себе. Ведь ты меня совсем не знаешь.
-Геля, существует интуитивное знание.
    В этот момент подошел официант. Я рассчитался, и мы пошли к выходу. Геля немного отстала от меня. Я обернулся и увидел, что она стоит какая-то потерянная, с поникшими плечами и опущенной головой. Вернувшись, я взял ее за руку и повел за собой.

***6
    Пока Геля спала, я сидел и думал. Мне уже приходилось резко менять свою жизнь. Первый раз такое со мной случилось, когда я в 16 лет переспал с 18-летней девчонкой, которая сумела обмануть охрану ночного клуба, и меня пропустили туда как совершеннолетнего. Она сказала, что я просто забыл свой паспорт дома. Хорошо, что она дала мне презер, сам я тогда не думал ни о чем, кроме того, чтобы поскорее совершить свой первый грех. С этого начался новый этап моей жизни. Ни окончание школы, ни поступление в универ не являлись ступенями, сравнимыми с этим по значимости для меня. С этого этапа началось мое осознание себя мужчиной.
    В отличие от своего лучшего друга, я не знал, что такое безденежье семьи, вынудившее его подрабатывать уже с 8-го класса. Отец его сначала пил, а потом ушел и пропал без вести. Мать осталась с двумя сыновьями на руках. Лёньке тогда исполнилось 15 лет. Вот ему было совсем не до развлечений с девчонками как мне. Мой отец предоставил ему работу вечерами по три часа, и Лёнька смог неплохо зарабатывать в инструментальном цехе как подсобник. Именно поэтому он выбрал учебу в Техноложке. Когда он поступил туда, мой отец подключил благотворительный фонд, который помогал матери и брату Лёньки все время, пока он учился, а потом служил в армии. Хотя даже во время учебы в универе он все равно подрабатывал то там, то тут. Я помогал ему, подменял, когда он не мог, и каждую субботу покупал продукты и приносил к нему домой в качестве подарка от нашей семьи.
    Но дружил он со мной совсем не из благодарности. Он был сильнее физически и выше ростом, поэтому в школе защитил меня от группы быдляков-старшеклассников, вымогавших у меня деньги как у сынка из обеспеченной семьи. Мы подружились после того, как они разбили ему лицо в кровь. Я поднял такой ор, что они еле ноги унесли. Но их потом все равно прессовали в полиции, потому что драку зафиксировали камеры наблюдения. И мой отец добился того, что двоих из них осудили. Нам с Лёнькой тогда не исполнилось и 16-ти. В момент, когда я увидел кровь на его лице, то почувствовал нечто такое, словно избили меня. Мое тело испытало острую боль, а на месте, где у него образовался кровоподтек, у меня долгое время не сходила краснота. И с тех пор я ни на шаг не отходил от него, над нами даже смеялись и подшучивали. Он поглядывал на меня и сначала не понимал, почему я так липну к нему, но потом понял и сам всегда обнимал меня за плечи, когда мы шли с ним куда-нибудь – в столовую, например, или в спортзал. Мне требовался телесный контакт с ним, чтобы чувствовать себя под его защитой.
    Когда мы повзрослели, именно Лёнька являлся для меня самым интересным собеседником. С его разносторонними талантами и острым умом никто не мог с ним конкурировать. А его братские ко мне чувства греют меня до сих пор.
    Второй раз моя жизнь резко изменилась, когда он ушел в армию. Я чуть с ума не сошел от тоски по нему, первое время даже выл по ночам. Свое одиночество я ощущал очень остро на физическом уровне, словно с меня кожу сняли и оставили на ветру. Когда мы встречались в его увольнительные, я обнимал его и плакал.
    Третий этап в моей жизни начался с момента, когда я снял квартиру и стал жить отдельно от родителей. Тогда уже Лёнька переехал в Москву. С подачи моего отца ему предложили должность начальника инструментального цеха в московском отделении фирмы, где работал мой отец, и предоставили служебное жилье. В Питере ничего подобного он не смог бы получить. Конечно, он знал, насколько болезненно я привязан к нему, поэтому часто связывался со мной по скайпу и приезжал в Петербург не только к матери и брату. Со мной в свои приезды он проводил времени намного больше.
    Сейчас я ощущал, что Геля – это мой очередной и самый главный жизненный этап. Поэтому даже мысли не допускал, что отпущу ее от себя.
    В ближайший понедельник нам обоим с ней требовалось уже выйти на работу. Поэтому я решал, как буду забирать ее и привозить к себе. А еще я заказал двухсекционный шкаф для Гелиной одежды. Мне хватало комода и вешалок в прихожей. Но сейчас у меня появилась женщина, и я должен был думать о каждой мелочи.
    Шкаф привезли и начали собирать этим же вечером. Геля с изумлением смотрела на все это, но молчала. Ушла в кухню и начала что-то готовить. Поэтому мое сердце просто трепетало, хотя я и не хотел показывать виду. То, что мы поженимся, я не подвергал даже малейшему сомнению. Что бы она ни говорила. А любовь… я просто знал, что она любит меня, так же, как и я ее. На чем основывалось это знание? На интуиции, которая лично для меня является основой для любого решения. Иногда интуиция молчала, и тогда я колебался в том или ином выборе. Но когда она открыто говорила мне – да, я знал, что нельзя сворачивать с пути ни на йоту. 
    Пока Геля готовила, шкаф собрали, я рассчитался, и мастера ушли.
-Рома, зачем все это?
-Как только распишемся, отец обещал дать мне денег на первый взнос ипотеки. На первое время деньги у меня есть, накопил за этот год. Что ты приготовила? Пахнет очумительно.
-Борщ, – ответила она.
-Борщ? – удивился я, – Сто лет не ел, с самой школы. Лёнькина мама всегда угощала меня борщом. Моя мать, сколько себя помню, придерживалась здорового питания. Наконец-то я смогу есть не то, что полезно, а то, что безумно вкусно!

***7
-Так ты решила или еще нет? - спросил я Гелю утром, когда вез ее на работу.
-Рома, понимаешь… Наш сумасшедший секс… так ведь не может продолжаться долго. Любое, даже самое вкусное, блюдо со временем приедается. И мы теперь вместо пяти-шести раз в сутки обходимся двумя-тремя. А скоро нам и этого будет много. А потом наступит полное привыкание и конец.
-Сейчас у меня мало времени, но вечером давай поговорим об этом обстоятельно. А пока вот тебе задание на день – подумай очень хорошенько о том, что тебе во мне не нравится, и что ты совершенно не можешь во мне принять.
-И ты подумаешь?
-Я уже подумал и не один раз.
-И что можешь сказать обо мне?
-Мое сознание и мое тело принимают тебя полностью и безоговорочно. Теперь решение за тобой.
    После моего отсутствия за эти дни у меня на столе в кабинете скопилось сразу несколько папок с делами, поэтому я полностью погрузился в работу. Но потом написал письмо Лёньке. Так я делал, когда хотел получить его обстоятельное мнение о чем-то, потому что при общении по скайпу или телефону звук его голоса и его лицо занимали мой мозг почти полностью. Настолько, что порой я по два-три раза переспрашивал, о чем мы только что говорили с ним. При удаленном общении мне в первую очередь хотелось напитать свое зрение и слух таким родным и дорогим мне человеком. Все остальное имело второстепенное значение. Он давно понял и принял это. Ведь даже при каждой живой встрече я подолгу не мог от него отлепиться, и только потом мы начинали общаться как нормальные люди – разговаривали, пили пиво, ржали как жеребцы, пели пьяные песни, рассказывали анекдоты и смешные случаи из жизни.
    Однажды он сказал мне:
-Ромул, братан. Я жду, когда ты встретишь ту, что оторвет тебя от меня. Нет, наша дружба никуда не денется, но с твоим инстинктом зародыша может справиться только любящая женщина. И тогда я, может быть, наконец-то освобожусь от постоянной тревоги за тебя. Ведь ты уже давно взрослый парень, здоровый и сильный мужик. Я понимаю, между нами неразрывные узы, ты – Ромул, я – Рэм, однако я хочу видеть тебя счастливым. Только тогда и сам смогу радоваться жизни. 
-А что сам? Когда женишься? – спрашивал его я, а он отшучивался, что сначала дождется моей женитьбы.
    Я увидел, что Лёнька получил письмо. Оставалось ждать ответа, с которым он иногда не слишком спешил. Особенно, если вопрос был серьезным. К письму я прикрепил несколько фото и видео нас с Гелей вместе и ее одну – вид Гели во сне, видео как она ест, как что-то говорит, как танцует перед теликом, как просто смотрит на меня. Мой братан Рэм являлся моим Альтер-эго, поэтому я доверял только ему одному.
    Ближе к концу рабочего дня Геля вдруг прислала мне смс: "Я уехала с работы. У моих родителей проблемы. Сегодня не сможем встретиться". Я тут же в тревоге ответил ей: "Могу я чем-то помочь?" на что она ответила, что нет, потому что это дело чисто семейное.
    Я сидел и думал. А потом нашел фото страницы ее паспорта с пропиской, которое я сделал вместе с другими ее документами, такими, как страховой полис и пропуск в холдинг. Прикинул, как туда доехать. Но для начала на всякий случай решил все же заглянуть в ее убогую квартирку, всё потому, что она прислала смс, а не позвонила мне. Ведь за эти дни я вполне понял, что из нее никудышная актриса. Она побоялась, что голос ее выдаст.
    И, конечно, когда я подъехал, в окне квартиры, которую она снимала, горел свет. Он тут же погас и долго не включался. Я понял, что она увидела мою машину, и позвонил ей на мобил. Она не ответила. Тогда я послал ей голосовое сообщение. Сказал, что зря она это затеяла. На что она вновь не ответила. Постояв немного, я завел двигатель и поехал домой, потому что понимал, что расставанием она хочет проверить наши с ней чувства. Возможно, в этом она была права, хотя ее отсутствие и перспектива провести вечер и ночь без нее принесли мне сильную душевную боль. Только Лёнька мог защитить меня от нее, но он находился далеко и пока не ответил на мое письмо.   
    В школе и универе мне нравились девчонки, и я даже влюблялся на короткий период то в одну, то в другую. Но знал, что это несерьезно. Влюбленность требовалась для занятий сексом. Поэтому мой организм в этом вопросе действовал чётко – психика ставила задачу, надпочечники и гипофиз начинали усиленно вырабатывать тестостерон и гонадотропный гормон, а я при этом испытывал прилив нормальных мужских желаний. Но со мной никогда еще не случалось истории, подобной той, что произошла с Гелей. Все мои мини романы были вполне прагматичны и быстро заканчивались пресыщением. Я ни разу не возобновил физической связи ни с одной из своих партнерш. Геля оказалась единственной, с кем я не хотел расставаться ни на минуту.

***8
    Она пользовалась тем, что я три дня подряд обязан был присутствовать на форуме вместе с гендиректором холдинга. А в перерывах еще и текущими делами заниматься. Когда я освобождался, ее рабочий день уже был окончен как минимум час. Я писал ей сообщения, но она не отвечала, хотя и видела их. Приезжал к ее дому, но история с включенным в окне и тут же, как только я подъезжал, гаснущим светом повторялась. Я набирал номер квартиры на допотопном домофоне, но никто не открывал. Поднимался на нужный этаж, дождавшись, пока кто-то из жильцов подъезда входил и впускал меня за собой, звонил, барабанил в дверь, она не открывала. Ездил к дому ее родителей – мне отвечали в домофон, что Гели нет. 
    Наконец-то в четверг я приехал в ее офис перед обедом. Когда я вошел в кабинет, она вскочила и тут же исчезла за второй дверью, выходящей на запасную лестницу. Конечно, я нагнал ее и схватил за плечи.
-Геля, не убегай! – заорал я на нее.
-Рома… давай еще подождем и поживем раздельно. Давай пока не общаться, не связываться по телефону, не отсылать друг другу смс. Установим полную паузу. Я никуда не исчезну, но прошу тебя…
-Ты так не уверена в своих чувствах ко мне? Неужели это необходимо? Ты хоть знаешь, как мне тяжело?
-Это может тебе только казаться. У тебя синдром Хатико. Но я ведь не умерла и не пропала навсегда. Я прошу всего лишь подождать 10 дней или чуть дольше.
-10 дней? Так долго?! Почему ты так жестока? Я почти не сплю и не ем. Позволь мне видеть тебя хотя бы в рабочее время. По скайпу, по видео звонку, как угодно. Мы можем обедать вместе в кафе рядом или ужинать. Клянусь, я не прикоснусь к тебе и пальцем. Даже молчать буду, если скажешь. Пары гуляют вместе, чтобы узнать друг друга лучше. Давай гулять, я готов провожать тебя до дома пешком, будем дышать свежим воздухом. Даже за руку не стану тебя брать. Буду оставлять машину в шаговой доступности. Все, что захочешь! 
-Давай сейчас пообедаем вместе. Но никаких физических контактов и никаких выяснений отношений на людях, – сказала она.
    Я спустился и дождался ее внизу, после чего пошел за ней. Она привела меня к ближайшему кафе, где обычно обедала в перерыве. Мы сели, она сделала привычный заказ. Я сказал, чтобы мне принесли то же самое. Мы молча начали есть.
    За время, что я не видел ее, она похудела, лицо ее осунулось. Еда застревала у меня в горле, я с трудом глотал прожеванные куски, а сам не сводил с нее глаз. Мне было нестерпимо больно, но так я хотя бы мог видеть ее. Все до мельчайших деталей, хотя она сидела не рядом, а напротив меня.
-Геля, но с родителями у тебя все нормально? – спросил я.
-Да. Это был только предлог.
-Не понимаю, чего ты боишься?
-Я все тебя уже сказала. Вспыхнувшая страсть способна быстро угаснуть и даже перерасти в неприязнь.
-Я неприятен тебе?
-Рома, нам нужна пауза, чтобы справиться с ослеплением. Нас связало только животное чувство, сексуальное притяжение, мы фактически ничего друг о друге не знаем.
-Но для этого люди и общаются, рассказывают друг другу о себе, знакомят со своими родными и друзьями.
-Другие люди могут так делать. Но мы – нет. Нас слишком сильно тянет друг другу на физическом уровне. И это блокирует нашу разумность.
-Хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями, с родителями? Представлю тебя, как ты захочешь – знакомой, сотрудницей, кем угодно.
-Что за детские игры?
-Тогда ты познакомь меня с кем-то из своего круга.
-Нет. Давай есть. Обед скоро закончится, мне нужно вернуться на работу.
-Но после я заеду? Мы прогуляемся до твоей квартиры? Боже… до этой убогой халупы… как ты только там живешь? Питаешься хоть нормально? Я так хочу твоего борща.
-Рома, прекрати. Я поела, мне нужно вернуться к работе.
    Она мучила меня уже вторую неделю. Но хотя бы разрешила приезжать к ней в обед. А гуляли по парку мы только в выходные, недолго – всего лишь по часу. Потом она говорила, что устала, и я провожал ее до дома. Ни за ручку подержать, ни обнять, ни тем более поцеловать в щечку. Любые мои движения в свою сторону она тут же пресекала.
-Слушай, ну какой синдром Хатико, что ты придумала? – пытался я говорить, но в ответ слышал:
-Хочешь, чтобы и гулять с тобой перестала?
-Что, нам и разговаривать нельзя? Как тогда узнавать друг друга?
-Хорошо. Расскажи о том, что считаешь нужным.
-А ты? Расскажешь хоть что-то о себе.
Она сдержанно рассказывала – о подругах, мечтающих удачно выйти замуж, о родителях, скромных и трудолюбивых людях, которые совсем ее не понимают. О своих сослуживцах.
    В конце концов Лёха не выдержал и позвонил мне.
-Договорись с ней, я приеду в выходные и пообщаюсь с ней насчет тебя, – сказал он,– Заодно и с тобой увижусь вживую.
    На том и порешили, тем более что Геля согласилась встретиться с ним.

***9
    Между тем, как обычно не вовремя, нарисовалась моя мать и пристала с тем, что нашла мне очередную претендентку для отношений. Вот когда я взревел от бешенства и наговорил ей всяких грубых слов. Сказал, что сам разберусь со своей жизнью. Мать не стала спорить. Спросила только:
-Ты нашел кого-то? И кто она?
-Я познакомлю вас, когда придет время, – отрезал я. К моему изумлению мать успокоилась, и у нее даже настроение улучшилось. 
-Мам, – спросил я,– Почему ты никогда не варила борщ?
-Потому что у твоего отца язва. Ты забыл? Если бы я варила щи-борщи, он бы не смог удержаться, и ел бы их, хотя ему нельзя категорически. А ты питаешься в кафе и ресторанах. Там подают вполне приличные супы и борщ в том числе.
    Она выследила меня. Я заметил ее, когда мы с Гелей в очередной раз почти молча обедали. Геля не отвечала на мои вопросы, поэтому я то и дело замолкал, боялся разозлить ее. Вчера я нечаянно коснулся ее руки, так она мне такое устроила! Процедила сквозь зубы, что если еще раз повторю подобное, то…
    До приезда Лёньки осталось всего ничего. Сегодня была пятница.
-Лёня спросил, куда ему подъехать, – сказал я. Геля назвала парк, где мы с ней обычно гуляли все последнее время. Указала конкретное место, где будет ждать.
  А мать не выдержала и вечером позвонила мне:
-Рома, я так рада! Я видела вас. Такая красивая и милая девушка, лучше не бывает! Но почему ты до сих пор не познакомил нас? Я была бы счастлива! Как ее зовут?
-Мама, пока не время. Не следи за нами больше.
-Хорошо, хорошо. Просто я так переживаю. Но ведь у вас все хорошо? Вы почти все время молчали.
-Наберись терпения. Пока я ничего больше не могу тебе сказать. И не вынюхивай о ней информацию, ты можешь навредить нашим отношениям. Она потеряет ко мне доверие.
    Я знал, что моя мать слишком деятельна. Геля реально могла взбрыкнуть. Хотя она не была капризной и вздорной, как другие девицы, знакомые мне, но обладала стойкостью, которой я от нее вовсе не ожидал. Я лишний раз пикнуть при ней опасался и заморозил всю свою похоть, потому что хотел выдержать все, что уготовила мне Геля.
    Лёнькин Сапсан я встречал около 10 утра. Мы обнялись, и я долго не мог отлепиться от своего друга. А потом всю дорогу домой рассказывал ему все в подробностях, хотя он и так многое знал, ведь мы все последнее время общались чаще, чем всегда.
-На дорогу смотри, Ромул,– постоянно напоминал он мне, – И успокойся, все будет хорошо.
-Лёня, я так люблю ее. Мне без нее не жить, понимаешь? Если она откажется от меня…
-Не откажется.
-Откуда такая уверенность?
Лёнька никогда мне не врал, поэтому признался:
-Я звонил ей, и мы поговорили. Приехал, чтобы закрепить успех предприятия и посмотреть ей в глаза. Хочу убедиться, что не ошибся, и она та, за кого себя выдает.
-Лёня! Мне все равно, за кого она выдает себя! Она мне любая нужна!
-Останови машину! Я сам за руль сяду. Ты не адекватен!
Мы поменялись местами, меня и правда, колотило.
-Я же сказал, что все будет нормально, – уверенно произнес он, взявшись за баранку.
-И о чем вы говорили? – спросил я, немного успокоившись.
-Ну… я в двух словах рассказал ей о том, какой ты. Об особенностях твоей тонкой душевной организации, – засмеялся он.
-Лёня… скажи толком. Я должен знать.
-Рассказал о твоей привязанности ко мне, похожей на болезнь, но на деле являющейся искренней преданностью и дружеской любовью. И знаешь, что услышал от нее? Она пробормотала:" Значит, он все-таки умеет любить по-настоящему". 
-То есть? – пролепетал я, – Все это время она считала меня совершенно неспособным любить?
-Она сомневалась в тебе. Но, надеюсь, я убедил ее.
-Но почему она не верила мне?!
-Потому что считала, что вся твоя забота и внимание к ней – это лишь инструменты для того, чтобы она была покладистой в сексе и хотела тебя.
-То есть… она считала, что это притворство с моей стороны?
-Бинго! Искусное актёрство сластолюбца. Люди, страстно желая что-то получить, еще и не так умеют изображать свою преданность и любовь.
-Изображать? Разве возможно изобразить такое?
-Конечно, возможно. Ты ведь рассказывал, как ее поразило то, что она была не единственной для своего бывшего. Ведь он целый год уверял, что умрет без нее.
-А она ничего не говорила о том, что и сама не любила своего бывшего?
-Говорила. Она была со мной достаточно честной. Именно поэтому я позвонил ей до нашего основного разговора. Знаешь, люди, когда не смотрят прямо в глаза собеседнику, бывают иногда намного честнее, чем при личной встрече.
-Ты, оказывается, хороший психолог, – пробормотал я в замешательстве.
-Мне пришлось им стать, ведь ты все время нуждался во мне. Впрочем, как и я в тебе.

***10
    Я увидел, что Геля, сидя на скамье в парке, закрыла лицо руками, пригнулась к самым коленям, и спина ее вздрагивает. Выскочив из машины, я бросился к ней. Но Леха остановил меня и сказал:
-Любит, любит, не сомневайся.
    Я опустился перед ней на корточки и стал целовать в макушку, а потом поднял за плечи и обнял так, что у нее что-то хрустнуло. Она больше не отталкивала меня.
-Не смотри, у меня лицо распухло, – пробормотала Геля и уткнулась мне в грудь. А я подумал: -И какой нафиг секс? Просто обнять, прижать к себе, чувствовать ее тепло и знать, что она рядом и больше никуда не денется.
    Леха похлопал меня по плечу и сказал:
-Вези свою принцессу домой. А меня забрось к моим, они уже заждались.      

    Весь этот период, начиная с Нового года, вспоминался мне теперь как самый мучительный и болезненный кусок моей жизни. Потому что я узнал, что такое настоящее счастье, в котором сейчас жил и купался каждую минуту. Даже когда ругался со своей упрямицей, даже когда злился на нее и готовил изощренные планы мести. Но все они сводились у меня лишь к объятиям, поцелуям и искупались ни с чем не сравнимым блаженством от ее близкого присутствия.   
    На свадьбе у нас было много гостей – со стороны родителей, моих друзей-приятелей-знакомых и Гелиных близких и подруг. Ненадолго приходил Антон со своей очередной девушкой, но быстро исчез. Липницкий поднимал тост за тостом и преподнес нам дорогой подарок. Главное, что Леха стоял рядом и во всём направлял нас с Гелей, потому что мы с ней в это время плохо соображали. Гелины подруги заглядывались на моего друга, а та, что была свидетельницей наравне с ним, незаметно оттесняла их от него.
    Моя мать чувствовала себя абсолютно счастливой и мелькала то тут, то там, радостная и возбужденная, а отец общался с гостями и родителями Гели. Пришли и Лехина мама с его братом, который удивил меня. Потому что он очень вырос и стал 20-летним красавчиком, студентом 3-го курса Техноложки. Пошел, так сказать, по стопам старшего брата, с которым ему очень повезло.

                *** 

© Copyright: Марк Шувалов,
      ноябрь 2023