ZOV. Глава 8. Глаза птицы, укус змеи

Тишина в городе оказалась обманчивой. Её заполнило новое звучание войны — настойчивое, противное жужжание, словно от разъяренного шершня. Оно висело в воздухе постоянно, днем и ночью, сводя с ума своей неизменностью.

– «Шмели», – мрачно пояснил «Шахтёр», вглядываясь в затянутое дымкой небо. – Глаза с пропеллером. Теперь у них сверху всё как на ладони.

Мы окопались на окраине занятого района, превратив подвал уцелевшего магазина в временное убежище. Но чувства безопасности не было. Каждый выход наружу, каждое движение у колонны с водой или у буржуйки сопровождалось этим жужжанием где-то в вышине. Невидимый глаз следил за каждым шагом.

Как-то утром, когда мы получали пайки, жужжание внезапно перешло в пронзительный визг. Со стороны, где был склад боеприпасов, взметнулся огненный столб, а через секунду на нас обрушилась ударная волна, густая и тяжелая.

– Мавик! – закричал кто-то. – Боевой дрон!

Он прилетел на звук моторов нашего подъехавшего «Урала». Ударил точно. Мы лежали в пыли, оглушенные, и смотрели, как горит машина и гибнут люди, которых только что видели живыми. Война лишилась даже призрачной справедливости — тебя могли убить, не видя твоего лица, управляя джойстиком из теплого бункера за десятки километров.

После этого случая в нас что-то надломилось. Даже у Деда, видавшего виды, появилась новая привычка — он постоянно, даже в помещении, вздрагивал и косился вверх.

– В Чечне хоть знал, откуда ждать, – хрипел он, закуривая. – В горах снайпер, за углом гранатометчик. А эта... железяка... Она без души. Как зараза.

Нам прислали подкрепление — молодого парня с позывным «Цепь». Он был не похож на солдата. Худой, в очках, с мешком электроники вместо части снаряжения. «Цепь» был оператором нашего, армейского разведывательного дрона.

Мы с Кузнецом наблюдали, как он разложил свой пост на одеяле в углу подвала. Экран ноутбука, очки виртуальной реальности, джойстики.

– И что, ты ими управляешь? – недоверчиво спросил Кузнец.
–Я ими живу, – не отрываясь от экрана, ответил парень. – Вижу то, что они видят. Глаза как у птицы, а укус как у змеи. Вот, что такое дроны на новой войне.

Он стал нашими новыми глазами. «Цепь» мог часами висеть над позициями противника, высматривая огневые точки, перемещения, технику. Его данные передавались «Скальпелю», и тогда на головы врага обрушивался шквал артиллерии. Это была та же война координат, но теперь с высоты птичьего полета.

Но была и обратная сторона. Однажды «Цепь», обнаружив группу боевиков, наводил на них огонь. Мы слышали его монотонный голос: «Цель в квадрате... перемещается... есть попадание... цель уничтожена... следующая...»

Когда он снял очки, лицо его было серым, пустым. Он дрожащей рукой достал сигарету, но не мог попасть фильтром в рот.
–Ты чего? – спросил я.
–Дети... – прошептал он. – Там... возле дома... девочка... в платье желтом... бежала... Я не видел, пока не начал наводить...

Он отвернулся, его вырвало в углу. Бог войны с джойстиком в руках столкнулся с тем, что на другом конце провода — не просто пиксели. Даже он, технический гений, не был к этому готов.

Семен, стоявший рядом, мрачно наблюдал за этой сценой.
–Ничего, – хрипло сказал он. – К своей тишине привыкнешь. Как мы все.

В его словах не было злобы. Была горькая правда. Мы все платили свою цену за право остаться в живых. Кто-то — видя кровь товарищей в подъезде. Кто-то — глядя на смерть через экран.

Вечером я вышел на воздух. Небо было чистым, звездным. Но где-то там, в этой темноте, невидимо и неумолимо, жужжали «железные птицы». Они не знали страха, усталости, сострадания. Они просто фиксировали цели.

Я вспомнил слова Деда в самой первой главе: «Пока сами не станем чужими сказками для новых пацанов?». Эти «пацаны» уже другие. Они воюют кнопками и экранами. Но их точно так же калечит война. Просто раны у них — не на теле, а внутри, в той самой тишине, что остается после снятых наушников.

Война меняла личины. Но суть ее оставалась прежней — безжалостной машиной по перемалыванию душ. И мы, призраки прошлого, теперь должны были научиться выживать не только под огнем, но и под пристальным, равнодушным взгляом с неба.