ZOV. Глава 11. Инициация

Меня снова признали годным. Рана затянулась, оставив на плече новый, багровый шрам, который болел при смене погоды. Я вернулся в строй, к своей ячейке в окопе, к своему месту в цепи. Но что-то изменилось. Теперь, когда Дед или Кузнец отдавали приказ, я видел, как взгляд Семена сначала бегло скользил по мне, проверяя мою реакцию, и лишь потом фиксировался на них. Он стал моим ровней. Не по званию, а по сути.

Именно ему «Библиотекарь» поручил возглавить группу для ночной вылазки — проверить слухи о новой снайперской точке противника в нейтральной полосе, в развалинах кирпичного завода. В группу вошли я, «Молот» и два новичка, еще не обстрелянные, с большими глазами и слишком чистыми автоматами.

– Главное — тишина и глаза, – инструктировал их Семен перед выходом. Его голос был низким и ровным. – Никакого курения, никаких фонарей. Один неверный звук — и мы все станем мишенями. Понятно?

Он выглядел как наш Дед, каким я помнил его с той, первой войны. Та же скупая мимика, тот же взгляд, вмерзший в лицо.

Мы двигались по-пластунски, вжимаясь в землю, в холодную осеннюю грязь. «Молот» шел первым, как призрак, его раненная нога, казалось, не причиняла ему неудобств. Семен замыкал цепь, постоянно оборачиваясь, проверяя новичков. Я был в середине, чувствуя, как не до конца зажившее плечо ноет от напряжения.

Завод возник перед нами как чудовищный угольный скелет на фоне лунного неба. Мы замерли на окраине, в зарослях бурьяна. Тишина была абсолютной, и от этого по спине бежали мурашки.

– Я и «Молот» — на разведку, – тихо сказал Семен. –Ты остаешься с ними. Если что... знаешь, что делать.

Он не стал объяснять новичкам, что значит это «что-то». Он знал, что я понял. Если их обнаружат и начнется перестрелка, нам придется отступать, прикрывая их огнем. Или идти на выручку. Цена решения — жизни.

Они исчезли в черном провале одного из цехов. Минуты тянулись, как часы. Один из новичков, паренек с позывным «Сыч», нервно теребил затвор своего автомата.
–Сиди тихо, – рыкнул я ему шепотом. – Они там уши на метр растянули.

И в этот момент из того самого цеха донесся звук. Не выстрел. Короткий, сдавленный крик, тут же оборванный. И следом — сумасшедшая очередь, разорвавшая тишину.

Я уже не помню приказа. Помню лишь, как мы рванули вперед, в эту черноту, из которой лился свинцовый ливень. Внутри царил хаос. Вспышки выстрелов выхватывали из мрака обломки станков, бетонные колонны. Мы залегли, и начали отстреливаться.

– «Молот»! Семен! – закричал я.

– Здесь! – это был голос Семена, хриплый, но собранный. – «Молот» ранен. Снайпер был не один. Здесь группа прикрытия.

Мы ползли на голос, перебежками, от укрытия к укрытию. Пули цокали по металлу над головами. Один из новичков, «Сыч», вдруг вскрикнул и схватился за руку. "Сквозняк", прошептал он глядя на кровь, сочившуюся сквозь разорванный рукав.

Мы добрались до них. «Молот» лежал, прислонившись к стене, с окровавленным бедром. Семен, стоя на колене, отстреливался короткими, контролируемыми очередями.
–Их трое. За той балкой. Не дают поднять головы.

Я присоединился к нему. Мы вели дуэль в кромешной тьме, ориентируясь лишь на вспышки выстрелов. Вдруг Семен перестал стрелять.
–Прикрой, крикнул он мне. Есть идея.

Пока я и новичок вели отвлекающий огонь, он, сняв с разгрузки гранату, не кинул ее, а покатил по бетонному полу, как шар в боулинге. Грохот взрыва был оглушительным. Наступила тишина.

Когда мы подобрались, картина была красноречивой. Граната угодила точно за балку. Задача была выполнена.

Обратный путь с ранеными был еще страшнее. Но Семен руководил им так, словно всю жизнь только этим и занимался. Его команды были тихими, но железными. Никакой паники. Только действие.

Когда мы, наконец, вползли в наши окопы, на небе уже занималась заря. «Молота» и «Сыча» сразу поволокли к «Фельдшеру».

Мы с Семеном остались стоять, прислонившись к брустверу. Его лицо было покрыто пылью, потом,и было серым от усталости, но в глазах горел ровный, холодный огонь.
–«Молот» выживет? – спросил он, не глядя на меня.
–Выживет, – ответил я. – «Фельдшер» свое дело знает.

Он кивнул и достал из кармана те самые очки. Посмотрел на треснувшее стекло, протер его край рукавом и снова спрятал.
–Они там... в том цеху... одного новенького, что со мной был, убили. Даже имени не запомнил.

В его голосе не было ни укора, ни отчаяния. Была констатация. Суровый факт военной бухгалтерии.

В тот момент я окончательно понял. Инициация завершилась. Юноша, которого Дед учил портянкам, умер. Его больше не было. Теперь был боец. Со своей болью, своей правдой и своей «реальностью», которую ему предстояло нести дальше.

А нам, оставалось лишь смотреть на него и знать, что дело наших рук не пропало. И от этой мысли на душе было и горько, и спокойно.