Проверка

Эта история началась в уже далеком 1973 году. В то время я являлся слушателем Военного института иностранных языков.  По уставу, который являлся законом для военнослужащих, регламентирующим практически все стороны их жизни, покидать гарнизон, то есть Москву, без разрешения начальства запрещалось. Но кто всерьёз рассматривал эти ограничения свободы, если выпадала возможность их нарушить на свой страх и риск, уповая на молодость, удачу и везение? 


Подаренные судьбой несколько праздничных дней, не омраченных нарядами и караулами, мы с моим другом и товарищем Сергеем Зубковым задумали провести в Ленинграде, или Питере, так он и тогда негласно назывался.


-Жека, давай съездим в Питер, чего здесь торчать на праздники. У тебя ведь там тоже родственники. Повидаешься, отдохнёшь, сменишь обстановку. Поехали, а? Вдвоем веселее.


- Ведь нельзя покидать гарнизон, а вдруг нас хватятся, - я попытался ещё как-то возразить.


- Брось ты, Жека, х… городить, кому мы нужны….  Главное - вовремя возвратиться и ни в какие истории не вляпаться. Мы ведь умные, куролесить не станем.  Решайся.   


В последних словах я не сомневался.  В душе с самого начала согласился отправиться в путешествие, просто хотелось проверить доводы товарища. А он, зная меня, подыгрывая, сказал именно то, что я хотел услышать.

   
Без особых проблем взяли билеты в «сидячий» вагон поезда   "Красная стрела" и отправились в увлекательное путешествие, в красивый город Питер, где его ждали мать и члены семьи, а меня бабушка, тёти, дяди и их многочисленные родственники.  Встречи с ними были ещё традиционно частыми, не повидаться было немыслимо.


За время длинной дороги проговорили все темы, которые нас тогда волновали. Радовались жизни, смеялись, строили свои нехитрые планы на будущее.


Смутно помню, чем занимался, оказавшись в Питере. Но одна встреча с моим одноклассником Виктором Величко, который в тот год оканчивал Ленинградский гидрометеорологический институт, запомнилась в деталях. Мобильных телефонов ещё не существовало, но связь каким-то таинственным образом удавалось поддерживать гораздо надежнее, чем сегодня.   Короче говоря, мы с ним встретились. Ну, какая тёплая встреча могла успешно пройти без рюмки водки, которая освобождала тогда ещё совсем незамутнённое сознание от груза немногочисленных проблем и развязывала язык? Поставил мой товарищ на стол бутылку водки вместе с колбаской, помидорчиками, огурчиками и сказал:


- А ты знаешь, как надо водку пить правильно? Ведь это целая наука, сродни китайскому искусству чаепития.


Честно говоря, как её правильно пить, я не знал. Поэтому откровенно признался:


- Наливай да пей. Вот и всё искусство.


Всё остальное зависело, на мой непросвещённый взгляд, от качества этого самого популярного алкогольного напитка в стране и количества выпитого. Во всяком случае, я точно знал, что китайская традиция чаепития нам вряд ли поможет.  Мой товарищ, однако, придерживался совершенно другого мнения. И по этому случаю, он прочёл мне целую лекцию, как правильно пить водку, чтобы в конце процесса чувствовать не банальное опьянение, а радость общения, можно сказать, крылья за спиной и возможность полёта. Налил первую рюмку и произнес:


- Главное следить за ощущениями и подобно благородным мужам, спокойно и уравновешенно наслаждаться процессом, как это делали эпикурейцы. Наши безграничные желания должны быть ограничены лишь нашими потребностями. У нас сейчас есть потребность вкусить этот божественный напиток, и мы эту потребность реализуем.


Высказался красиво и убедительно.  Возразить было нечего, добавить - тоже. Выпили за встречу.


- Чувствуешь, как тепло разошлось по телу? - спросил мой друг детства.


- Чувствую, первая хорошо пошла…


- А теперь можно и поговорить за жизнь.


Мы так и сделали. Я рассказал о себе, о Москве. Он поведал о последних питерских новостях, о планах на будущее, которое тогда у всех было заранее известно на 10 лет вперёд.  В какой-то момент тепло, разлившееся по жилам, стало уходить.


- Главное не пропустить этот волшебный момент и в правильное время налить вторую рюмку, - продолжил моё обучение наставник, - чтобы добиться поставленной цели, состояния гармонии и полёта.


Выпили вторую рюмку. И опять тепло побежало по жилам.  И мы продолжили прерванную беседу о Москве, о Питере, и уже о девушках…


Случайно в поле зрения попал учебник по психиатрическим заболеваниям, лежащий на столе съёмной квартиры, который захотелось полистать.


- Пожалуйста, смотри, если тебе интересно, - любезно предложил мой товарищ.  Я приобрёл его, потому что иногда не могу объяснить некоторые свои ощущения.


Мне было тоже любопытно.  Открыв его на какой-то странице, наткнулся на образец великолепно изготовленного удостоверения с фотографией, печатями и следующей записью: «Трижды Герой мира, командир партизанской дивизии тяжелых пулемётов, имеющий право носить на груди все ордена и медали и блестящие предметы». Видя, что моя заинтересованность содержанием учебника может помешать нашему процессу правильного распития водки, он подарил его мне с пожеланием продолжить его изучение во время обратной дороги в поезде.


И мы продолжили процесс и, как водится, третий тост подняли за тех, кто в море, на вахте, на гауптвахте, кого с нами нет.  Самое важное, пожалуй, было следить за состоянием организма. Нельзя было допустить, чтобы огонь погас, и ушло тепло. Принять очередную рюмку необходимо было не раньше и не позже определенного времени. Мой товарищ оказался отличным методистом, я бы сказал даже мастером-наставником своего дела.  И как-то так незаметно за ненавязчивой учёбой пролетели часы, и пришло время расставаться. Настроение оставалось радостным и приподнятым. Виктор провожал меня.  До подъезжавшего к остановке автобуса на другой стороне проспекта оставалось метров 150, не меньше. Шансов успеть добежать до него в обычной обстановке не было никаких. Но мы пребывали в состоянии полёта, у нас уже выросли крылья за спиной, поэтому ничего невозможного не существовало.


- Успеешь, - просто сказал товарищ.


Я подумал, что ослышался.  Но решил рискнуть. Тогда о допингах ещё не упоминали. И я рванул, точнее, полетел. Коснувшись всего несколько раз земли, преодолев 150 метров, оказался у остановки одновременно с автобусом. Невероятно.  Это был нигде не зарегистрированный мировой рекорд по бегу.


Учебник по психиатрии после возвращения в Москву стал бестселлером среди однокурсников.  Особенно нравилось рассматривать образец удостоверения с колоритной фотографией «Трижды Героя мира». Так уж получилось, что самым рьяным исследователем учебника оказался сокурсник Александр Пыльников, он же Кахидзе после женитьбы. Александр посчитал, что фамилия жены звучит намного благороднее, благозвучнее, даже аристократичнее. Со временем он планировал придумать себе легенду о княжеском роде. С прежней говорящей фамилией, напоминающей о каком-то неясном и пыльном прошлом его предков, он расстался без сожаления, тем более что внешне в нём угадывался ассириец, а не русак.  К слову сказать, трудолюбием и рвением в учёбе он никогда не отличался.


Молодожён Кахидзе был старше нас, опытнее и уже тогда понимал, что никакие оценки по китайскому и английскому языкам, другим профильным предметам не могут повлиять на то место, которое каждому из нас предстояло занять в мире под солнцем.  Поэтому надрывать известное место собственного организма, по его мнению, не имело смысла. Правильнее было наслаждаться жизнью и не париться.


- Женя, разреши и мне тоже почитать твой бестселлер. Там, наверно, много интересного написано, - обратился он как-то ко мне.


- Саша, бери, конечно, не жалко.  Знания лишними не бывают. Может, ты со временем психиатром станешь.  Кто знает, как сложится жизнь в будущем, - пошутил я.


Книжка сначала перекочевала к нему на полку в шкаф. А потом и вовсе исчезла.
Когда я как-то вдруг вспомнил про неё, то поинтересовался так, на всякий случай, для порядка:


- Саша, а где наш любимый бестселлер. Что-то я его давно не наблюдаю.


- Женя, знаешь, в институте невозможно изучать серьезные книги. Слишком много отвлекающих моментов. То ли дело дома - устроился поудобней в кресле и изучаешь, изучаешь.  Жена хозяйством занимается, при деле, никто не мешает.  Это, скажу я тебе, даже увлекательней, чем детективный роман читать.


- Да ты что? - не поверил я ему. - Твоя удивительная тяга к изучению психиатрических патологий заслуживает всяческих похвал, особенно если учесть, что мы учимся в Военном институте иностранных языков. Я горжусь тобой Александр.  Успехов тебе в освоении новой профессии.

 
История эта имела свое продолжение в пустынных пространствах Казахстана, куда мы вместе попали служить на командный пункт 105 Отдельного радиотехнического полка особого назначения. Только в первые мгновения появления в чуждой и непривычной климатической обстановке, где все выглядело так убого и тоскливо, совсем не похоже на Москву, казалось, что я смогу здесь выдержать всего несколько дней, максимум неделю. Но со временем привык, втянулся и влюбился в пустыню. Самым сложным при вживании в совершенно новую обстановку стали боевые дежурства, которые приходилось нести иногда через каждые два-три дня. Они отнимали много физических и морально-психологических сил, потому что слишком ответственно и серьёзно я к ним относился. Напряжённые дежурства практически всегда заканчивалась головной болью.

 
Александр же своим привычкам не изменил. К службе относился философски и с определенной долей юмора, понимая, что всё это, по большому счету, - игра. Каждый исполняет свою роль, и надо только найти своё амплуа в этом большом спектакле. Он получил квартиру в одной парадной с командиром полка. Жену из Москвы вызывать не торопился, имея на то свои причины, которые ни с кем не обсуждал. Короче говоря, наслаждался холостяцким образом жизни, особо не загружаясь тонкостями оперативной работы. Хотя, когда начальник командного пункта майор Котляренко Евгений Петрович, или заместитель командира полка по оперативной работе, сначала капитан, а затем майор Гаджун Григорий Пантелеевич о чем-нибудь его спрашивали, он принимал глубокомысленное выражение лица, выказывал усиленную работу мысли и старался всё-таки ответить наукообразно на поставленные вопросы.


В тот период оставалось важным удовлетворить интерес начальников и не выглядеть полным профаном.  Очень быстро он сообразил, что эти два недавних выпускника академии связи ну никак не могут знать больше выпускника Военного института иностранных языков, какие бы знания в виде оценок на выпускных экзаменах они не показали. После того, как он пришёл к подобному выводу, ему стало легко, свободно и вольготно жить. И начал он потихоньку подсмеиваться над ними и тихо издеваться.


Полной неожиданностью для офицеров командного пункта явилось поощрение Александра командиром полка за достигнутые успехи в оперативной работе. Товарищи в целом дружного коллектива в недоумении гадали, за какие такие заслуги командир решил отметить его в приказе. Что собой представлял мой однокурсник ни для кого не было секретом.  А он особо и не скрывал своего отношения к службе. Мне было тоже крайне интересно, чем вызван порыв командира, поэтому честно спросил:


- Саша, проясни, пожалуйста, ситуацию, в чём подвох? Надеюсь, тебя поощрили не за то, что ты в одном подъезде с командиром полка проживаешь?  Я ведь тебя давно знаю как профессионального бездельника и сибарита. Может, ты тайно от коллектива выказал чудеса аналитических способностей и подготовил важный документ для ГРУ ГШ, который получил очень высокую оценку? Оперативная работа, насколько я знаю, тебя никогда не интересовала. А тут приказ по части за успехи именно в этой области. Что-то тут не сходится.


- Женя, что я тебе скажу. Какой на хрен важный документ я мог подготовить. Меня это действительно мало интересует. Просто с нашими начальниками надо уметь работать.  Есть много способов влияния на их взгляды, привязанности, оценки, ощущения…. Мне, конечно, с ними детей не крестить. Но и ссориться пока ни к чему. Поэтому я закладываю свой положительный образ в их неотёсанные головы. Они на год позже нас пришли в часть из академии, так?  Так! Знают в оперативной работе гораздо меньше нас с тобой.  Мы хоть работаем непосредственно с источниками информации. Через наши руки и уши, если есть желание работать, проходят ежедневно тысячи китайских телеграмм, радиограмм СВ, ВВС и ПВО, огромный поток информации различных пресс-агентств…. А они что видят? Только то, что скажем или напишем мы. Конечно, со временем они войдут в курс дела, оботрутся. А пока я создаю видимость бурной работы различными методами и способами. Хочешь, покажу, как надо ударно трудиться?


- Было бы неплохо изучить твой метод, - скептически сказал я. -Но что-то мне подсказывает, что я не смогу им воспользоваться.


- Напрасно.  Я тебя сейчас научу Родину любить и по-стахановски работать. Смотри! Видишь, двери в кабинеты начальников открыты. Это, насколько я понимаю, чтобы боковым зрением видеть и контролировать, что происходит на командном пункте: кто, сколько времени курит, чешет языком, слоняется без дела и т.д.  Надо только помочь им увидеть наш трудовой порыв и немного подыграть.


- И причем тут открытая дверь? - всё ещё тормозил я.
- Как причем? - удивился Александр.  - Всех секретов я тебе рассказывать всё равно не стану, но один пример приведу, для понимания, так сказать, метода.  Смотри, начальники сидят на своих местах. Двери открыты. Теперь мой выход: начинаю упорно работать.


С этими словами он взял папку с какими-то документами под мышку и с озабоченным деловым видом энергично продефилировал несколько раз мимо открытых дверей кабинетов начальников. Затем подошёл ко мне, лукаво улыбнулся, вытер «пот» со лба и заявил:


- Ну, на меня обратили внимание, я сегодня здорово потрудился, заслужил отдых, пора собираться домой.  Ты как?


- Нет, Саша, рад бы, но дел по горло, надо донесение в разведывательное управление готовить. Не все же такие ударники, как ты.


А вскоре Отдельный полк радиотехнической разведки особого назначения, части которого дислоцировались на удалении тысяч километров друг от друга, пришёл в движение. По официальной информации к нам, в богом забытую пустынную местность, из ГРУ ГШ ехала большая комиссия с проверкой. Что тут началось!  Прежде всего, в помощь командиру полка из разведывательного управления приехал начальник пятого отдела полковник Литовченко Евгений Иосифович. Выдающаяся личность. Только он обладал необыкновенными способностями в несколько раз ускорить движение всего личного состава части и направить в нужное русло процесс подготовки полка к предстоящей проверке высоким начальством.  А ещё правильно понять и оценить обстановку, всю ответственность и важность благоприятных выводов работы комиссии. 


Командир и его заместители плакали как дети, когда он брался за дело. Он был подобен бронированной машине, сметавшей на своём пути все мешавшее выполнить поставленную задачу. Офицеры, по его рекомендации, практически были переведены на казарменное положение. Солдаты и сержанты, не несшие боевое дежурство, были задействованы в полной мере на различных работах: красили, белили, подстригали, обрезали. А еще мыли, подметали, очищали, драили, скоблили. При этом передвигались по территории только строем и бегом. Одиночно идущих солдат отлавливали и приобщали к многочисленным полезным и бесполезным работам. Главное, чтобы все были при деле и пребывали в постоянном напряжении моральных и физических сил.


Начальник политотдела подполковник Борисенко и его помощник, капитан Семейкин, ставший впоследствии начальником политотдела бригады, лично проверяли у офицеров конспекты по марксистско-ленинской подготовке. Командиры отдельных частей и подразделений восстанавливали конспекты политических занятий у солдат и сержантов. Наводили образцовый порядок в казармах.


Голова шла кругом у заместителя командира по тылу. Много продуктов обменял по бартеру, продал и съел хитроватый лейтенант - начальник продовольственной службы.  Да и у его однокашника по Вольскому высшему военному училищу тыла, начальника вещевой службы, дела обстояли не лучше. Много чего не досчитывалось на вещевых складах. В их нелегком труде им обоим помогали старожилы в этих местах, представители цвета нашей армии, прапорщики. Более радужная картина складывалась у начальника службы ГСМ, бывалого, тёртого капитана. Он каким-то образом умудрялся вовремя списывать недостачу, хотя некоторые начальники, товарищи, друзья считали естественным пользоваться неограниченными ресурсами полка в горючем.

 
Недавно назначенный с должности командира отдельного батальона заместитель командира полка по тылу знал о недостатках и недостачах, тем более что в какой-то мере и сам приложил к этому руку. Но сейчас вопрос не стоял, кто виноват и как бороться с мелким воровством.


Полковник Литовченко Е.О., запустивший эту машину по устранению недостатков, задачу формулировал совсем по-другому, масштабно: как в максимально короткие сроки сделать часть образцовой. Поэтому каждый проникся этой глубокой мыслью и по мере сил старался ему помочь не за страх, а за совесть. Не очень понимая причины происходящего ажиотажа, я объяснял это себе своей неопытностью. По мере сил, разумения и из-за природной ответственности, доставшейся от отца с матерью, я всё-таки участвовал в общем движении легкого психоза по подготовке к проверке.


Заместитель командира по оперативной работе майор Гаджун Г.П., уже тогда поставивший цель стать генералом и впоследствии её достигший, рыл землю, чтобы не ударить лицом в грязь перед высоким начальством из ГРУ.   Заслушивал офицеров командного пункта по оперативно-тактическим нормативам НОАК, основным вооружениям соединений различных видов вооруженных сил и их ТТХ, военно-политической обстановке на ТВД. Большое внимание в ходе подготовке к проверке уделялось уточнению мобилизационных планов. Всех удалось задействовать и заразить важностью предстоящего мероприятия.  Все вопросы находились под контролем и неусыпным вниманием начальства.


Пожалуй, только один человек в полку казался безучастным и равнодушным к предстоящей проверке, оставаясь спокойным, уверенным в себе, наблюдавшим за происходящими событиями как бы со стороны, никоим образом в них не участвуя.  Более того, его походка выдавала довольного собой человека, а мимика лица с трудом скрывала лукавое выражение торжества и даже злорадства.


Заметив это несоответствие с происходящими событиями в части, я как-то спросил его при встрече:


- Саша, все готовятся к предстоящей проверке, можно сказать, с ног валятся от усталости. Один ты излучаешь довольство и радость, как будто происходящее тебя никак не касается.  По-моему, ты только вид делаешь, что тоже готовишься и вовлечен в общий процесс?


- Честно говоря, даже этого не делаю. Ни к чему всё это. Никто ведь не знает, по какому поводу комиссия едет.  А все равно бегают, суетятся, красят, драят, подметают, как будто это надо делать только по случаю приезда начальства.  Придурки!  Один только я знаю, зачем комиссия приезжает.  В любом случае не оперативную работу будут проверять.


- Саша, ты случайно не манией величия страдаешь?  Начитался на свою голову учебника по психиатрии, а теперь выдаешь сентенции, - осторожно заметил я.

 
- Женя, какая в жопу мания величия. Я в ЦК КПСС написал. И комиссия едет исключительно по моему письму, разбираться. Это трезвый расчёт.


- Ты не шутишь? - не поверил я. - О чем же ты там мог написать, чтобы комиссия из Москвы приехала?


- А обо всём, что мне известно. О воровстве, об использовании служебного положения в личных целях, о неуставных взаимоотношениях, о некомпетентности начальства и ещё много о чём.


- Да… Дела…, если это правда, - удивился я.


- Правда, можешь не сомневаться.  И не рви нервы напрасно, не по твою душу едут. Все будет хорошо, в крайнем случае, очень хорошо.


- Спасибо тебе за конфиденциальную информацию. Мне действительно как-то спокойней и комфортней стало, - поблагодарил я своего сокурсника, вызвавшего комиссию из Москвы.


А через несколько дней начальник мобилизационного отдела полковник Потапенко М.С., ничего не подозревая, подъезжал к подъезду своего дома на служебном Уазике. Подготовка к проверке за последнюю неделю вымотала его. Хотелось быстрее оказаться дома, выпить рюмку водки перед ужином и на сон грядущий ещё почитать. На улице было темно и душно. Попрощавшись с водителем, он направился к дому. Неожиданно ему наперерез выскочил какой-то странный темнокожий человек.  На голове его красовалась белая чалма, мужское достоинство прикрывала какая-то тряпка, в руках он держал оружие, напоминавшее железную пику, и что-то грозно кричал. Белая чалма и тряпка резко оттеняли его смуглое тело. Полковник, участник Великой Отечественной войны, опешил. Мысленно обратился за помощью к богу, хотя уже долгие годы был атеистом и членом КПСС. Редкие волосы на голове поднялись.  Где-то по спине пошёл гулять холодок.


«Откуда мог взяться этот странный человек? - подумал он. - Не из Африки ведь притопал? А что, если он использует свою пику? Войну прошёл без единой царапины, а тут смерть глядит в глаза в виде какого-то страшного человека с железкой».


Между тем незнакомец угрожающе приближался и издавал какие-то боевые кличи. Уже можно было разобрать речь. Как ни странно выкрики и команды звучали чётко по-русски:


- С кем имею честь? Если можешь, защищайся. Левая фаланга заходи справа, правая фаланга заходи слева….


«Ну, всё, писец, - подумал начальник мобилизационного отдела. — Вот где косая меня нашла…»


Но остальное войско не выскочило из-за угла. Человек с пикой вплотную подбежал к полковнику, оглядел его и вежливо произнёс:


- Вы?  Михаил Семёнович, извините, обознался. Я командира ждал.


- Саша, ты что ли? – узнал он незнакомца. -  Ну, напугал ты меня. Чуть в штаны не наделал. Ты чего хулиганишь?


- Ладно, Михаил Семёнович, не бузите, проходите с миром, вас уже дома заждались. А я тут командира покараулю.


Полковник счёл совет Александра благоразумным. Быстро прошёл в свою квартиру, а оттуда позвонил командиру полка, подполковнику Харичеву. Предупредил о подготовленной засаде.


Командир проявил осмотрительность и осторожность, поездку домой отложил. Выслал к дому патрульных, вооруженных автоматами, чтобы задержать обнаженного лейтенанта с пикой.


К моменту прибытия солдат «фаланги» рассеялись также неожиданно, как и появились перед его подъездом, их полководец пребывал дома, пил чай после тяжёлого боя. Когда в дверь к нему постучали и попросили открыть, он спокойно заявил:


- Я принимаю ванну, в гости никого не жду. Пошли вы ….  Начальник патруля оказался настойчивым парнем, получив жесткий инструктаж от командира полка. Поэтому прибег даже к угрозе:


- Лейтенант Кахидзе, если вы не откроете дверь добровольно, она будет сломана.


- Жилище в нашей стране неприкосновенно. Ты ответишь перед законом за самоуправство и хулиганство. Может быть, у тебя есть постановление прокурора или решение суда на подобные действия, тогда предъяви? - парировал Александр.


Начальник патруля ненадолго задумался, никакими документами его не снабдили. Только получил устный приказ, который нужно было выполнять. И он продолжил барабанить в дверь, собираясь даже сломать её в случае неповиновения.
Дело принимало неожиданный оборот. Стук в дверь стал порядком надоедать владельцу квартиры. Ему хотелось спокойно допить чай. Подойдя к двери, чтоб его лучше было слышно, заявил:


-  Послушай ты, служивый, если не прекратишь долбить в дверь как дятел, или, что еще хуже, начнёшь ломать её, я буду стрелять. У тебя есть выбор: остаться живым, или быть продырявленным пулей по собственной глупости при исполнении приказа, нарушающего закон.


 Начальник патруля, недавний выпускник Череповецкого высшего военного инженерного училища радиоэлектроники, до недавнего времени просто выполнял задачу, поставленную командиром. Услышав про пулю, он задумался, прекратил стучать и отошёл от двери, от греха подальше. Ему, понятно, не хотелось расставаться со своей юной жизнью в такой глупой, комической ситуации.  Доложив по команде о вновь открывшихся обстоятельствах, посчитал свою миссию выполненной.


Александр допивал чай, по ходу обдумывая, как поступить дальше. Надо было сдаваться. Из квартиры всё равно придётся когда-нибудь выйти. Поэтому, когда появился ещё один лейтенант, начальник медицинской службы, дверь в квартиру он открыл, впустив незваных гостей.  Оружие сдавать не пришлось, его просто не существовало. Зато удостоверение с фотографией и печатью на право ношения любого стрелкового оружия, в том числе гранатомётов и противотанковых ружей, у него нашли. Ночь он провёл в выделенном специально для него помещении, под охраной. А утром изъявил согласие поехать вместе с начмедом в Алма-Ату, в психоневрологическое отделение окружного госпиталя. 


Как рассказывал начальник медицинской службы полка, с которым мы соседствовали по лестничной площадке, выехали они на санитарной машине вместе с Кахидзе. Но по дороге Александр каким-то чудесным образом исчез. Объяснить это факт медик не мог. Ему пришлось возвратиться в часть, не выполнив приказ командира.

 
Между тем Кахидзе самостоятельно добрался до психоневрологического отделения. И, оказавшись на приёме у его начальника, рассказал ему свою версию произошедшего. Начальник отделения внимательно его выслушал, а затем резюмировал:


- Парень, чего ты добиваешься?  Если правды и справедливости, то я тебе не помощник.   Ты ведь знаешь, народная мудрость гласит: «С сильным не борись, с богатым не судись».  Если же хочешь уволиться по болезни, то помогу. Ты, я вижу, парень надежный, москвич…


- Доктор, хочу уволиться из армии, - быстро объявил Александр о давно принятом решении.


- Ладно, будем помогать друг другу. Я тебе с увольнением. Ты мне с переводом инструкций с английского языка. Лады? Договорились?


- Договорились.


-Только одно условие, если всё получится…. Ты должен пообещать, не подавать на переосвидетельствование раньше, чем через год.


-Обещаю, доктор, - уже волнуясь, прошептал Александр. 


Через несколько дней в полк приехала и приступила к работе многочисленная комиссия из ГРУ ГШ. Проверяли всё, особенно вопрос неуставных взаимоотношений между военнослужащими. Молодые солдаты в беседе с проверяющими офицерами откровенно рассказывали, кто и как их обижал. А когда им предлагали изложить всё на бумаге и принести документ, ничего не получалось. По дороге были выставлены посты перехвата из офицеров, сержантов и старослужащих солдат, которые подобно лисе Алисе и коту Базилио использовали различные способы для изъятия необходимых документов: от вытряхивания и чистки содержимого их карманов, до рассказов про Поле Чудес. Не забывали по ходу проводить и «воспитательную» работу с несговорчивыми бунтарями.  Из молодых солдат до цели никто не дошёл, а у «дедушек» не было причин жаловаться на свою жизнь….


Видимо, из-за того, что подтвердилась только часть информации, изложенная в письме в ЦК КПСС, члены комиссии пришли к выводу, что есть необходимость, как и планировалось, встретиться и побеседовать с автором исторического документа. Лейтенанта Кахидзе известили о точном времени прибытия членов комиссии, поэтому к встрече высоких гостей он успел подготовиться.  К их приходу он спокойно сидел на скамейке во дворе огороженной территории психоневрологического отделения, грелся на солнышке, как мартовский кот. Казалось, всё было готово и предусмотрено. Немного волновался, конечно, как пройдет подготовленное короткое представление с участием нескольких действующих лиц, пациентов заведения, в котором он пребывал.  Ведь это первая и единственная постановка спектакля, где он выступал в качестве режиссера.


Александр проявил творческие способности, ответственность, ум и изобретательность, чтобы добиться поставленной задачи. На бис исполнять спектакль не планировалось.  В качестве артиста у него самого имелся небольшой опыт. Он уже принимал участие в эпизодических ролях институтских спектаклей, где режиссёром-постановщиком был наш однокурсник Александр Запорожский….


Тогда никто не мог предположить, что в 2010 его обменяют на наших разведчиков….  А тут совсем другое дело, сам себе режиссёр. Очень ограниченные возможности для инициативы, которая может быть наказуема.  Старался изо всех сил и был предельно аккуратным. Самостоятельно ставил задачи, объяснял и разжевывал детали, мотивировал каждого участника на успех. Проявил такт и к чувствам артистов. Позаботился и о достаточном количестве зрителей, которые бы стимулировали аплодисментами работу исполнителей ролей на импровизированной сцене. Трудился, не жалея времени, над разъяснением каждому участнику своего места и задачи в соответствии с собственным замыслом.


Когда ничего не подозревавшие члены комиссии вступили на территорию отделения, их встретил почетный караул из бывшего сержанта, а теперь пациента психоневрологического отделения, тихо помешавшегося на отработке строевых приемов. Он показал им всё, чему его научили за недолгое время срочной службы.  Москвичи были ошарашены, но не напуганы, потому что нельзя было не оценить изящество и виртуозность исполняемых элементов.


Следом на сцену вылетел бывший летчик, тронувшийся рассудком из-за серьезной аварии над Каспийским морем и чудом спасшийся. Он отлично выполнял фигуры высшего пилотажа, сопровождая свой полёт вблизи высоких гостей немыслимым ревом двигателя. Немногочисленные зрители во главе с лейтенантом Кахидзе аплодировали мастерству обоих.


А когда офицеры ГРУ оказались посередине двора, они увидели сидящего на дереве человека, произносящего политическую речь, направленную против существующего советского строя. А затем он вдруг на секунду остановил поток слов, немного задумался, внимательно оглядел всех с ног до головы и закричал:


-А вас всех, пособников преступного режима, приговариваю к смертной казни.


На дереве оттачивал свое ораторское искусство бывший прокурор. Ему снесло «башню» не сразу. Профессиональная деформация личности произошла постепенно из-за постоянного желания добиться суровых приговоров.


Короткий спектакль закончился так же быстро, как и начался к обоюдному удовольствию зрителей и исполнителей.


Прибывшие офицеры очень хотели побеседовать с автором разоблачительного письма, так красочно описавшего события в маленьком военном городке, затерявшемся в Сары-Озекской пустыне.  Александр ломаться не стал. Поговорить согласился, но предупредил:


- Знаете, товарищи офицеры, наша беседа может носить только неофициальный, дружеский характер. Удивлён, что вы вообще приехали. Всё что я готов рассказать, вы все равно не сможете приобщить к своему отчету, поскольку я нахожусь нынче в печали, на лечении в богоугодном заведении. Но всё, что я написал в письме, правда.  А вы уж поступайте, сообразуясь со своей совестью.

 
Полковник Литовченко Е.И. справедливо негодовал, когда понял, что его обвели вокруг пальца, как мальчишку. Он не жалел себя, чтобы восстановить справедливость.  Так быстро и легко, считай, по собственному желанию из армии еще никто не увольнялся.  А главное до сего момента ещё никому не удалось его обмануть. Кахидзе оказался первым, его следовало примерно наказать. Точнее осудить за симуляцию, чтобы другим неповадно было. 


Предстояло во что бы то ни стало повлиять на выводы военно-врачебной комиссии, которая решала судьбу лейтенанта. Для этой цели был приглашен известный психиатр, который смог бы выявить симуляцию лейтенанта и изменить ситуацию. Вовремя оповещенный о прибытии профессора, Александр тщательно готовился, детально штудируя симптомы своей болезни. Профессор, наблюдавший из окна за его поведением во время прогулки, сразу подтвердил «правильный» диагноз, сделанный начальником отделения.


Через пару месяцев Александр оказался в Москве. Он выполнил свое обещание, данное начальнику отделения перед отъездом. Не подал документы на переосвидетельствование раньше, чем через год. Поступил на работу в Интурист. А вскоре занял   пост заместителя директора Интуриста Москвы.


Санкт-Петербург, январь 2011