1. Розовая магнолия

Магнум, magnum (лат) – большое, великое.
Магнум (оружие) – оружие и патрон повышенной мощности под данный тип оружия.
Магнум (бутылка) – бутылка шампанского объёмом 1,5 литра.
Magnum opus в науке или искусстве – лучшая, наиболее успешная работа учёного, писателя.
Магнум опус в алхимии – процесс поиска философского камня.

Пролог

    Имена бывают разные, но родители хотят, чтобы их чадо выделялось, и часто стараются дать своему ребенку особое имя, значительное, порой редкое и необычное. Именно поэтому русскую девочку назвали Беллой. И, конечно, с самого детства все звали её Белкой. Даже учителя в школе, чтобы избежать ненужного пафоса. Некоторые дети также носили имена, подходящие только взрослым, и в русском языке с трудом находились уменьшительные формы для них. Например, Герман. Так звали пацана в классе, где училась Белка. По-простому – Герка, но звучит не слишком ласково. Гера вместе с Белкой с первого класса ходил в секцию спортивной гимнастики и к 9 годам оба они имели разряды, Белка – второй юношеский, а Гера – первый. Но вместе они занимались только до 8 лет. Потом их развели по разным группам, Белку – в женскую юношескую, а Геру, соответственно в мужскую. Он выбрал брусья, а она – вольные упражнения. Еще в самом начале тренер предлагал Белке пойти в художественную гимнастику, но там девочки начинают тренироваться чуть ли не с 3-4 лет, да и по характеру Белке больше подходила именно спортивная гимнастика. "Художниц" даже мальчишки из секции считали кривляками, а девчонки "спортивки" строили им рожицы. Впрочем, к 10-12 годам все они стали относиться к успехам и труду друг друга на тяжелых тренировках с должным уважением.
    Белка наравне с другими участвовала и побеждала в соревнованиях разного уровня, но к 9-му классу решила закончить свою спортивную карьеру. Подруги по секции, родители и тренеры крайне удивлялись, однако она заявила, что хочет сосредоточиться на учебе, чтобы потом поступить в гуманитарный вуз. Спорт со временем перестал ее привлекать. Она даже дома не занималась, не разминалась, не делала растяжек и прочих разогревающих упражнений. Вся ее активность свелась к ежедневной утренней пробежке, на которой она делала остановки для махов ногами и руками.
    Между прочим, Гера, хотя и с сожалением, также оставил спорт. Такое решение он принял из-за того, что не достиг в нём слишком выдающихся результатов, и так же, как Белка, посвятил себя учебе. Многие старшеклассники, одноклассники Белки и Германа, были не менее прагматичны, поскольку понимали, что для дальнейшей жизни высшее образование решает многое. А спорт… далеко не каждый становится в нём звездой.
    У Белки имелись отличные спортивные задатки, но пропал кураж. И вообще к 9-му классу она как бы пересмотрела своё отношение к жизни. Тем более что в свои 15 лет впервые влюбилась. Правда, это быстро прошло, но послужило как бы стартом для пересмотра жизненных приоритетов. Гера заглядывался на девчонок, но был сдержан. Он не хотел, как некоторые его товарищи, слишком рано заводить с кем-то отношения, потому что пока ни одна из девчонок не тронула его сердце. И к сексу он пока относился с некоторым предубеждением. Такими вот стали повзрослевшие Белка и Гера – слишком рассудочными и амбициозными. Конечно, на них влияли родители, которых порой удивляли эти подростки. Ведь их даже не пришлось наставлять на путь истинный, они сами избрали самый рациональный вектор для приложения своих сил и способностей.

***1 
    После СПГУ Белка успела 3 месяца поработать учителем в школе, но отец, как и обещал, устроил ее вторым референтом гендиректора большой компании. Она и в школе старалась держать марку, одевалась и вела себя крайне строго, следила за внешностью, для чего посещала косметолога, массажиста и стилиста. Все это оплачивал отец-бизнесмен, а примером для нее являлась мать, которая работала главным экономистом в одной большой процветающей фирме. Сначала мать хотела, чтобы Белка пошла работать к ней, но отец предложил более престижный вариант.
    Несмотря на свой молодой возраст, дочь очень радовала родителей, поскольку на новом месте ее сразу высоко оценили. Единственное, о чем тревожилась ее мать, так это об отсутствии у нее молодого человека. Ведь Белке исполнилось уже 22, а она до сих пор еще ни разу ни с кем не встречалась. Все разговоры об этом она тут же блокировала своим нежеланием обсуждать данную тему. Родители и все, кто знал Белку, удивлялись, поскольку выглядела она очень привлекательно, стильно и современно. Однако держалась с мужчинами холодно и официально, на комплименты не отвечала, подарки не принимала, от общения уходила.
    Валентина Васильевна, мать Белки, беспокоилась, а Александр Николаевич успокаивал ее и уже несколько раз обещал все разузнать и даже устроить дочери свидание для знакомства с очень приличным молодым человеком, сыном одного из директоров холдинга, с которым имел деловые связи. Однако подъехать к дочери с такими разговорами было непросто, поэтому он ждал удобного момента. У матери не получалось даже просто по душам поговорить с нею. С первого класса школы, когда Белка начала заниматься в секции, общение с родителями постепенно свелось у нее к тому, чтобы выслушивать их требования. Она рано поняла, что не имеет права голоса, поэтому молча выполняла то, чего от нее ждали. В секции ее сразу оценили за исполнительность и немногословность. Болтушки и хохотушки быстро вылетали из спорта.
    У Белки имелось две лучших подруги. Обе знали о ней почти все, намного больше, чем родители, тренер, учителя или еще кто-либо. Но их союз трёх стоял стеной на страже секретов друг друга, особенно от родителей. Выведать хоть что-то у подруг Белки о ней было практически невозможно. Однако в своем кружке они общались весело и безо всяких комплексов. Валентина Васильевна крайне удивилась, когда однажды увидела их в кафе, хохочущих до слёз над какой-то шуткой. Она не могла припомнить, чтобы после поступления в секцию дочь хоть раз так заразительно смеялась или веселилась, как тогда с подругами.
    Валентина Васильевна рассказала об этом мужу, и оба они сильно задумались. Александр Николаевич даже решил разузнать все подробно. Но с наскока у него ничего не получилось. А потом три верных подружки окончили школу и разлетелись по разным вузам. Встречались ли они, как раньше где-то в городе, узнать у него не вышло. А спрашивать у Белки было бесполезно, она отвечала, что ей некогда тратить время на какие-либо глупые девчоночьи разговоры и встречи. Однако он видел, что в соцсетях обе девочки исправно лайкали посты его дочери и наверняка общались с ней в привате. У нее в друзьях имелись и мальчики, преимущественно спортсмены, с которыми она общалась в секции. Двое из них достигли значительных успехов и вошли в сборную города. Но мальчик, с которым она пришла в секцию в самом начале, ушел из спорта так же, как и она, по окончании 9-го класса. Кажется, они учились вместе. Герман… точно, имя такое мужское и значительное.
    Александр Николаевич плохо помнил то время, только то, что дочь тогда часто выглядела какой-то расстроенной и поникшей, хотя всегда до этого была спортивной и энергичной. Он нанимал ей репетиторов, потому что она захотела сосредоточиться на подготовке к егэ. И очень упорно занималась, настолько, что стала мало гулять. Еще на память ему приходили моменты, когда глаза ее бывали неестественно покрасневшими. Жена говорила, что Белка слишком много сидит за компьютером, а так можно совсем зрение погубить. Но пару раз ему все же показалось, что у нее ни с того ни с сего покраснели не только глаза, но и нос с верхней губой, как обычно бывает при простуде и насморке. Он даже подумал тогда, что она плакала. Однако дочь уверила его, что он ошибается.
    Был еще один момент, удививший его. Он в тот день заехал за Белкой пораньше, потому что они хотели вместе выбрать подарок на день рождения Валентины Васильевны. Пока он ждал, то вдруг стал свидетелем того, как Белку удерживал за руку и не отпускал какой-то ее одноклассник. Но она вырвала свою руку, что-то резко ему ответила и быстро побежала к машине отца.
-Что-то случилось? – спросил он ее.
-Да пристает тут один, – буркнула она, – На свидания зовет.
-А тебе не он, а кто-то другой нравится? – улыбнулся отец.
-Никто мне не нравится! – воскликнула она, а он тогда подумал, что раньше не видел таких сильных эмоций у нее. Пока они ехали, у Белки на щеках играл румянец от возбуждения. Но, когда они выбирали подарок, из нее словно воздух выкачали, она на все смотрела равнодушно и только делала вид, что заинтересована. Он тогда не стал ее больше ни о чем спрашивать.

***2 
    Белка рано поняла, что родители, да и вообще взрослые, совершенно ничего не понимают в детях. Хотя это странно, они ведь тоже были детьми. Так неужели абсолютно забыли свои мечты, мысли, желания? В 8 лет она не просто поняла это, она уверилась в том, что взрослые с какого-то момента резко забывают весь период своего взросления, причем, напрочь. И становятся совсем другими людьми. В этом убедил ее двоюродный брат. Они каждое лето отдыхали вместе на даче, куда приезжали обе их семьи. Брат был старше Белки почти на 5 лет, и когда ей исполнилось 7, а ему 12, они вместе все еще играли, бегали как заведенные, гоняли на великах и хохотали над глупейшими детскими приколами. Но уже через год он приехал летом совсем другим и больше не играл с ней. Он стал уединяться, гулял по ближнему лесу один, на озеро ходил купаться утром или вечером, когда Белке нельзя было туда. Она осталась совсем одна, хотя брат и находился рядом. Но теперь он не вылезал из интернета и постоянно, уткнувшись в свой мобильник, зависал с кем-то в смс-чате. И совершенно не обращал внимания на Белку, словно ее не существовало. Конечно, он отличался от взрослых, но уже не только не разделял ее интересов, он перестал понимать ее. А взрослые, мать, отец, учителя, тренер, лишь делали вид, что заботятся о ней. Никто из них даже не пытался до конца выслушать ее, и все они только требовали выполнения заданий, указаний, приказов, просьб.
    Поняв это своим детским умом, Белка перестала пытаться достучаться до них. Очень долго у нее ни в школе, ни в секции не было друзей, хотя многие дети хорошо к ней относились. Когда она еще только пришла в секцию, то почти не отпускала руку Геры и ходила за ним как хвостик. Но уже через год он перешел в мальчиковую группу, а она в группу девочек. Встречались они теперь только на соревнованиях и в школе, потому что учились в одном классе. Но ему она не могла рассказать о том, что осталась совсем одна, ведь у него, в отличие от нее, было полно друзей. А ее все считали заучкой и зубрилой.
    Только к 12 годам она все-таки подружилась с двумя старшими девочками из другого класса, которым исполнилось тогда по 13 лет. Белка понравилась им рассудительностью и вниманием к самым разным вещам и деталям. Обе девочки неплохо рисовали и хотели в будущем стать дизайнерами одежды, а Белка однажды подошла к ним на перемене и прокомментировала рисунок одной из них. Указала на несоответствие некоторых деталей нарисованного наряда общему стилю задуманной вещи. Одна из них, по имени Катя, была влюблена в старшеклассника, а вторая, Галя, завидовала ей и еще только искала кого-то, в кого можно влюбиться. Белка тогда ничего в этом не понимала, но внимательно слушала все их разговоры и восторженные рассказы. Принцессы и принцы из книжек никогда ее не интересовали, от всего этого отвлекали ее занятия спортом и соответствующие психологические установки на победу. Занятия спортом сформировали у нее замкнутость и сдержанность в проявлении чувств, поскольку тренеры постоянно твердили, что слишком бурные эмоции – это ненужная растрата потенциала, необходимого для достижения спортивных результатов.
    Именно поэтому она слушала своих подруг и впитывала их радости и переживания, поскольку пока не имела своих. Подруги были единственными, чьи объятия и чмоки в щечку она не отвергала. Напротив, иногда и сама стеснительно целовала их в ответ. Галка смеялась и говорила, что Белка целует ее, не как подружка, а по-настоящему. А Катерина одергивала ее:
-Не критикуй Белку. Она искренняя и не умеет притворяться, в отличие от нас с тобой. Целует от сердца, а не чмокает по приколу.
    Белка была благодарна девчонкам за понимание, хотя слушала это всегда молча. Но дружба их укреплялась по мере взросления. Девчонки отмечали, что Белка в 13-14 лет стала расцветать. Они уже вовсю пользовались косметикой и наряжались по моде, а она оставалась совершенно нетронутой в этом плане и естественной. Но фигура у нее из-за занятий гимнастикой была просто сногсшибательной, а природная красота лица к этому возрасту начала приобретать утонченность и изысканность. Сама Белка тогда не осознавала этого, хотя подруги и уверяли ее, что она красотка, каких мало. Обе они, и Катя, и Галя, в компьютерной программе виртуально примеряли свои модели именно на ней. А Галка вообще придумала для Белки образ, который назвала Розовая Магнолия. Этот цвет более всего подходил Белке, а наряд, придуманный Галкой, выглядел на смоделированном фото просто фантастически, при том, что она сохранила неизменными все параметры фигуры Белки, а ее лицо оставила естественным, без макияжа. Получилось очень реалистично. 
    Белка в тот период чуралась пацанов, поэтому подружка не сказала ей, что переслала фэшн-картинку с ней Герману по его большой просьбе. Галке тогда польстило внимание Геры к ее творчеству, да и сам он очень нравился ей. К Белке она не ревновала, потому что та не проявляла к нему никакого интереса. К тому же подружки знали, что Белка когда-то давно пришла в секцию именно с ним, и они являлись товарищами в спорте.               
    Катя в отличие от Галки стала фотографировать Белку в обычной одежде, просто выбирая различные ракурсы. И эти фото вдруг настолько заиграли, что два из них опубликовали в известных глянцевых журналах.
-Тебе нужно моделью работать, – уверяли Белку подруги, на что она помалкивала. Просто крепче обнимала то одну, то другую.
-Вот же упрямая ты, мелкая. Не вечно же тебе спортом заниматься. Почему не хочешь попробоваться как модель?
-Родители не позволят, – отвечала она, хотя идея стать моделью не привлекала ее саму ни в каком виде. 

***3
    На новой работе Белка старалась. Ей помогала привычка внимательно слушать и все записывать. К этому приучило ее изучение языков в универе. А еще Белка с детства выработала в себе усидчивость и методичность. Это дал ей спорт. Точно так же, как она отрабатывала упражнения, сейчас она впитывала и накапливала новые знания о том, как вести себя с тем или иным человеком, какие привычки у начальника и что входит в ее негласные обязанности. Официальные должностные требования она знала наизусть. Но они редко применялись в ее работе.
    После окончания вуза прошло всего пять месяцев, три из которых она успела поработать в школе. Но она даже не преподавала, поскольку к тому времени наступили каникулы, и она занималась все это время изучением методических материалов и составлением учебных планов для младших классов, где требовалось применять игровые формы для изучения английского, французского и немецкого. А когда отец устроил ее референтом, хоть и вторым для начала, деятельность ее резко изменилась и потребовала дисциплины и постоянного внутреннего напряжения. Ей сразу же пришлось поработать переводчиком-синхронистом на ответственных переговорах. Однако Белка не испугалась. Напротив, восприняла это как спортивный вызов.
    Все бы хорошо, но в конце сентября несносный Герасим прислал ей смс, что его призвали в армию. Она как всегда не ответила ему, но настроение ее сильно испортилось. А когда он позвонил ей и крикнул сквозь шум голосов, что уже садится в поезд и уезжает, она прокричала ему в ответ:
-Я буду писать, сообщи, как это лучше делать.
    Она никому не говорила о том, что он иногда звонил ей. Так, ничего особенного, они просто болтали о том, о сём. После защиты диплома они не виделись и не связывались. У обоих были неотложные дела, у него в Москве, у неё в Петербурге. Он проходил платную стажировку в известном центре айти-инноваций, а она изучала предложения работодателей и ходила на собеседования. 
    Еще в одиннадцатом классе он вдруг начал цеплять ее на каждом шагу. То приблизится сзади и за плечи возьмёт, то дорогу ей преградит с намеками, что он не железный, чтобы спокойно смотреть на такую красоту. А перед выходными, после которых должен был проходить егэ по предметам, выбранным ими обоими, он вдруг зажал ее в углу и сказал прямым текстом:
-Давай встречаться!
    В ответ она пнула его в живот, вывернулась и крикнула:
-Со своими хотелками встречайся!
Он тогда догнал ее уже на крыльце и схватил за руку, но она сумела выдернуть ее и крикнула:
-Не лезь ко мне, целуйся с другими!
    Ее отец видел это, он как раз подъехал на машине за ней. Она тогда злилась на себя, потому что на крыльце отчасти сыграла роль именно для отца. На самом деле она хотела, чтобы Гера догнал ее, и, возможно, она повела бы себя по-другому. Впрочем, все случилось правильно. Гера нравился Гале, Галя являлась лучшей подругой Белки, а папа не одобрил бы встреч дочери с парнем перед самым поступлением в универ. 
    Парней к тому времени всех поголовно интересовали вовсе не экзамены, а девчонки, с которыми можно было мутить и обжиматься. Но Белка имела четкую цель – поступить в СПГУ. Это Галя, будучи на год старше Германа, ждала, когда ему исполнится 18. Но он подложил ей хорошую свинью, поскольку почти сразу после выпускного уехал в Москву. Она конкретно и нешуточно сохла по нему, и Белка ни за что не стала бы перебегать дорожку подруге.
    Гера написал ей из поезда: "Белка, дождись меня. Мне никто кроме тебя не нужен. Гале своей скажи об этом. Если не поверит, покажи ей это письмо".
    Белка сидела и думала. На школьном выпускном он пригласил ее на танец и в конце хотел поцеловать. Но она страшно смутилась и убежала. Спряталась в одном из классов. Так глупо… Он звонил ей, она не отвечала. Забирал ее из школы приехавший отец, поэтому Гера смотрел на нее, молча стоя в стороне. А потом он уехал в Москву и поступил в Институт бизнеса и делового администрирования, о котором мечтал. Тогда он не брал в расчет, что этот вуз не имеет военной кафедры.
    Белка не могла толком ответить сама себе – нравится он ей или нет. Когда началась учеба в СПГУ, она почти не вспоминала Геру. Со временем школьный выпускной забылся, его заслонили студенческие будни. И вот теперь Белку окатило новой волной. Она смотрела на видео и почти не узнавала его, но когда лицо его приближалось к камере, что-то внутри неё переворачивалось, словно она делала сальто. Он был почти таким же, как в детстве, постриженный до очень короткого ёжика, и ей так же, как в детстве, хотелось схватиться за его руку и ходить за ним хвостиком. Что-то наивное мелькало в его глазах, но в то же время надёжное, что могло защитить.
    Теперь она ждала весточек от него. А сама писала как пришибленная – несколько слов от силы, потому что не могла больше, начинала глотать безудержные слёзы. Снимать полноценные ролики для него у нее тоже не получалось. Она смогла послать ему всего два и то очень короткие. На одном она, чуть ли не заикаясь, прочитала ему стишок из их спортивного детства "Вперед, к победе!", а на втором сняла себя лишь на мгновенье, в основном снимала его прежних школьных друзей, которые передавали ему привет.         

***4
    Сейчас Белке стало часто сниться время, когда она приняла решение уйти из спорта и посвятить все время учебе. Это произошло в самом конце учебного года в 8 классе, весной, когда все вокруг начинало зеленеть, распускаться и благоухать. Она ходила по утрам на пробежки в ближайший к их дому парк, где в конце апреля буйно расцвела розовая магнолия. Раскидистые кусты, на которых к тому времени еще только-только распускались свежие листочки, были сплошь усыпаны прекрасными розовыми цветами, похожими на лилии или на фантастических колибри. Вокруг них стоял восхитительный сливочно-медовый аромат. Он переполнял сердце Белки, она ощущала себя счастливой и легкой, словно имела крылья, помогавшие ей бежать, почти взлетая над дорожкой, вьющейся среди весенних растений. И всему виной являлся Гера. На 8-е марта он подарил ей брошь в виде цветущей хрустальной веточки то ли сакуры, то ли еще какого-то нездешнего растения. Теперь она знала, что это была магнолия. Белка поцеловала Геру в благодарность за подарок и на секунду задержалась губами на его щеке. Что-то такое произошло, но с этого момента она словно изменилась. Сердце ее ни с того, ни с сего забилось сильнее.
    Впрочем, эта первая и очень сильная влюбленность прошла так же быстро, как и родилась. Во-первых, потому, что за Герасимом, как она презрительно его называла, в то время бегали сразу три девчонки из класса, а главное, он сильно нравился Галке. Но это бы всё ничего, если бы он сам не улыбался каждой из них и не отвечал на их внимание. Именно это погасило влюбленность Белки почти в самом зачатке. Уже на майские праздники она приняла решение завершить свою спортивную карьеру. Все, чего она добилась в гимнастике на тот момент, был значок кандидата в мастера спорта. Гера страшно удивился, стал задавать вопросы – что случилось и т.п., на которые она ответила:
-Не твое дело!
-Тогда я тоже уйду из секции! – воскликнул он в сердцах. И, как потом выяснилось, действительно ушёл.               
  Белка тогда ощущала боль от всего этого, но сейчас она вспоминала то время как самое счастливое. Им было по 15 лет, они считали себя вполне взрослыми, хотя на деле едва вышли из детства. 
  Намного позднее, уже в универе, она изучала психологию. Правда, то, что им преподавали, относилось скорее к педагогике и психолингвистике. А ее всегда интересовали моменты, когда думаешь и уверен в чем-то одном, а делаешь совсем другое. Говоришь себе – ненавижу, презираю, убила бы на месте, а сама плачешь по ночам. Или взять, к примеру, его звонок о том, что его призвали в армию. Ведь до этого они сто лет не виделись, она уже успела в школе поработать, и думать о нем забыла. Ей даже приглянулся первый референт, которому она теперь помогала во всем – взрослый, элегантный и интеллигентный 28-летний парень. Очень галантный, корректный, разносторонний и начитанный. Не то что айтишник и компьютерный технарь Герасим, грубый и ограниченный в культурологическом плане как сапог.       
    А вдруг это всего лишь моя ностальгия по детству? Эта мысль пронзила Белку среди ночи. Она лежала и прислушивалась к себе. Но тело ее хотело его объятий и поцелуев. И сердце молотило от этих мыслей и желаний. Однако она сопротивлялась и думала – это всего лишь дань, чтобы поддержать друга по спорту, ведь командный товарищеский дух был очень силен у них всех в секции. То, что происходило в школе, имело совсем иной вкус и цвет. В классе они оба становились чужими друг другу, и каждый занимался своими делами. Но почему же тогда он то и дело провоцировал ее, пытался доставать намёками, хватал за руки. А его смс о том, что ему никто кроме нее не нужен? Ведь от этих слов у нее земля из-под ног начала уходить.
    Когда сейчас очень редко получалось поговорить с ним по телефону в его увольнительные, она хотела слышать его голос, а сама едва могла хоть что-то произнести, заикалась, сбивалась и начинала хлюпать носом. Поэтому просила, чтобы он рассказывал ей о службе, о товарищах, о распорядке дня, о самочувствии, о еде, которую им дают. Они с ним не говорили о любви и никаких признаний друг другу по телефону не делали. И, если честно, она боялась, что он вдруг, в приливе чувств, скажет что-то типа – люблю, жить без тебя не могу. Да, он написал, что ему никто кроме нее не нужен. Но лучшие друзья, прошедшие огонь и воду многих соревнований, так же искренне и без фальши могли сказать друг другу подобные слова.
    Ну, конечно! Он совсем не имел в виду, что я нужна ему как возлюбленная. Эта мысль окатила Белку как ледяной водой. Чего это я накрутила себе? Любому срочнику нужна девушка, ждущая его из армии. Для каждого солдатика это очень важная поддержка.               
    Она встала, прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Опухшее от слёз лицо. Как утром приводить себя в порядок? Ведь на работе нужно выглядеть на все сто. Забудь о детской любви. Нужно выдержать, встретить его из армии и пожелать счастья в личной жизни. Я смогу, это почти то же самое, как пожелать победы в турнире юниоров своей подруге по спортивной команде, которой нужен разряд, у тебя уже имеющийся. И даже, по договорённости с тренером, дать в личном зачете слабину, чтобы уступить подруге "золото" и стать второй. Ведь разряды присваиваются с учетом участия в соревнованиях и занятого на них места.

***5
    К Новому году Белка собрала посылку и отправила ее Герасиму. Хотела положить туда записку, но не стала. Друг, значит, друг. Нечего нежности разводить. У нее болело сердце и совсем не хотелось идти на корпоратив, первый в ее жизни. Но отказаться она не могла. Отец сказал, что, если она не больна и не попала под поезд, то присутствие ее там обязательно. Ведь именно он устроил ее туда через свои связи с руководством.
-Ты должна быть благодарна и не показывать характер, – сказал он ей строго.
-Кстати, ты обратила внимание на твоего старшего? Он очень перспективный, его хотят продвигать выше и сделать советником генерального директора. И внешность… Что скажешь?
Белка взглянула на отца и подумала:-"Ну нет, вы с матерью больше не сможете диктовать мне, как детстве, что делать".
-Он не в моем вкусе, – ответила отцу Белка и добавила, – Где бы найти такой поезд, чтобы не совсем задавил.
-Что тебя напрягает? – удивился отец, – Разве к тебе плохо относятся на работе?
-Нет, все нормально, папа. Не беспокойся. Просто… мне не слишком уютно со старпёрами…, то есть, с возрастными людьми. У нас ведь почти нет молодежи.
-Потерпи. А Ковальского не отталкивай. Если пригласит на танец, согласись.
-Зачем?
-Для поддержания дружественной атмосферы в коллективе. Зачем выпускать иглы? Ты ведь взрослый человек, должна понимать и чувствовать ситуацию.
-Он не слишком хорош в разговорном английском.
-Зато очень ценим как делопроизводитель и личный доверенный секретарь руководителя.
-Тоже блатной?
Отец аж подпрыгнул:
-Что за жаргон? И ты не блатная, запомни! У тебя достаточно высокий уровень для работы референтом. Я просто предложил другу твою кандидатуру, но после этого ты прошла собеседование и удовлетворила проверяющих по всем статьям.
-Они почти не задавали мне вопросов. Прочли резюме, посмотрели вкладыш в диплом с отметками и все. В основном предложили пройтись как по подиуму, оценили осанку и внешний вид. Почти как скаковую лошадь.
-О чём ты говоришь?! Внешний вид тоже очень важен! Но почему ты так все восприняла? Это неправильно, от этого любой настрой в работе может пропасть… Пойми, если ты хорошо себя покажешь…
-То меня сделают первым референтом?
-Это для начала. Ты еще так молода. Ковальский уже шесть лет там работает.
-Прислуживает.
-Белла! Прекрати! Что за настроения у тебя?
    Валентина Васильевна также не осталась в стороне и приняла активное участие в подготовке дочери к ответственному мероприятию. Она полдня возила Белку по разным бутикам и выбирала для нее соответствующую одежду. Белка помалкивала. Раньше мать служила ей примером в этих делах, но сейчас все изменилось, особенно после того, как она случайно обронила дочери:
-Твою внешность очень оценили.
Валентина Васильевна тут же прикусила язык, и Белка сделала вид, что не слышала, но в сердце ей словно шило воткнули. В школе, куда она трудоустроилась в начале, к ней отнеслись как к профессионалу, и там она ощущала свою нужность. Да, конечно, в фирме, где она теперь работала, требовался хороший синхронист, но ведь они вполне обходились без нее раньше.
    Корпоратив был запланирован на 31 декабря, а где-то в обед в дверь позвонил курьер и принес букет роз. Белка удивилась, но когда расписывалась в квитанции, увидела, что заказчиком является Герман Дмитриев. Она ушла в свою комнату и расплакалась. Друзья, мы только друзья, не придумывай себе ничего, твердила она, и слёзы лились из ее глаз просто ручьем.               
    Вечером она едва замазала консилером красные пятна на лице, но родители даже не заметили этого. Мать сама причесывала и укладывала дочери волосы, а потом они вместе с отцом отвезли Белку в ресторан, где должен был проходить фуршет. Хотя фуршетом это мероприятие только началось, пока собирались и прибывали гости. Потом рестораторы торжественно распахнули резные двери из дорогих пород дерева и пригласили всех в большой банкетный зал, где звучала музыка, и стояли роскошно сервированные столы.
    Белка видела такое только по телевизору и в кино. Особенно блистали дамы, и выглядели как представители высшего света. Но Белка не смущалась, она уже вполне понимала, куда угодила, и в каком мире сейчас ей приходилось существовать. Поэтому вела себя соответственно, дабы не нарушать приличий. Но для себя она твердо решила, что это первое и последнее такое мероприятие для нее. Потому что сразу после новогодних праздников она собиралась уволиться. Играть роли было противно ее натуре, она не умела и, главное, не желала притворяться.   

***6 
    Родители Белки были в шоке, когда в первый рабочий понедельник после праздников узнали, что она подала заявление на увольнение. Об этом Александру Николаевичу сообщил его друг. Отец Белки даже решил, что на корпоративе случилось нечто, оскорбившее её до глубины души. Например, вдруг к ней приставал кто-то из мужчин. Но ничего подобного не было и близко. Его друг поклялся в этом, ведь именно он, как первый зам руководителя, отвечал за порядок на новогоднем торжестве, и его люди четко следили за тем, чтобы никто из гостей сильно не напился, а тех, кто все-таки нагрузился, тут же отвозили домой. Белка даже ни разу не танцевала, и зам не знал, приглашал ли ее кто-нибудь на танец. Домой тогда ее привез их штатный водитель, и она, сказавшись сильно уставшей, умылась и сразу ушла спать.
    А сейчас, когда она вернулась из офиса, родители тут же взяли ее в оборот. Но она села, посмотрела на каждого из них и сказала:
-Решение я уже приняла, так что не тратьте силы и красноречие. Это не поможет. Я ухожу опять работать в школу. Если начнёте доставать меня, перееду в общежитие для педсостава, мне обещали.
-Но твой заработок уменьшится в три раза!
-Ничего, проживу как-нибудь.
    После этого их всегда послушная и неконфликтная дочь ушла в свою комнату и заперлась на защелку. Конечно, Белка понимала состояние родителей, но не могла поведать им, что сказал ей на ухо первый референт, когда она не пошла с ним на танцпол. "Не надо передо мной целку строить, с такой мордашкой девственность еще в 15 лет теряют". Она промолчала, а потом нашла портье, который вызвал ей машину.
    Однако служба защиты информации гендиректора отследила на записи с камер наблюдения момент, когда референт что-то говорил Белке, после чего она сразу покинула ресторан. Она ведь была новым сотрудником, поэтому находилась пока под особым наблюдением. Но ее трогать не стали, ведь она подписок никаких не давала и допуска к закрытым данным не имела. Вызвали первого референта и мурыжили целый час. Он клялся всеми святыми, что никаких секретов фирмы не открывал и в конце допроса дословно озвучил то, что сказал ей на ухо. Она подтвердила его слова и сразу подала заявление на увольнение. Личный секретарь гендиректора принес от его лица извинения за слова референта и уговаривал простить его. Намекал даже на то, что хотя и с большой натяжкой, но вторую часть фразы референта по смыслу можно считать комплиментом. Да, конечно, сказано это было в несколько грубовато-фольклорной форме, однако фактически референт этими словами подчеркнул красоту Белки и её привлекательность для мужчин.
    Она молча разглядывала секретаря и думала, насколько же этот кадр научен изощрённо жонглировать коннотациями сказанного в выгодном для себя свете. Это даже забавно, ему бы в КВН-е участвовать. Заметив ее насмешливый взгляд, секретарь заткнулся, а Белка, оставив свое заявление на столе, встала и вышла из кабинета, куда была приглашена для этого разговора.      
    Позже друг рассказал все Александру Николаевичу. К тому моменту Белка уже отработала положенные 2 недели и почти сразу вышла на работу в школу, где с ней возобновили прежний контракт.
-Она могла ответить на это хамство, а не уходить молча. Навредила только себе. Его ведь не уволили,– сказал в сердцах жене отец Белки.
-Не трогай её, – возразила ему жена, – Чем можно ответить на хамство? Наша дочь выше этого. 
    Вернувшись работать в школу, Белка почувствовала себя свободной. Хотя ей пришлось сразу вести уроки в младших классах, и все ее время было расписано по часам. Но она воспринимала это легко, поскольку уже работала с детьми, когда проходила практику в универе. Дети, в отличие от взрослых, еще только учились использовать коннотации в своей речи и не строили из себя высококультурных умников. 
    О своём увольнении Белка ничего не сообщила Герасиму, но он каким-то образом все узнал. И написал ей, что разберется с гнусом-референтом. Это заявление она легко приняла от него, ведь как друг детства он обязан был ее защищать. Хотя ночью горько усмехнулась сама себе – ничего он мне не обязан, детство давно прошло.
    Работа непосредственно с учениками приносила Белке какое-то странное волнующее ощущение. С одной стороны она была той, кто учит незнакомому языку семи- и восьмилеток, а с другой – она сама изучала, вернее, вспоминала давно забытый язык. Не английский, а иной по своей сути. Ведь когда Белке было 7 лет, она могла вообще ничего не говорить и лишь держаться за Геру. Главное было не разжимать руку, уцепившись за его карман или за ремешок на штанах. Гера поглядывал на нее и притормаживал, если она переставала успевать за ним. В школьной столовой он сажал ее и говорил:
-Охраняй свое и мое место. Сейчас принесу наши с тобой обеды.
И это означало – мы вместе, неразлучны, ты и я.
    Все изменилось, когда они начали тренироваться раздельно. Постепенно Белка стала забывать этот язык. Хотя время от времени Гера напоминал ей его – то пирожок в школе на перемене сунет, если она не успела в столовую, то решение домашних задачек подкинет на бумажке, чтобы быстро переписала себе в тетрадь. Это был бессловесный язык, и он по-прежнему означал – мы вместе, неразлучны, ты и я.
    На своих уроках Белка разрешала детям окружать ее и садиться тесным кружком. Так они рассказывали сказки и истории на английском, а также пели по очереди песенки. Более всего дети любили сидеть в полутьме, при выключенном свете. Светились только мобильники, и это создавало неповторимый уют. Совсем как у костра. Хотя костер был виртуальным.
    Семилетние Белка и Гера не имели мобильников, тогда сотовые телефоны были кнопочными и совсем неинтересными для детей. И костер Гера разводил не виртуальный, а самый настоящий, с живым огнём, хоть и маленький – на две-три сухих веточки и парочку страниц из блокнота. Для этого имелось в пришкольном сквере одно укромное местечко, окруженное высоким густым кустарником. Пятиклашки там иногда куревом баловались, а старшеклассники украдкой целовались с девчонками. Подглядывать за ними Белке и Герке очень нравилось.

***7
    Труднее всего ей было весной, особенно, когда она вновь увидела цветущую магнолию. Однако весна плавно перешла в лето. Родители предлагали Белке поехать с ними на море, но она отказалась. Взяла на два месяца своего учительского отпуска репетиторство и все это время готовила двоих выпускников к поступлению в языковой вуз. Отец до сих пор не мог смириться с ее упрямством, но мать убеждала его не наезжать на дочь, потому что боялась, что Белка действительно уйдет жить в общежитие.
    Сейчас Белка иногда встречалась с подругами, но в основном после репетиторства гуляла одна. Все потому, что подруги замечали в ней перемены, а она не хотела открывать им их причину. Особенно приставала к ней Галка, расспрашивала о Германе. Белка давала ей смотреть присланные Герасимом армейские ролики, но до сих пор не решилась показать подруге то самое сообщение от него. Потому что так и не пришла ни к какому выводу насчет его отношения к себе. Лингвист по образованию, она все-таки придавала большое значение словам. А их-то как раз ни она, ни Герман так и не сказали друг другу.
    Подруги восприняли историю с первым референтом очень эмоционально, обзывали его последними словами, пока он случайно не зашел в тот же ресторанчик, где они обедали втроем, и не подошел к их столику.
-Здравствуй, Белла,– сказал он, глядя на нее и совершенно игнорируя присутствие ее подруг, – Я искал тебя. Хочу загладить свою неимоверную и гадкую грубость. Просто ты ужасно мне нравишься, вот я и пытался хоть как-то тебя зацепить. Думал, что шучу, но шутка не удалась. Из-за неё ты уволилась… но тебя примут обратно, если ты решишь! Прости меня и возвращайся! Даже преступникам дают шанс раскаяться.
    Белка взглянула на него равнодушно и ответила:
-Я не вернусь. Считай, что твоё раскаянье я приняла.
-А что насчет нас с тобой? 
-Я люблю другого, – ответила она и отвернулась, после чего он быстро вышел из ресторана.
    Пораженные этой сценой, внешностью референта и словами Белки, Катерина и Галка почти одновременно обе воскликнули:
-Ты любишь другого?! Это правда? Кого?! 
Она спохватилась, что сказала это при них, особенно при Галке, поэтому попыталась отговориться:
-Я просто так ему это сказала, чтобы отстал…
    Но потом закрыла лицо руками, потому что впервые произнесла то, что действительно чувствовала к Герасиму.
    Подруги так и не смогли ничего от нее добиться, она вызвала такси и уехала, оставив их в полной растерянности. Но больше не плакала, потому что вдруг ощутила всем своим существом нечто настолько глубокое и неотвратимое, что даже испугалась. Ведь она всегда боролась с судьбой, начиная со спорта, и отвергала предопределенность результатов. Главным был настрой и вера в себя. И почти всегда это приносило ей победу, как в том самом детском стишке. Но сейчас ее поглощало нечто такое, чему она не могла противостоять, и что сминало её волю, как многотонный пресс сминает обычную картонку.
    Это только слова, лихорадочно думала она. Да, они имеют сакральную силу и глубокое психологическое воздействие, поскольку вобрали в себя жизнь и чувства множества поколений людей. Я же изучала все это и не должна поддаваться им. Нужно просто найти и произнести другие слова, антиподы, чтобы все изменить.
    Но произнести даже наедине с собой такое же сакральное "Я не люблю его" она не могла, как ни пыталась, словно кто-то налагал печать на ее речевой и мыслительный аппарат.
    Белка ощущала себя оглушенной, потому что воспринимала внешние звуки сквозь тонкий звон, пронизывающий ее сознание. Такое состояние длилось долго, много дней, так что, когда Гера в очередной свой увал позвонил ей, то сразу почувствовал это.
-Что случилось?! – орал он в трубку, хотя она уверяла, что ничего. Но потом рассказала о референте и его признании. Рассказала и о том, что приняла его раскаянье. Умолчала только о своих словах, что любит другого. Гера вроде бы поверил, но понял, что было еще что-то. Поэтому задал вопрос в Контакте ее подруге Кате. С Галей он старался не общаться. Катя описала ему все подробно и особенно то, что Белка после тех слов сразу уехала и выглядела какой-то невменяемой. Он решил, что это она расстроилась из-за референта. И слова про другого сказала просто для того, чтобы окончательно закрыть тему. Он знал, что появись у нее кто-то другой, Белка не стала бы молчать. Она никогда не врала ему. Она вообще не умела врать. Если ей приходилось это делать, то всё было видно и понятно за версту.
    Он больше не стал мучить ее расспросами, пытался веселить, рассказывая смешные истории из своей армейской жизни, присылал ей фото и видео. Она улыбалась и говорила:
-Все так ждут твоего возвращения.
-А ты?
-Я? Конечно, жду, больше всех! Ты что, сомневаешься во мне? – восклицала она. Ведь он часто задавал ей этот вопрос. 

***8      
    Весь август Белка работала над учебными планами, а в сентябре наконец-то начались уроки, которые были для нее спасением от мыслей. Ведь октябрь неотвратимо приближался, а с ним и возвращение Геры из армии.
    Ко дню его приезда она купила дембельские надувные шары, подобрала соответствующую одежду и подарки. И ровно в 9 утра стояла на платформе вместе с другими ожидающими прибытия поезда с дембелями-голубыми беретами. Поезд должен был вот-вот подойти. Ее удивляло, что никто больше не пришел встретить Геру, ни родители, ни друзья, которых у него всегда было много. Но когда состав появился, и вся толпа на платформе пришла в движение, Белка тут же все забыла и только высматривала нужный вагон.
    Она сразу увидела Геру и бросилась ему навстречу. Но просто обнять его не получилось. Он бросил на платформу свой рюкзак, схватил Белку в охапку и впился в ее губы поцелуем, перекрыв ей дыхание, отчего у нее закружилась голова. Она хотела ему сказать, что наконец-то, он вернулся, и она так рада. Но он не отпускал ее и продолжал целовать ее лицо, волосы, шею. Все это было совсем не похоже на встречу друзей детства.
-Как же долго я ждал этого момента, – сказал он и отстранил ее немного, чтобы разглядеть получше.
-Господи, какая же ты красавица!
Белка оглянулась вокруг и спросила:
-Почему тебя никто не пришел встречать?   
-Потому что все ждут меня только через неделю.
-Почему?
-Потому что потому,– засмеялся он, – Через пять дней мы с тобой распишемся, и никто не сможет нам помешать. Я почти месяц назад подал заявление через портал госуслуг, а в твоем личном кабинете подтвердил согласие. Прости, твой комп пришлось взломать для этого. Сейчас едем в одно место, о котором никто не знает. Придумай отмазу для родаков на тему, почему тебя дома не будет эти пять дней.
-Это не проблема. Скажу, что меня от школы на семинар в Москву послали. Но куда ты везешь меня?
-Увидишь. Я снял номер в мини отеле на неделю. Близко к твоей работе. Заедем только в универмаг, из одежды мне что-нибудь выберем и тебе… ну там трусишки, лифчики на сменку. Деньги у меня есть.
-Гера, но ты же не сказал мне те слова…
-Какие еще слова? Что я люблю тебя? А разве не ясно?
-Ты и от меня пока не слышал ничего.
-Я и так знаю, что любишь. Ну что за блажь? Ладно, скажи их, и закончим все эти ритуалы. Давай, я внимательно слушаю.
-Я… люблю… тебя…
Он с удивлением смотрел на то, как она произносит каждое слово отдельно, и вдруг начал понимать, что они значат для нее. Она произносила их, чуть ли не заикаясь, поэтому вынужденно делала паузы для краткого вздоха между ними. И дрожала всем телом. Он прижал ее к себе и зашептал на ухо:
-Я не говорил, потому что… это слишком сокровенное. Хотел не по телефону, не на бегу и не в толпе, а потом, когда останемся одни.
    В такси он крепко сжимал ее руку, пытаясь успокоить. Воздушные дембельские шарики водитель еле уместил в багажнике. Он все время с улыбкой поглядывал на Геру и Белку, но они не целовались, как другие пары. Да и девушка выглядела странно, словно находилась не в себе, хотя и очень красивая. Он много всяких девушек видел, было с чем сравнивать. Таджик по национальности, он ценил естественную красоту. Накрашенные красотки в татуировках его отвращали. А эта девочка была особенной, да и парень – высокий, статный, наверняка, бывший спортсмен. Он заметил, что из кармана у парня выглядывал край голубого берета – значит, вдв. Хотя одет его пассажир был просто в джинсы, джемпер и ветровку. Обычно дембеля хотят выглядеть во всей красе, в форме, а тут все по скромному. И сидят молча. Странно как-то. Бехназар гадал, почему они такие. Может, в ссоре и не хотят при нем это показывать? Но парень держал девушку за руку и иногда наклонялся и что-то тихо говорил ей на ухо. Она кивала, но даже глаз на него не поднимала. Наверно, провинилась в чём-то, решил водитель.
    Когда они доехали, и таксист доставал рюкзак и шары из багажника, то сказал негромко парню:
-На такую красавицу нельзя сердиться.
Гера удивленно посмотрел на него:
-Я и не сержусь. С чего вы взяли?
-Ты же дембель? А она встречала тебя. У меня глаз наметанный. Но почему она не улыбнулась ни разу?
-Ты, оказывается, психолог, – усмехнулся Герман, – Только не все чувства видны снаружи. Не суди людей по первому впечатлению.
-Погоди, – остановил его таксист, когда Герман уже хотел идти, – Не посчитай за наглость, скажи все-таки, почему она такая сидела… испуганная.
-Потому что я сделал ей предложение, и огорошил ее этим. Она до сих пор в себя не пришла.
-Огорошил? Что это за слово, что оно означает?
-Удивил. Так наверно.
-Не пришла в себя? Что у вас за язык? Как это можно прийти или не прийти в себя?
Герман засмеялся, махнул ему рукой и быстро пошел к Белке, которая стояла и ждала его на тротуаре.

***9
-Мы так долго жили в разлуке, я думала, наша детская дружба давно изжила себя,– сказала Белка, когда они обедали в ресторане мини отеля.
-Но ведь ты сразу отозвалась, когда я позвонил и сказал, что ухожу в армию. А когда уже ехал в поезде, только одна мысль грела меня. То, что, как и раньше, как в детстве, мы вместе, неразлучны, ты и я, – сказал Гера, с аппетитом уминая хорошо прожаренную отбивную. Белка замерла при этих словах и даже забыла, что хотела поднести ложку с салатом ко рту:
-Ты… знал наш… невербальный язык?
-О чём ты? Я придумал эту фразу и повторял ее себе, когда скучал по тебе. Когда ты болела, или когда родители увозили тебя на море, или когда мы стали тренироваться раздельно.
-Придумал? Ты?!         
-Да, а что?
-Это ведь я придумала её! Ты, наверно, просто подслушал.
-Ничего подобного! Но то, что мы сейчас спорим об этом – и есть любовь. Я понял это в 15 лет. Поэтому ушел из спорта, потому что ты ушла. Знаешь, как мне хотелось целоваться с тобой? Думал, с ума сойду.
-Почему же тогда молчал?
-Ты не помнишь себя в тот период? К тебе же на метр приблизиться было невозможно, сразу шипы выпускала. Я ждал, когда ты повзрослеешь, пытался подкатывать, потом опять ждал. Я не мог причинять тебе боль и не считаться с твоими желаниями. Забыла, как в 11 классе ты по-детски отшила меня? А потом, на выпускном убежала, спряталась. Тогда я и решил уехать в Москву, чтобы там поступать. Потому что жить рядом, ожидая твоего взросления, и не сойти с ума, было невозможно. Я тысячу раз все передумал, перебрал все возможные варианты, но пришел лишь к выводу, что мы оба сможем получить высшее образование, лишь надолго прекратив общение. Я даже на каникулы боялся приезжать. Знал, что если вновь увижу тебя, могу сорваться и послать универ ко всем чертям. А ты все эти годы так и оставалась малолеткой. Старательно и примерно училась, ну просто пай-девочка. Я ведь все до миллиметра о тебе знал, следил за каждым твоим шагом, чтобы не дай бог кого-то вдруг не подпустила к себе!
-Я-то училась и была примерной. Но не поверю, что ты был святым все эти годы.
-Не был. Но никого не любил. А когда получил повестку из военкомата, подумал лишь о тебе. Ни о матери с отцом, ни о друзьях, ни о ком больше. У меня при одной только мысли, что год тебя не увижу, когда уже получил диплом и могу приехать в Питер, чтобы обнять тебя, такое в организме происходило, что ком в горле застревал и ноги подгибались. 
-А сейчас?
-Сейчас я спокоен, потому что все решил раз и навсегда – ты моя, и больше я не отпущу тебя никуда. Теперь мы всегда должны быть вместе.
-Да, ты прав насчет моего взросления. Я только недавно осознала… Когда сказала референту, что люблю другого. Сказала и перепугалась. Сразу уехала, а потом ночь не спала. Но… Гера, я боюсь, очень… Нам нужно еще время, чтобы проверить наши чувства.
-Конечно, проверим. Поживем здесь недельку, всё проверим, много раз проверим, и ещё, и ещё…
-Прекрати, на нас обращают внимание.
-Тогда доедай и пошли.
    Странно, но с ним она не чувствовала стеснения и тут же расслаблялась в его объятиях. Она не проверяла себя с кем-то другим, потому что других не было. А с ним все происходило естественно, как само собой разумеющееся. Даже в первый раз она не ощутила ни боли, ни напряжения, ни тем более, желания оттолкнуть его. Напротив, сама прижималась к нему сильнее, ей хотелось его поцелуев и объятий сильных рук. И особенно нравилось ей, что его широкие плечи закрывали от нее все, что находилось в номере, поэтому она сразу забывала, что они в гостинице.
    Он так же вел себя с ней совершенно раскованно, как в детстве. Ведь он много раз видел ее раздетой, видел голую спину и худенькую попку, когда караулил у раздевалки перед тренировкой, чтобы никто другой не помешал ей переодеваться. Правда, это было лишь до того, как они стали тренироваться раздельно. Потом он уже был спокоен, к девочкам в раздевалку пацанов не пускали, а, значит, другие мальчишки не могли увидеть ее без одежды.
    Сейчас он без стеснения ходил при ней голый, прикалывался, фиглярничал, даже сальто сделал, показывая, что при этом происходит с отдельными деталями мужского тела. Белка смеялась. Он всегда умел ее смешить. Однако стоило ей случайно выгнуться, или согнуть ноги в коленях, или потянуться по-кошачьи, открывая грудь, он терял над собой контроль. И она ловила себя на том, что сама провоцирует его, потому что хочет повторения. Она не испытывала порывов страсти, ей просто вновь и вновь хотелось близко видеть его взгляд, который словно пытался проникнуть вглубь ее существа. Именно он зажигал в ней желание, которое нарастало лишь в процессе их секса, и которое очень быстро завершалось у нее полным растворением. После этого она подолгу не отпускала его, вцепившись в него своими пальцами. Он чуть не силой разжимал их, чтобы ускользнуть в ванную.
    Его внешний вид интересовал ее, но намного сильнее притягивало ее нечто другое – тактильные ощущения, тепло его тела, запах, упругость мышц. Видеть его – это было одно, а ощущать кожей – нечто совершенно другое.   
-Помню, лет в 10 мне часто снилось, что мы спим вместе, обнявшись как котята. Конечно, ни о каком сексе я не думал,– говорил он ей, когда они отдыхали,– Тогда еще никакие гормоны меня не донимали. Так почему нам так хотелось быть вместе? Я точно не считал тебя сестрой, но обнимать и защищать хотел только тебя одну. И с самого детства ощущал твое притяжение. Раньше ты была гадким утенком, это сейчас стала такой красивой, но я не замечаю и не вижу этого, когда обнимаю и целую тебя. Вот сейчас, ты так близко, что мне не разглядеть твоего лица, но я испытываю жажду, которую способно утолить лишь слияние с тобой – в сексе, в поцелуях, в объятиях – ночью, когда темно, когда ты спишь. Мне необходимо ощущать телесное единение с тобой и тогда я чувствую, что и душой ты рядом.
-Я тоже всегда воспринимала нашу связь естественной, и абсолютно точно не как между братом и сестрой. Помнишь моего кузена? В детстве летом на даче мы часто с ним играли. Поэтому мне есть с чем сравнивать. На него я часто злилась и обижалась. А на тебя никогда. Помню, в школе при виде тебя на перемене у меня в животе начинало бурчать от голода, потому что я сразу представляла, как ты даешь мне горячий пирожок с мясом из столовой. Ты ведь всегда меня подкармливал. Иногда я даже специально делала вид, что не успела сходить на обед.
-Да, я не мог оставить тебя голодной, своего питомца нужно кормить и холить, – смеялся Гера.
    Все эти дни по утрам он провожал ее до школы, где она работала, а потом встречал, и они шли ужинать в ресторане мини отеля, где снимали номер. И Белке казалось, что так было всегда, словно они уже прожили вместе целую жизнь. 

*** 10
    Через пять дней она вновь взяла отгул, так же, как когда встречала Геру на вокзале – по семейным обстоятельствам. Надела купленное три дня назад платье и привела в порядок прическу. Ее туфли Гера положил в свою сумку. После этого на такси они поехали в загс.
-Жаль, колец не будет, – сказала Белка, стараясь не помять нежный подол платья.
-Как это не будет! – воскликнул Гера и достал коробочку. Белка поцеловала его в щеку и подумала, как же мне хорошо с ним. И почему я так боялась признаться в любви? Ведь даже не представляю теперь, как без него жить.
    Но она знала, почему боялась произнести те слова. Потому что с ужасом представляла, что он вдруг скажет: – Ты о чем? Мы просто друзья. 
Это он ни в чем не сомневался и даже все распланировал заранее. Он всегда был таким – предусмотрительным и внимательным к деталям.
    Регистрация оказалась обычной канцелярской процедурой, все прошло быстро и буднично. Они поцеловались и надели кольца. Белка удивлялась тому, что на деле это оказалось таким далеким от любви и мало совместимым с ней действием. Именно поэтому свадьбы так пышно обставляют, хотя Белка не могла представить себя страстно целующей Геру на глазах родственников и друзей. Играть какие-то роли на людях она никогда не умела. Единственное, чем она могла скрывать свои чувства, так это молчанием.
    Потом она взяла у Геры свидетельство о браке, пробежалась глазами по тексту, отметила про себя по привычке, что точки и запятые в адресах несколько смещены. Но ошибок не нашла. Более всего ее удовлетворяло, что теперь она Дмитриева, а больше не пафосная Белла Валей.
    Однако приближался день, в который родители и друзья ожидали возвращения Геры из армии. Сначала он хотел устроить им небольшой спектакль, но потом передумал, зная, что Белка остро чувствует любую фальшь. Поэтому просто позвонил всем, ждущим его. Родителям сказал, что приедет в субботу, раньше не мог, потому что Белка всю неделю работала. А друзей пригласил в воскресенье отметить свое возвращение в ресторане. Про регистрацию брака решил пока молчать, не хотел все смешивать в одну кучу. Белка не возражала, просто немного переживала. Он успокаивал ее:
-Ничьи мнения насчет нашего брака меня совершенно не интересуют.
-Но мы ведь должны будем где-то жить, у моих или у твоих родителей.
-Еще чего! Мне даже их денежная помощь не требуется. Я еще в универе неплохо на биткоинах заработал. Но не хочу спешить, найдем хорошую квартиру для жизни, тогда и купим. А пока в съемной поживем, я уже забронировал кое-что. С понедельника заселимся.
    Белка никогда особо не разбиралась в денежных делах. К этому она привыкла из-за отца-бизнесмена, который полностью оплачивал любые ее потребности. Она даже особо не знала, сколько денег он на нее тратил. Но Геру она спросила:
-Биткоины? Слышала по телику. Но квартира – это ведь дорого. Я уверена, мой отец не откажет мне в помощи.
-Ни за что! Денег у нас с тобой вполне хватит на приличную двушку. А потом я устроюсь на работу. Думаешь, твои и мои без обид проглотят то, что мы расписались тайно? У меня родители еще те абьюзеры. Да и твой отец…
-Как ты решишь, так и будет, – решительно сказала Белка и облегченно вздохнула, потому что наконец-то появился тот, кому она без слов могла доверить свою жизнь. Это с отцом у нее постоянно возникали напряжения, ведь он часто требовал от нее то, чего она не хотела. Но Гера всегда был на её стороне.         
    Родители Геры, конечно, очень обрадовались его возвращению, однако мать тут же заметила кольцо у него на руке, которое он совсем забыл снять. Поэтому ему пришлось вызвать Белку, чтобы приехала знакомиться с ними. Чтобы она не слишком сильно волновалась, он все время оттеснял от нее то свою мать, то отца, которые приглашали ее в квартиру и при этом пытались получше рассмотреть невестку. Гера посидел вместе с ней за столом перед ними недолго, потому что после этого повез Белку к ее родителям. Чтобы уж отстреляться за один день. Но там их встретили не с удивлением и любопытством, а с таким восторгом и радостью, что он поначалу даже растерялся. Ведь он не знал, как переживали мать и отец Белки о том, что она до сих пор ни с кем не встречалась.
-Ты же тот самый мальчик из секции спортивной гимнастики?! Белла, так ты из-за него парней отвергала? Теперь понимаю! – воскликнул Александр Николаевич, увидев Германа,– Совсем взрослый, плечи, рост… но глаза все те же! Я помню тебя. Ты все время защищал мою дочь.
-Папа, помимо секции, мы с Герой 11 лет в одном классе учились,– сказала Белка. 
-Да, да… я забыл. Так это он тогда за руку хотел тебя удержать?
    Этим разговорам не было конца. Белка на время оставила своего мужа на растерзание, а сама быстро собрала в сумку необходимую одежду и обувь. Забрала и свой ноутбук. А потом вышла и сказала:
-Все! Нам пора.       
Родители знали ее упрямство и решительность, поэтому не возразили.
    Ей не нравилось, что все эти знакомства с родителями хоть и кратко, но нарушали их с Герой единение, поэтому она сразу же прижалась к нему в такси. Он поглядывал на нее и изредка целовал в висок. Слава богу, все разрулили, думал он. Теперь будем просто жить и любить друг друга. Что может быть лучше? 

                ***             
© Copyright: Марк Шувалов,
       ноябрь 2023