10. Горицвет

    Скромные по размерам цветы бывают не менее прекрасными, чем розы, пионы, гортензии или георгины. Особенно радуют глаз самые ранние, апрельские, среди которых есть такие солнечные, как Горицвет или Адонис весенний. Он имеет разные виды, которые цветут в другие сезоны, вплоть до осени. Является лекарственным растением, поэтому ядовит при неправильном использовании. И то сказать, красота должна защищать себя. К людям это так же относится. Хотя красивые редко бывают скромными и осторожными. Потому что с детства захвалены и заласканы. Но бывают исключения, особенно, если человек не только внешне красив, а еще и умен не по годам.

***1
    В семье Анисимовых все были темноволосы. И только сын уродился светленьким, хоть и черноглазым. Доходило до недоверия мужа к жене, пока не приехала ее двоюродная сестра, которую Анисимов старший никогда до этого не видел. Решила Питер посмотреть и дочке его показать. Вот тогда Анисимов и убедился, что жена не обманывала его, потому что маленький Алик оказался почти полной копией этой родственницы и ее 14-летней дочки. Так что напрасно Анисимов втайне от жены заказал генетическую экспертизу. Но жена все равно затаила обиду. Отец уверял ее, что ревность Анисимова – это тоже часть любви к ней, но она сказала:
-Ревность, может быть. А недоверие – совсем другое.
Вот и пришлось мужу всеми силами заглаживать свою вину перед ней, потому что он все-таки любил ее и детей. Особенно 10-летнюю дочку, такую же темноволосую и голубоглазую как он сам. Он ведь и жену подсознательно выбирал, чем-то похожую на себя. Получилось, что похожи они не только внешне, цветом волос и глаз, но и характером. Так что нашла коса на камень, и долгое время после рождения сына они спали в разных постелях. Но сердиться на Алика Анисимов старший не мог, особенно, когда малыш трогал его отросшую за день щетину и смеялся как колокольчик. И "папа" сказал раньше, чем "мама".  Хотя ведь известно, что маленьким детям легче дается слово папа, они его почти выдыхают, тогда, как для звука "м" нужно произвести движения губами. Сынок и примирил родителей, потому что растопил сердце отца.
    Конечно, оба родителя очень любили своего мальчика наравне с дочкой, а он где-то с трехлетнего возраста стал упрямым и своевольным. Сначала это приписали возрастному кризису, в детском саду говорили, что многие дети в первый год плохо уживаются со сверстниками, но Алик таким остался и в 5, и в 7 лет. Он рано начал говорить, но тараторил без умолку только первый год жизни. Потом со временем стал молчуном, слова не вытянешь. Хотя и воспитатели в саду и учителя в школе в один голос говорили, что он очень умен, аккуратен и педантичен. Альбомы с рисунками и тетради с задачками всегда находились у него в полном порядке. А оценки говорили сами за себя. Уже с 3-го класса он учился только на отлично.
    Девочки поглядывали на него, заговаривали, приставали. Он молча смотрел на каждую, как бы оценивал, а потом проходил мимо. Если какая-нибудь из них хватала его руками, он спокойно отводил ее руку и говорил:
-Не нарушай моего личного пространства.         
С пацанами общался ровно. Отвечал на вопросы, помогал с решением трудных задачек, давал свои конспекты. Но ни с кем близко не дружил. Хотя двое все-таки считали его своим другом, всегда звали в пацанскую тусовку на переменах и приглашали после уроков в игровой зал "пострелять". Потому что он являлся достойным соперником в видеоиграх и редко проигрывал.
    Мать с отцом как ни пытались, не могли его разговорить. Домашнюю работу по заданию матери он делал молча, без возражений, сестре помогал в ее работе над рефератами для универа, но никогда ничего не рассказывал о себе. А на вопрос, почему, отвечал:
-Нечего рассказывать. Просто живу, просто учусь.
-Как же, просто он живет, – говорила мать отцу наедине, – Почему наш сын такой молчун? Весь в себе. Почти ни с кем не общается близко. Уткнется в свой интернет и все.
-Да, меня это тоже тревожит, – отвечал отец, – Давай, посоветуемся со школьным психологом. Должны же нам помочь.
    Сестра иногда спрашивала Алика:
-Чего всегда такой? Родители беспокоятся. Поговорил бы с ними, рассказал бы что-нибудь веселое или интересное. А то они тебя бирюком уже считают.
-О чем мне с ними говорить? Я не могу притворяться и закрывать глаза на их глупости. Воротит меня от такого. Психолога нашего напрягли, он меня вызывал на беседу.
-Просто как сын будь великодушным. Не всем же такими униками, как ты, быть. Они просто переживают за тебя. Глупые или умные, какая разница, они любят тебя и заботятся о твоем будущем. Не презирай их за ограниченность.
-Я не презираю их, просто хочу быть собой.
    Отец Алика работал главным инженером в строительном тресте, а мать – главным бухгалтером в коммерческой фирме, так что считал их глупыми только родной сын десятиклассник. Ну и дочь тоже. Все потому, что молодые и старшие имели разные жизненные ценности. Родителям важен был статус, профессиональный успех, денежный достаток, а детей интересовал только собственный богатый внутренний мир и все, что его наполняло. Конечно, дети были более правы, нежели их родители. Однако только внутренними ценностями сыт не будешь, нужно ведь еще питаться, одеваться, комфортно жить, и каждый год отдыхать, например, на море. И требуются немалые знания и умения, чтобы зарабатывать на все это. А зарабатывание денег плохо уживается с духовными ценностями, они постепенно отходят на задворки, в приоритете остается лишь финансовая стабильность.
    Алик знал, что только ум способен дать человеку устойчивость против поглощения высоких идеалов интеллекта обычным конформизмом, плоды которого его родители считали своим совместным жизненным успехом.      

***2
    Летом Алик впервые отказался поехать с родителями на курорт и объяснил это тем, что школа пригласила желающих стать волонтерами и принять участие в благотворительной миссии. Для этого старшеклассников прикрепили к группе детей из детского дома, чтобы сопровождать их в оздоровительный лагерь в Крыму. Основная задача старшеклассников состояла в помощи воспитателям и двум спасателям в обеспечении безопасности воспитанников, как в лагере, так и на море. Все это оплачивал благотворительный фонд.       
-И ты стал волонтером? – изумилась мать, – Возиться с детдомовцами? Это же всегда проблемные дети. А какой возраст у них?
-От 13 до 15 лет.
-Боже, самый пик хулиганства. Тебе самому еще только 17. Как вы будете справляться с ними?
-Идея в том, что мы должны войти к ним в доверие и общаться на равных. Воспитатели не справляются с этой возрастной группой, в этом вся сложность. Но нельзя же только поэтому лишать подростков отдыха на море. Не волнуйся, мы прошли строгий инструктаж и уже познакомились со своими подопечными. И ты ведь знаешь, как хорошо я плаваю.
    Мать накапала себе валокордина.
-Что за блажь, Алик? Не понимаю.
-Мама, я все решил. Денег не нужно, мне все оплатят.
-Все, да не все! А если вдруг потребуется срочно оттуда улететь? Возьми карту. Или… Ты можешь отказаться?
-Нет!
-Алик!
-Мама, я принял решение и не изменю его.
    Отец воспринял слова сына более спокойно, но взял с него обещание воспользоваться банковской карточкой в случае чего. Кроме того он потребовал точные данные волонтерской организации, местонахождения лагеря, его названия и данные детдома. И, конечно, все перепроверил, даже волонтерскую программу и списки волонтеров. Хотя сын его никогда не обманывал. Если не хотел во что-то посвящать, просто молчал.
    Но отец не успокоился на этом и попросил своего друга юности, работающего в данный момент следователем, узнать, есть в этом детдоме какие-нибудь проблемные воспитатели или их подопечные в возрасте от 13 до 15 лет. Что-то не давало ему покоя. С какой стати его сын, всегда далекий от практических сфер жизни и мало с кем друживший, вдруг записался добровольцем на такой фронт.
    Уже через два дня друг сообщил ему, что с воспитателями все вроде нормально, опытные, со стажем, 5 женщин и столько же мужиков, два охранника-спасателя и два медика. Все старше 40-ка и преданы своему делу. А дети… разные и трудные в том числе. Были среди них скандальные, были молчаливые с детской психотравмой. А двое так и вовсе попали в это заведение при живых родителях. Пацан и девочка. Пацана мать отдала после смерти мужа, потому что осталась еще с двумя малышами на руках. А девчонка… из интеллигентной уважаемой семьи музыкантов, скрипачей, имевших успех в Европе и азиатских странах. Как выяснил следак, отец девочки начал принимать наркотики после двух подряд провалов их концертов. Эти неудачи принесли им большие убытки. У отца случился нервный срыв, он подсел на амфетамин, это стало известно, ему пригрозили лишением родительских прав и позором в артистических кругах. Приехали его престарелые родители, и на семейном совете все они решили, что его дочь временно оформят в детдом, чтобы она не видела всей этой грязи. Мать не возражала, потому что ничего другого не могла предложить, они с мужем потеряли почти все свои средства, выплачивая неустойку по проваленным гастролям. Оставить девочку на попечении матери тоже не могли, состояние нервной системы женщины было таково, что психиатр рекомендовал ей лечение в клинике.   
    На эту девчонку и обратил особое внимание Анисимов старший. На фото, присланное ему другом, он разглядел ее очень хорошо. Наверняка, она сразу выделялась среди других детей. Он постарался узнать еще хоть какие-то подробности об этой семье.
    Выяснилось, что коллеги отца девочки нашли средства и отправили его в Европу на лечение от наркозависимости. Жена поехала с ним, ее тоже обещали лечить от сильного нервного потрясения. К девочке иногда приезжали только престарелые родители ее матери. Родителям отца ничего не сообщали по причине их плохого здоровья и проблем с сердцем.
    Между прочим, Анисимов узнал от своего друга, что устройство в детский дом предложила сама девочка, потому что некого было назначить ее опекуном. Она хотела нормальных условий, где-то питаться, спать, продолжать учебу в гимназии, потому что мечтала поступить в универ. В детдоме ей, как и всем воспитанникам, которым уже исполнилось 14, сразу предоставили небольшую, но отдельную комнату. Она считала себя уже вполне взрослой, поэтому пыталась сама принимать решения о своей жизни. Современные дети способны на многое. Жаль только, что собственно с детством они расстаются так рано, взрослеют, независимо от возраста. Почти как дети военных лет. Но сейчас во всем виноват Интернет, беспредельно расширивший возможности для получения знаний в любых сферах и снявший все ограничители во всех областях жизнедеятельности.   
    Анисимов не сомневался, что именно эта девочка явилась причиной решения его сына стать волонтером, хотя никогда до этого не был знаком с ее семьей. Ему приходилось спасать спившегося друга, он долгое время помогал его жене и сыну, пока тот не стал зарабатывать сам. А друг… все-таки умер. Поэтому Анисимов не хотел такой жестокой боли сопереживания своему сыну. Ему всего 17 лет, думал отец, он же как неоперившийся птенец, хоть и хочет казаться взрослым. Наверняка эта девочка задела его своей историей за живое. Да и внешность у нее весьма привлекательная. Хотя Анисимову всегда нравились девушки попышней. Впрочем, он являлся верным мужем. Правда, со своей женой иного поведения он не мог себе позволить. Именно она диктовала все в их доме. Вот же, главбухша по жизни, так ее раз эдак.   

***3
    До отъезда Алика оставалась неделя, в течение которой он и другие волонтеры постоянно общались с воспитанниками, устраивали совместные соревнования, сопровождали их в кинотеатр, проводили с ними игры КВН. Анисимов старший не находил себе места, поэтому его друг вовсю наблюдал за Аликом, осуществлял, так сказать, следственные действия. И перед самым отъездом группы выдал результат.
-Девчонка его не интересует, это абсолютно точно, – констатировал следак,– Так что будь спокоен. Нужно искать в другом месте.
-Знать бы, что искать и где,– в отчаянии воскликнул Анисимов.
-Мне показалось, но точно не могу утверждать, – сказал его друг задумчиво, – Сынок твой пару раз как-то слишком внимательно смотрел на одну волонтёршу, а она – на него. Я выяснил, это она организатор данной поездки – выбила деньги из благотворительного фонда и согласовала все с отделом образования. Надавила на то, что воспитанникам нужно прививать патриотизм, ну, типа Крым наш и все такое. Учится в СПГУ на педагогическом.
-В универе? Значит, она даже старше Алика. Слава богу, а то меня в холодный пот бросало от одной мысли, что он запал на малолетку, – облегченно вздохнул Анисимов.
    Волонтёршу звали Елена Воротникова. Оказалось, что эта девушка давно входила в волонтерскую организацию и являлась ее активной участницей. Алик вполне мог увлечься ею, ведь ее работа и поведение соответствовали его высоким идеалам действенного добра, о котором как-то раз он упомянул в споре с отцом. Правда, Анисимов старший не придал значения этим юношеским бредням сына, а тот больше не спорил с ним на подобные темы, поскольку понял всю бесполезность таких разговоров. Впрочем, Алик больше не спорил с ним и на другие темы. В основном потому, что отец вряд ли мог понять его. И, действительно, Анисимов старший, как ни старался, не понимал сына. Он бы принял многое в нем – импульсивность, любовь к развлечениям, легкомыслие, азартность, все эти вполне понятные атрибуты молодости. Но Алик напротив был сдержан и закрыт, словно застегнут на все пуговицы. Книги, которые он читал, и фильмы, которые смотрел, Анисимову старшему были не по зубам, он не понимал такой литературы и такого кино. Сам Анисимов в свободное время любил почитать Дарью Донцову или Акунина, что окончательно ставило крест на его общении с сыном по вопросам литературы, поскольку отец даже не представлял, как можно с увлечением читать "Критику чистого разума" Канта, "Метафизические размышления" Декарта или "Маятник Фуко" Умберто Эко. Он был не способен различить, что из этого является литературой, а что – научными трудами. Когда-то в институте на первом курсе им кратко преподавали философию, которую Анисимов ни черта не понимал. Тогда он вроде и слышал про Канта и Декарта.
    Алик уехал, а его отца полностью поглотили производственные вопросы, поскольку существование Елены Воротниковой вполне успокоило Анисимова старшего. Алик на время пропал из сети, не писал сообщений даже сестре. Но она уверяла родителей, что у него все нормально и показывала фото со страницы его однокашника, поехавшего вместе с ним так же в качестве волонтера. На одном фото они сидели где-то в кафе, на втором купались в море. Детдомовцев приятель Алика нигде не светил. А на странице Воротниковой размещались только объявления и планы работы волонтерского центра. Имелась одна общая фотография волонтеров, поехавших в Крым. Алик на ней так же присутствовал, но стоял в окружении парней. Девушек фотограф разместил в центре.
    Сегодня Анисимов очень спешил на объект. Они завершили строительные работы общеобразовательной школы нового типа и почти подготовили ее к сдаче госкомиссии и заказчику. Оставались некоторые доделки по дефектной ведомости, а теперь ожидался приезд начальника Управления образования. Пока Анисимов ехал на объект, то вдруг сообразил, что фамилия чиновника, которого они ждали, Воротников. Так вот почему этой девчонке так все удавалось в ее волонтерской деятельности, подумал Анисимов. Позвонил следаку, и тот очень быстро подтвердил ему, что она дочь этого начальника. Казалось бы, Анисимову следовало радоваться, что сыну понравилась такая девушка, однако он напротив ощущал противный холодок в животе. Что-то подсказывало ему – жди сложностей и проблем. Повышенная активность девушки говорила о ее уверенности в своих действиях, что подтверждало использование ею административного ресурса отца. Принять это Алик с его идеализмом вряд ли сможет. Анисимова тревожило предстоящее разочарование сына, ведь, несмотря ни на что, он любил Алика и очень переживал за него. В голову ему не пришло ничего лучшего, чем позвонить сыну. На удивление Алик ответил на его звонок.
-Как у тебя дела? – спросил отец.
-Все нормально, – ответил сын.
-Алик… у меня мало времени, но я тут узнал кое-что. Вашу поездку ведь организовала дочь Воротникова, начальника Управления образования. Ты знал об этом?
-Конечно, – спокойно ответил Алик, – Мы вместе обдумывали и решали, как действовать. Переживаешь, что я влюблюсь в нее, а потом разочаруюсь? Я, конечно, идеалист, но живу в реальном мире и считаю, что для осуществления действенного добра нужно использовать все возможное, но законными методами. Не волнуйся, этот принцип мы не нарушили ни на миллиметр. Он сам предложил нам свою помощь. 

***4 
-Ты не доварил макароны, – сказала Алику Лена, пробуя их на вкус.
-Это альденте. Накроем крышкой, и они дойдут как раз к приходу ребят, – ответил Алик, улыбаясь.
-Вот же умник. Тогда накрой их еще и сверху.
Она потянулась, чтобы достать полотенце с крючочка на стене, но Алик опередил ее. Потом наклонился и поцеловал в обнаженное загорелое плечо.
-Не наглей, мелкий. Нас увидят.
Он засмеялся, обнял ее и поцеловал в губы.
-Хватит, хватит! – оттолкнула она его и быстро исчезла за дверью бытовки, где располагалась их маленькая кухонька, которую ребята соорудили сами из какого-то брошенного на свалке строительного вагончика. Команда у них собралась веселая и дружная. Вечером после отбоя для воспитанников волонтеры располагались у костра, шутили, смеялись, рассказывали всякие истории из жизни, и почти все сидели попарно в обнимку. Только два пацана и одна толстушка были сами по себе. Но и они активно участвовали в разговоре.
    Воспитатели жили в коттедже вместе с воспитанниками, а волонтеры размещались в палатках. Сначала по четверо, но уже через пару дней из магазина спорттоваров привезли еще четыре палатки, заказанные Леной, и теперь все спали по двое. Народ был очень этим доволен. Детдомовцы тоже заигрывали с волонтершами, но их быстро ставили на место, хотя и для них устраивали посиделки у костра с песнями и хип-хопом. Для них волонтерский штаб запланировал широкую программу с экскурсиями, они много времени проводили на море, объедались фруктами и виноградом и вообще поглощали просто умопомрачительное количество еды. Но бюджет позволял, и Лена, не скупясь, закупала продукты для лагеря. Помимо всего студенты проводили с желающими занятия по компьютерной грамотности, учили всяким айти-премудростям, хотя некоторые из воспитанников давно уже имели аккаунты в соцсетях и процветали там.
    В основном детдомовцы неплохо ладили между собой, но имелись среди них и единоличники. Например, Зосимова. Она не была сиротой, но оба ее родителя находились за рубежом на лечении. Зосимова держалась особняком, много читала и занималась подготовкой к егэ, хотя училась пока еще в 9 классе. Свою историю она никому не рассказывала, о ней знали только заведующая и штатный психолог. Диана очень отличалась от других ребят. Сразу чувствовалось, что она как бы из другого теста. К тому же, она привезла с собой скрипку и по часу музицировала где-нибудь в тихом месте. Но иногда Лена заставала ее в слезах. Однако Зосимова молчала с ней. И рассказала о себе все только Алику. Хотя он не расспрашивал ее ни о чем. Просто принес ей к костру шашлык и плошку с салатом. И сел рядом.
-Саша, тебе Лена нравится, я знаю, – сказала ему эта малявка.
-Да, нравится, – улыбнулся Алик.
-Ты ей тоже. Счастливая она. Завидую ей.
-Не нужно. Ты красивая, умная и талантливая. Встретишь того, кто тебе понравится.
-Мне ты очень нравишься. Но ты занят.
Они помолчали, потом Алик сказал:
-Если возникнут какие-нибудь проблемы, обращайся. Помогу, чем смогу.
-Вряд ли ты способен мои проблемы решить. Но я буду ждать.
-Чего?
-Момента, когда ты расстанешься с Леной и полюбишь меня.
-Я знаю, тебе сейчас очень трудно. С родителями в разлуке… Но все наладится. Они поправятся и вернутся. Лена уже говорила о тебе кое с кем. Тебе помогут и при поступлении, и потом. У вашей семьи большая квартира в престижном районе, есть дача, два автомобиля, большой гараж. Для многих людей это практически недостижимо. Кое-что можно продать, чтобы хватало на простую, обычную жизнь, пока будешь учиться.
-Я знаю. Дед все эти годы копил для меня деньги на сберкнижке. И страховка…
-Страховка?
-Да, папина страховка концертного договора на случай форс мажора, повлекшего отмену концерта. Этим занимался его агент, и полученную сумму перевел мне на карту. Но она пока заморожена до возвращения отца или до моего совершеннолетия.
-Вот видишь, не все потеряно.
-Знаешь, ты лучший из всех людей, которых я когда-либо встречала.         
-Поверь, у тебя все впереди, и встречи с хорошими людьми так же.
-С хорошими, конечно, верю. Но лучший – только ты один.
Алик молчал, не зная, что ей ответить. Над ними чернел усыпанный южными звездами купол неба, совсем рядом дышало ночное море, слышались еще какие-то звуки – людские голоса, смех, музыка.
-Можно, я возьму тебя за руку? Всего на минуту, – спросила Дина.
Алик кивнул и почувствовал ее детские пальцы, обхватившие кисть его руки, и теплую ладошку, прижатую к его ладони. Через минуту она отпустила его, встала и быстро побежала в коттедж.

***5
    С той поездки прошло почти два года. Алик поступил и теперь учился на философском двуязычном факультете СПГУ. Всего учиться ему предстояло 4 года, но он хотел так же подать заявление на военную кафедру и пройти там обучение, чтобы его не призвали в армию. Хотя почти год он раздумывал над этим и склонялся к тому, чтобы все-таки быть призванным, но уже с начала второго курса ему предложили контракт на работу после окончания вуза. Поэтому вопрос призыва отпал, и осталась только военная кафедра.   
    Волонтерскую деятельность он не бросил и участвовал еще в трех больших акциях. Лена тоже училась в СПГу и окончила его с дипломом педагога. Но работать пошла не в учебное заведение, а к отцу в Комитет образования. Теперь они с Аликом встречались редко и взаимная симпатия их постепенно угасла. Остались лишь дружеские отношения. Хотя он все еще очень ей нравился, однако Алик больше не испытывал притяжения к ней. Ее рационализм со временем охладил его чувства. Это в детстве он был прагматиком, но, взрослея, стал относиться к людям-прагматикам критически и даже дистанцировался от многих из них. Недаром же он выбрал философский факультет и уже скрупулезно собирал материалы для научной работы, по причине чего не вылезал из государственной и университетской библиотек.   
    Анисимов старший гордился сыном, но долгое время не мог даже толком ответить на вопрос, чем же его сын будет заниматься в будущем. Однако после заключения предварительного контракта на послевузовскую работу, Алик внятно и простым языком объяснил отцу, что в будущем планирует работать в научно-исследовательском центре и будет заниматься анализом современных культурных и социальных проблем. Что это значит, Анисимов старший ни черта не понял, просто записал и выучил наизусть ответ любому, кто спросит его о деятельности сына в будущем:
"Он будет заниматься изучением общества и человека, а так же взаимодействия людей друг с другом, отношений человека с государством и принципов работы мышления и языка. Кроме этого, он сможет работать в аналитических центрах бизнес структур, в СМИ, в общественных фондах или заниматься преподавательской деятельностью".
    А мать Алика даже не пыталась ничего понимать, а тем более запоминать. Подругам она говорила, что ее сын будет ученым в области философии. Тетки-бухгалтерицы боялись уточнять, что это означает, лишь делали значительные лица и говорили, что да, Александр всегда был очень и очень умным. Сестра Алика, слыша эти женские разговоры за чаем у них в гостиной, зажимала себе рот от смеха в своей комнате, а потом рассказывала об этом Алику. Он снисходительно улыбался, но больше ничем не выказывал своего отношения к этим женщинам.
    Все эти два года он еженедельно посылал Дине книги, которые хотел, чтобы она прочла, которые считал необходимыми для развития интеллекта и его наполнения. Посылал инкогнито и все о ней знал. Она хорошо окончила 9 и 10 классы, оставался последний, 11-й. Родители ее вернулись еще год назад, отец все еще приходил в себя и дома продолжал превентивное лечение, а мать во всем его поддерживала. Они продали гараж и один автомобиль, продали дачу с добротным кирпичным домом, за ней все равно некому было ухаживать. Сумму страховки разморозили. Погасили задолженность по квартплате и другие долги. Но о новых выступлениях молчали. Отец не брал в руки скрипку уже больше полутора лет. Жили на деньги, вырученные от продажи дачи, гаража и т.п. Поэтому Дина осталась в детдоме, тем более что только так ей гарантировали поступление в вуз на бюджет и финансовую поддержку на все время учебы.
    Алик часто вспоминал тот вечер, когда она попросила разрешения взять его за руку. В последующие дни воспитанники ездили на экскурсии по Крыму, иногда с ночевкой в гостинице, а он и еще трое ребят-волонтеров помогали Лене с обеспечением лагеря продуктами и чистым постельным бельем.       
    Потом Дина не подходила к нему, даже обедать садилась подальше, потому что с ним всегда рядом находилась Лена. После возвращения в Питер он больше не видел Дину. Смотрел ее страницу в Контакте, видео из Крыма, фото достопримечательностей. Просто ради интереса. Хотя почему-то каждый раз прикидывал, сколько еще времени осталось до ее совершеннолетия.
    Он не ощущал никакого волнения, думая о ней. Но и с Леной в свое время было точно так же. Ему просто нравилось с ней целоваться. До секса у них так и не дошло, что-то остановило его, хотя она была готова и, кажется, осталась очень разочарованной. Остановил его не страх, это точно, а какое-то сомнение. А Дину он даже поцеловать не хотел – малявка, одно слово. Все его друзья давно уже спали со своими подружками, современными и раскованными. Да и его часто пытались раскрутить всякие девицы в их компании, которые появлялись и исчезали, не найдя себе парня. Алик чуть ли не единственный оставался без пары, но в их тусе было не принято навязывать кому-то правила. Собирались они обычно в одном баре поболтать, обменяться новостями. Раньше каждый выходной они проводили здесь разминочные игры "Что, где, когда" перед университетским чемпионатом, потом азарт прошел, осталась привычка совместного распития пива под разговор.      
    В один из таких вечеров в бар вошли три девицы, и среди них Алик увидел Дину. Они подошли к бармену и одна из них о чем-то начала с ним шептаться. После этого он засмеялся и стал готовить им коктейли. Алик вскочил, подошел к стойке и, схватив Дину за запястье, сказал бармену:
-Не знаю про тех двух, но этой ничего не наливайте. Она несовершеннолетняя.
А у Дины спросил:
-Что ты здесь делаешь так поздно? В детдоме в курсе, что ты гуляешь после 23 часов?
-Я слиняла по-тихому. И мне безалкогольный коктейль заказали.
-Все равно. Ты хоть понимаешь, что в такое время здесь полно пьяных парней?
-Да не волнуйся ты так, – сказала ему одна из девиц, – Мы ее не бросим. Первый раз что ли? Ты сам-то сидел взаперти в 17 лет? Скукота же.
-Пошли,– сказал он решительно и повел Дину к выходу.

***6 
-Это ведь ты присылал мне книги? – спросила Дина, когда он вел ее к остановке автобуса.
-А ты хоть читала их?
-Читаю понемногу. Но почему инкогнито присылал?
-Потому. Чтобы не подумали ничего. Тебе еще школу окончить нужно, а потом поступать. Забыла?
-Не забыла. Но сидеть в разгаре мая одной – это ж с ума можно сойти. Выросла я уже из пацанского детства.
-Ты обязана соблюдать детдомовские порядки. Забыла о том, что именно детдом гарантирует тебе обучение на бюджете и дальнейшее содержание во время обучения?
-Не забыла. И так днями сижу, как птица в клетке. Только и могу, что с младшими заниматься. Все мои ровесники давно уже покинули наше заведение. Кто-то работу нашел, кому-то квартиру из городского фонда выбили как сироте. А я при живых родителях сижу, жду подачки от государства. И без детдома на бюджет поступлю. Не могу я больше там…
-Хорошо. Решила, так уходи оттуда.
-Давно бы ушла, но отец… он пока все еще не в себе. Не до меня им с матерью.
-Хорошо, понял. Значит, будешь жить у меня в съемной квартире.
-У тебя?
-Да, у меня. Я ж волонтер, обязан всемерно защищать брошенных детей. Сейчас поедем, заберешь свои вещи, и ко мне отправимся.
-Да какие вещи? Завтра заберу. Просто воспитательнице позвонить нужно и сказать, что ухожу я от них, совсем. Но это точно? Ты забираешь меня оттуда?
-Забираю! Надеюсь, опекунство не нужно оформлять?
-Нет. Родители ведь уже вернулись. По закону они мои главные природные опекуны.
Он не стал ждать автобуса, потому что теперь они собирались ехать совсем в другую сторону. Поэтому он вызвал такси. Дина, когда уселась, вновь взяла его за руку. Он взглянул на нее, а она ответила:
-Ты же забираешь меня? Правильно?
-Правильно, – сказал он, взял ее за руку сам и крепко сжал.
-Здорово, – сказала она, – Была воспитанницей, стану питомцем. 
-Что еще за глупости ты говоришь? – удивился он.
-Да так, в фильме одном видела, как взрослая девушка приютила бездомного мальчишку намного младше себя и всем говорила, что он ее питомец и между ними ничего нет. Все верили, потому что она реально была старше его на 10 лет, и он поначалу выглядел как ребенок. А потом они поженились.
-Ну, ты не бездомная, так что на питомца никак не тянешь. 
-Ты забыл сказать, что потом мы поженимся.
-Там видно будет, смотря, как ты вести себя станешь, – усмехнулся Алик.
-Всё, всё, ты сам сказал! – обрадовалась она.
    Квартиру он снимал в шаговой доступности от кампуса универа. Отец не скупился, поэтому Алик выбрал двушку. В одной комнате устроил спальню, во второй – гостиную, возле лоджии поставил компьютерный стол. Кухня тоже выглядела очень уютной.
-Ого! – оценила все это Дина, – Я уж и отвыкла от квартир. Ходила недавно к родителям, словно царство теней. Они везде приглушают свет, потому что у отца при ярком освещении начинается паника. И громкие звуки его пугают. Поэтому он и к скрипке не прикасается до сих пор.
-А что мама?
-Она при нем как сиделка. Но тоже, знаешь, заторможенная какая-то стала. Такое впечатление, что ее залечили. На меня смотрит равнодушно, дедушку с бабушкой игнорит, словно чужих. Но дядя Ваня, который устраивал отца на лечение, сказал, что в рекомендациях написано – постепенно это пройдет у них обоих. Слишком остро они все восприняли и испытали почти шоковое состояние. Но знаешь, со своими постоянными гастролями они меня всегда воспринимали как помеху. Ну как же, европейские знаменитости. Мною дедушка и бабушка занимались. Жалко их, сильно они переживали, да и сейчас им не легче – то готовую еду заказать, то уборщика пригласить, то показания счетчиков снять, то за квартиру заплатить. Мать ведь не готовит, а на домработницу денег нет, дед следит за экономией. Недавно вот мойщиков окон пришлось нанимать, весна как-никак, а окна у нас высокие. 
-Ладно, успеешь рассказать все по порядку. Поздно уже, пора ужинать и спать.
Алик достал из шкафа чистый махровый халат, полотенце, полиэтиленовую шапочку для душа и отдал их Дине.       
-Какой ты аккуратист, порядок просто идеальный. Я не такая.
-Ничего, будь собой. Спать ляжешь на кровати. Я перейду на диван.
-А потом мы поженимся, и будем спать вместе.
Алик засмеялся и пошел готовить ужин.

***7
    С утра он встретился с сестрой, заехал к ней на работу и рассказал о своей новой подопечной.
-Танюха, поможешь мне? У меня лингвистический семинар всю неделю, а малую же кормить надо и контролировать.
Сестра часто заходила к нему в гости со своим парнем, с которым встречалась уже три года. Родители все спрашивали ее, когда они распишутся, но Татьяна отмалчивалась. Один Алик понимал ее. Парень сестре требовался как прикрытие, ну и для секса. Особой любви к нему она не испытывала, однако оставаться совсем одной в 29 лет не хотела.
    Работала Татьяна в юридической фирме, поэтому имела свободный график. Пришла она, когда Дина уже привезла сумку со своими вещами. Они поговорили, и Татьяна позвонила заведующей насчет того, что Дина хочет отказаться от места в детдоме. Потом составила заявление, вместе они съездили к родителям Дины и получили их подписи. Правда, родители даже не спросили, где Дина собирается жить. Наверно, думали, что с ними. Вид их и поведение оставили у Татьяны тягостное впечатление. Она одобряла брата, взявшего Дину жить к себе. С родителями той могла грозить настоящая депрессия. Татьяна не собиралась рассказывать родителям о решении брата, потому что сразу поняла, что он неравнодушен к девочке, которая и ей очень понравилась своей открытостью и искренностью. К тому же Дина была достаточно начитанной, что также оценила Татьяна. Но главное, из этой школьницы так и плескала молодость и радость жизни вопреки всему. 
    Алик весь день думал о Дине. Ночью он плохо спал, встал, достал ее паспорт из кармана ветровки и удостоверился, что через полтора месяца ей исполнится 18. Это его немного успокоило, потому что он вполне уже понял, что слишком долго не сможет сдерживаться. Сейчас он осознавал, что влюбился в нее давно, еще в Крыму. Понять это ему мешала Елена, и когда он целовал ее, то фактически переносил на нее свои истинные чувства к Дине. В то лето ей исполнилось 16, и эта малявка точно почуяла, что его тянет к ней. Хотя он и не подавал виду. А после того, как она тем вечером взяла его за руку, он чуть не переспал с Леной, но вовремя остановился. Потому что его желание принадлежало вовсе не ей.
    Он не был девственником, как многие думали. Еще в школе он имел разовый секс. Сначала с одной двадцатилетней работницей клининговой компании, занимавшейся в то время мытьем окон в классах. А потом не устоял перед молодой продавщицей ночного магазинчика рядом с их домом. Напрасно родители и приятели считали его непробиваемым в этом отношении. Он часто возбуждался, когда читал что-то эротичное. Видео и сцены из фильмов воздействовали на него намного меньше, нежели собственные фантазии при чтении.
    Все эти дни, когда он возвращался раньше Дины, то не мог удержаться, чтобы не прижаться носом к ее подушке. Он вдыхал ее запах и ощущал сильное желание, с которым едва справлялся. Ее история, теперешнее психологическое состояние ее отца и матери, детский дом – все это не имело для него никакого значения, точно так же, как и отношения со своими родителями, которые никогда его не понимали. Как только она поселилась в его квартире, он сразу ощутил, что два их мира слились в один общий нераздельный мир. Потому что она не ощущала никакого стеснения и неловкости в его присутствии и вела себя естественно, иногда по-детски, но без малейшей фальши и игры. Даже Елена в свое время пыталась играть с ним роль влюбленной девушки. Она была влюблена в него, но ее натуре совсем не соответствовало то поведение, которое она избрала для общения с ним наедине.
    Он прекрасно помнил, как подтрунивал над ним его однокашник в лагере волонтеров, когда Дина рассказала свою историю только ему, хотя Лена пыталась расположить ее к себе. Но она выбрала Алика и всегда старалась садиться у костра к нему поближе. Ей разрешали засиживаться допоздна с волонтерами, в отличие от других воспитанников, и Алику приходилось провожать ее в коттедж. Ему хотелось о ней заботиться. И вовсе не потому, что он жалел ее как девочку с трудной судьбой. Среди воспитанников были дети, судьба и обстоятельства которых сложились намного драматичней, чем у Дины. Олег сразу заметил его неосознаваемое влечение к ней, несмотря на то, что Алик тогда обнимался и миловался с Леной. Он даже сказал Алику про Дину:
-Смотри, ей всего 16. Я, конечно, понимаю, такую девочку еще поискать. Красивая, утонченная, музыкой увлекается. Но она же пока мало что понимает, ей еще взрослеть и взрослеть. Да и посочней Лена выглядит. Этой малявке никогда такой не стать, конституция иная.
-О чем ты? – отмахнулся тогда от него Алик, – И в мыслях не было. Просто она все время особняком от других воспитанников. Хочется поддержать ее, мы же на море, все должны радоваться жизни.         
    Теперь он каждый день встречал ее на остановке автобуса, давал поручения, а сам, если требовалось, убегал по своим делам в универ. Он готовил свою первую научную статью и консультировался со своим наставником. А потом мчался домой, зная, что Дина не станет без него обедать, будет терпеливо ждать.

***8
    В начале июня Дина получила отлично, сдав госэкзамен по английскому и немецкому, а 17 июня, в свой день рождения, она сдала пробный ЕГЭ по иностранным языкам в опции говорение. Алик купил цветы и шампанское, а также заказал все на праздничный стол. Его впервые била мелкая дрожь. Он пытался иронизировать над собой, но ничего не мог сделать, желание овладело им уже с утра, он едва справлялся с ним.
    Продумав все до мелочей, он приготовил цветы и нужные слова, но когда Дина вошла в квартиру в белом кружевном школьном фартуке, самом модном для нынешних школьниц винтажном аксессуаре, он отложил букет, и просто начал целовать ее без остановки, не давая вздохнуть. Все уплывало перед его взором, лишь иногда он видел ее изумленные глаза, но не мог остановиться.               
    Фартук, прекраснейшее произведение швейного искусства, оказался на полу прихожей, а остальные предметы одежды Дины падали по пути в спальню. Алик только твердил себе – не спеши, не спеши, ты испугаешь ее, она еще маленькая, неопытная, я не должен причинить ей боль…            
    Он видел ее перед собой, лежащую на белейшей простыне, обнаженную гибкую и нежную, и не находил в ней ни единого изъяна. Все произошло слишком быстро, но она обняла его за шею и прошептала:
-Я знала, знала… люблю тебя, хочу еще, еще!
-Дай немного передохнуть,– смеялся он,– Я так долго ждал. А что именно ты знала?
-Знала, что ты мой… ну, в смысле полностью мне подходишь.
-А-а, вот как. Значит, корыстно прикидывала и сомневалась? – рассмеялся он.
-Конечно! Это ведь важно для любви.
-А если бы я не подошел тебе?
-Ну… ничего. Секс еще не все, главное – чувства.
-Противоречишь сама себе,– смеялся он, не выпуская ее из объятий, – Куда собралась? Сейчас будем снова проверять друг друга на совместимость.
    Когда они поглощали праздничный обед и пили шампанское, Дина сказала:
-Знаешь, чего я боялась? Меня твоя специализация пугала. Я думала, может ли такой как ты, философ по образованию, быть страстным в любви. Даже решила для себя, что это не главное, лишь бы рядом с тобой быть.
-А теперь что думаешь?
-Теперь? Замуж за тебя хочу!
-Мы ведь это вроде уже решили.
-Да? Ну тогда ладно. Значит, теперь спать в одной постели будем?
-Да.
-И всем расскажем?
-Конечно! 
-Все-таки я дождалась. Помнишь, говорила, что буду ждать, когда ты Лену разлюбишь…Тогда еще столько звезд на небе было.
-Не любил я ее никогда. Однажды захотел с ней секса, а потом понял, что хочу не её, а тебя.
-Расскажешь ей про нас?
-Она сама все узнает. Для меня есть только ты. И всегда была, с первой нашей встречи.             
   
                ***
 
       

© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2024